— Ненавижу! — процедила Софи.

— Ты совсем с ним не поговорила? Он что, так и не позвонил, тебя же целый день дома нет? — однако с некоторых пор благодаря… кое-кому сидевшего в Софи зверя я не очень-то и боялась.

— Я выбросила телефон, — спокойно сообщила она и вывернула остатки махито в раковину. Тут же стала забрасывать в пустой бокал резаный лайм и мяту.

— То есть ты сбежала, уже почти ночь, а он даже не знает, где ты и все ли с тобой в порядке?

— Больше ни слова, — Софи сосредоточено давила лайм вилкой с таким ожесточенным видом, что я и правда не стала ничего добавлять.

Еще через два часа я рассказала ей про Танкалина. Все, до самой последней мелочи, переживая каждый момент заново. И сама слушала как незнакомую историю, удивляясь и негодуя.

— Ненавижу, — уже привычно сообщила Софи в конце и пьяно улыбнулась.

— Кого? — поинтересовалась я.

— Мужиков. Всех, — доверительно сообщила она.

Я бы сразу их всех так кучей характеризовать не рискнула, но именно в этот момент хотелось полностью с ней согласиться.

Мы проснулись к обеду тридцатого. Софи стонала, развалившись на диване, пока я заваривала чай. Но стоило ей выползти на кухню и сделать пару глотков, как ее глаза остановились на остатках вчерашней пьянки, потому что уборку я только начала, и руки еще не дошли до посуды с остатками торта и увядшей мятой. Софи мгновенно преобразилась, выпрямила спину и дробно простучала ноготками по крышке стола какой-то быстрый ритм. А потом перевела взгляд на меня, отчего я замерла, боясь спровоцировать какую-нибудь глупость, к которым такое ее лицо обычно и приводило.

— Давай-ка, лягушка, покажи мне приглашение, которое тебе подарили.

В детстве она называла меня царевна-лягушка, а вчера для удобства сократила до одного слова. Мне было без разницы, но взамен я успела договориться, что раз уж она меня так называет, то не станет визжать, когда я по привычке назову ее Софи. Заодно выяснилось, почему это имя отныне ее не устраивает.

— ОН так меня называл! — выплюнула она.

Софья звучало непривычно, но постепенно я привыкала, хотя стоило на минутку перестать следить за разговором, как вылетало Софи…

Приглашение нашлось в ящике комода, на котором стоит телевизор.

— Зачем тебе? Только не говори, что хочешь пойти! — я следила, как сестра тщательно изучает бумагу. Заодно пыталась припомнить, когда это успела разболтать про приглашение. Припомнить не удалось.

— Хочу, хочу… — мурлыкала она. — Я им всем покажу!

— Кому? — когда она начинала так злилась, я не знала, плакать или смеяться. Конечно, было очень ее жаль, но я не подавала виду, потому что это не тот случай, по которому Софи смогла бы принять чью-то жалость. Еще я не понимала, как вообще можно посметь обидеть такое существо? Маленькая, тонкая, почти невесомая гибкая кукла с локонами до плеч и огромными светлыми глазами. Вчера мы, кстати, покрутились у зеркала на дверце шкафа и выяснили, что похожи — я, правда, немного крупнее, плюс грудь, но все равно видно, что сестры, хотя глаза и волосы у меня темнее, а лицо не такое узкое и вытянутое.

— Всем мужикам! — уверено угрожала Софи и я не верила, что она говорит серьезно.

К вечеру я подумала, что не верила зря.

Допив чай, она приказала одеваться (именно приказала). Но я не спорила, мне нравилась ее компания, да и спорить после того, что ей пришлось пережить вчера, с моей стороны было бы жестоко. Я почему-то отлично представляла, как больно может ранить измена любимого человека, хотя мне так никогда не изменяли.

Оказавшись на улице, Софи хищно осмотрелась и, казалось, приняла охотничью стойку. Хотелось сказать "Фас", но я сдержалась, опасаясь, что шутку сестра не поймет. Не в таком состоянии.

Принюхавшись (!!!), она развернулась и направилась в сторону метро. За ночь опять выпал снег и теперь громко хрустел под ногами, а нос щипало от мороза, так что на улице было на редкость замечательно.

— Мы куда? — я пыталась как-то разобраться в наших планах, но она все вопросы напрочь игнорировала.

— Молчи, лягушка, — томно улыбаясь, но при этом зло сверкая глазами, отвечала Софи, — чтоб они все сдохли!

Я прятала улыбку в воротник куртки и молчала.

Примерно через два дома Софи что-то увидала и прибавила ходу. Вообще было немножко скользко и я уже начала опасаться, не закончится ли наш поход вывихнутыми лодыжками, как промежуточный пункт похода был достигнут. Это оказался салон красоты. Софи влетала внутрь, где администратор салона тут же с вежливым видом поднялась со стула — судя по одежде Софи, та в деньгах не нуждалась.

— 31 вечером нам нужен парикмахер и стилист на дом, есть желающие? — крикнула Софи, пройдя мимо администратора и заглянув прямиком в зал.

Уже через минуту я записывала на бумажке адрес, а Софи расспрашивала девушку, откликнувшуюся на зов, потянет ли она клубный макияж, который, как известно (кому известно? я так первый раз слышу) главное чтобы не скатился в вульгарный. Девушка клятвенно заверила, что потянет и они перешли к договору об оплате.

Следующим пунктом стал торговый центр. Дорожку уже притоптали и теперь каждый шаг превращался в сплошное скольжение и балансирование.

— С какой целью? — рискнула я поинтересоваться.

— Нам нужны платья! — полыхнула угрозой ее улыбка, — чтоб они все там слюной захлебнулись! Пусть у них все мозги без кислорода задохнуться, когда кровь уйдёт в другое место!

Пожелание было страшным и я даже ее зауважала, расшифровав, о чем речь.

В торговом центре Софи чувствовала себя, как рыба в воде и в магазинах ориентировалась превосходно. Здесь по коридору мы передвигались хотя и быстро, но степенно (видимо, так положено настоящим шопоголикам), а она только из стороны в сторону головой вертела и комментировала, где что стоит покупать.

Наконец, нам встретился магазин, который ее устроил. Софи заплыла внутрь и к ней тут же подошли девушки, работающие в зале, потому что покупателей, кроме нас, на горизонте не наблюдалось. И они тут же всей кучей затарахтели: клубное платье, казуал, нейлон или шелк, никаких вставок, лучше с открытой спиной и т. д. Меня повертели из стороны в сторону, окинули профессиональным взглядом и вскоре нам уже притащили по несколько вешалок с вещами.

Потрясающий глазомер — платья садились строго по фигуре и все отлично смотрелись (даже не принимая в расчет, на ком были надеты). Оставалось только по приказу Софи выбрать что-нибудь поэффектнее.

На цену платьев я догадалась посмотреть, когда мерила уже третье — черное с яркой разноцветной вышивкой на груди и по линии подола. Оно стоило, как три моих зарплаты.

— Софи, — зашипела я, выскочив из кабинки и подойдя к соседней, где засела сестра, — у меня нет столько денег. И даже будь, я не стану тратить на одноразовое платье!

Занавеска резко одернулась, хмурая сестра окинула меня быстрым взглядом.

— Это тебе не пойдет, грудь закрыта, иди мерь то, что в звездах. А про деньги можешь не волноваться — у меня с собой три кредитных карточки мужа… И мне их совершено не жалко!

Занавеска резко задернулась, чуть не прищемив мне нос и я тут же решила, что если ей доставляет удовольствие обокрасть собственного мужа, пусть развлекается.

Софи выбрала золотистое платье, усыпанное стразами и походила в нем на солнечный лучик — такой же теплый и сияющий. Мне понравилось обычное маленькое черное платье, классика в понимании Коко Шанель, но Софи категорически его отвергла и остановилась на глубоком синем, хотя оно все сплошь было покрыто блестящими серебряными звездами — вверху слегка ими присыпано, а к низу усыпано так плотно, что изначальный материал с трудом просматривался. А блестящее я вообще не люблю. После короткого, но жаркого спора мы остановились на другом — черном, но из атласа. Правда, оно было слишком… откровенно, но стоило об этом заикнуться, как в меня уперлись прищуренные глаза и я практически заглянула в бездну. Нет… вставать на пути у разъярённой женщины, когда она пытается отвлечься от мыслей о предательстве опасно для здоровья.

— Но для платья с таким глубоким вырезом нужно белье, которое не выглядывает наружу, а у меня такого нет, — пискнула все-таки я в припадке здравого смысла.

Она гомерически расхохоталась.

Расплатилась Софи карточкой, хотя я видела, что в сумке у нее полно наличных.

Главное было сделано, оставались мелочи — белье она мне тоже выбирала сама. Я, искоса глянув на первый попавшийся ценник, закрыла глаза и просто не мешала. Угораздило же угодить в руки обезумевшей от мести женщины! Хотя пусть лучше вещи покупает, чем рыдает и рвет себе на голове волосы от отчаяния. Вот только жутковато слушать, как оно постоянно бормочет себе под нос что-то вроде:

— …всех их породе порченой!…чтоб каждой (нецензура) выдре… Ах, да у нас просто дружеский перепёх! — кривлялась Софи. — Давай выпьем по чашечке кофе и не будем расстраиваться!

Обувь мне всегда было очень сложно выбирать, но на этот раз туфли мы купили всего минут за десять — в первом попавшемся магазине. Я не привыкла к высоким каблукам и как Софи не пыталась купить мне шпильки сантиментов пятнадцать, стояла на своем и, в конце концов, доказала, что даже с семью мне придется нелегко.

Так, обвешавшись пакетами, мы вышли на улицу, где уже стемнело и снова начался снег. В воздухе медленно парили потрясающие огромные хлопья. К тому моменту, когда мы добрались до подъезда, обе были покрыты пушистым слоем, как живые сугробы. Зайдя в квартиру, Софи разделась и первым делом вытряхнула из пакетов новые вещи, разбросала их по дивану, завалилась сверху и, блаженно улыбаясь, уставилась в потолок.

Я поставила чайник, поморщившись при виде посуды, которую с утра так и не домыла и, вернувшись в комнату, упала рядом с сестрой.