— Слушай, Аленка, — как-то необычно серьезно заявила Соня, не отводя прямого взгляда. — Ты хоть и постоянно подчеркиваешь, насколько неправильно мы себя ведем с подобными ребятами, но понимаешь, на самом деле именно ты в этих случаях самая из нас уязвимая. Знаешь ли, все вокруг прекрасно понимают правила существующей игры. Мы все в нее играем, готовы к происходящему и полностью осознаем, что делаем. А ты… еще нет.

— Ты о чем? — никогда не думала, что Соня бывает такой серьезной и рассудительной. Настя, кстати, стояла рядом и согласно кивала.

— Объясню проще, — вступила Настя. — Провести с Бшниками несколько дней, поклубиться, оторваться в… хм, ну отдохнуть — это одно. Но влюбляться в них нам бы и в голову не пришло! Такое себе могут позволить только кто-то вроде Векиной или Цукениной. Кто-то с собственными деньгами. А для нас это слишком большой риск, понимаешь? Сказок в жизни не бывает.

Черт возьми!

— Не волнуйтесь, это другое. Исследовательский интерес, — быстро ответила я, но голову все-таки опустила.

Они переглянулись.

— Она поняла, — сообщила Соня Насте и они, поджав губы, еще раз меня осмотрели. Такими необычными девчонок я раньше ни разу не видела.

Все-таки с подругами мне повезло. Они одновременно кивнули и тему закрыли, что было прямо сказать, из ряда вон. Я шла между ними в аудиторию и впервые думала, что на самом деле опять просчиталась, принимая человеческие игры за проявление настоящего характера. Внутри осталось ощущение, что они и правда разбираются в окружающем мире гораздо лучше меня, хотя и не находят нужным это афишировать.


В пятницу тетю Тамару из больницы не выписали и согласились отпустить только в среду. Я договорилась со Славкой, что мы заберем тетю на его машине, которую за ненадобностью подарил Славику кто-то из его родственников. Надеюсь, этот агрегат не развалиться по дороге, хотя Славик убеждал, что полностью верит в ее работоспособность и даже намерен летом поехать на ней отдыхать в горы. Сомневаюсь, что в таком преклонном возрасте машина способна одолеть горы, да и просто особо высокие сугробы на столичных дорогах, но сомнения пришлось оставить при себе, чтобы не давать Славке повода надуться и отказаться забирать тетю.

К двенадцати мы доехали до больницы, причем безо всяких происшествий. Славка пожелал остаться в машине, но я его потянула за собой внутрь, чтобы не мерз, прикрываясь необходимостью нести вещи. Надо признать, нести было особо нечего, так что мою хитрость он быстро раскусил, но к тому времени ключи от машины уже лежали в кармане моих джинсов и отдавать их назад я не собиралась.

Тетя все никак не спускалась. Славик настойчиво зажимал меня в угол, требуя вернуть ключи и угрожая в противном случае применить силу, и в этот момент я вдруг увидела у поста медсестры Танкалина. От неожиданности замерла и Славка тут же схватился за меня руками, пытаясь добраться до кармана. Танкалин с интересом за этим наблюдал, но потом вдруг перехватил мой взгляд, резко отвернулся и пошел в сторону входа. Что он тут делает? Больница не из тех, которые посещают люди с его достатком. Мысли, что он мог явиться за теткой, я даже не допускаю. Ну, не мое дело по большому счету.

Когда спустилась тетя, мы со Славкой забыли про скандал и подхватили ее под руки, провожая к машине. Выглядела она неплохо и даже стала рассказывать о проведенном в больнице времени. Я задавала вопросы и между делом поинтересовалась, не навещал ли ее кто сегодня утром, она ответила, нет, даже соседки не приходили, так как далековато зимой добираться и смысла нет, ведь она итак едет домой.

В общем, что в больнице забыл Танкалин, я не узнала, так что просто выбросила этот вопрос из головы.

А Славка еще неделю на меня дулся и клятвенно обещал, что уж кого-кого, но меня в горы точно не возьмет!

В четверг я, как и договорено, позвонила Павлу Николаевичу, чтобы о себе напомнить. Судя по голосу, он был занят, так что просто назвал адрес и сказал, что ждет меня завтра вечером к семи, охрану на входе предупредят.

Нетерпение не давало спать. Я ворочалась с бока на бок, уже предвкушая первую зарплату, которую потрачу целиком на собственные развлечения (хотя знала, что не получиться), но хоть помечтать! Куплю себе огромный шоколадный торт! И съем его целиком. Ну, по крайней мере, постараюсь.

Немного портила настроение мысль, что Танкалин младший тоже может иметь отношение к работе, куда меня пригласил старший. Да что там может, в любом случае имеет! Но это малая жертва по сравнению с теми, что я готова принести, чтобы облегчить жизнь тете и маме. Будет, скорее всего, непросто, но пора привыкать. Вряд ли в будущем я буду работать только в компании воспитанных и милых людей, с которыми до ужаса приятно общаться.

Ехать на следующий день после занятий домой смысла не было, так что я просидела час в одном их институтских кафе, зубря этот чертов английский, который чем дальше, тем сложнее становилось учить. Я не поспевала за программой, хотя даже высшая математика давалась мне довольно легко. Если так дело пойдет, придется что-то придумывать. Стоцкого, что-ли просить помочь, но не знаю, как у него самого с этим дела.

Хуже всего с произношением, которое нужно было именно слушать. Мой единственный плеер развалился, новый мне не по карману, магнитофона у тетки не было, старый компьютер, отданный два года назад Славкой, звук воспроизводил таким ужасным, что копируй я подобное произношение, только все окончательно испорчу. В общем, слушать правильную английскую речь негде и пока способов это дело изменить нет. Грустно вздохнув, я собрала вещи и поехала на встречу с Павлом Николаевичем.

По нужному адресу нашла двухэтажное здание — одно из кучи таких же невысоких (исключением был только большой супермаркет напротив). Внутрь здания меня пустили безо всяких проблем, проверили паспорт и отправили на второй этаж. Там, войдя в дверь из темного стекла, я попала в широкий коридор, посреди которого стояла полукруглая административная стойка, за которой ожидала секретарь. Она отвела меня в кабинет Танкалина старшего, где тот находился в полном одиночестве.

Договорились мы быстро. Вернее, он говорил, а я только кивала. График мне предложили следующий — два вечера в неделю, вторник и четверг с 6 до 12 плюс выходной (суббота, если нет другой предварительной договорённости). Про зарплату я уточнять на стала, доверившись словам, что платить мне будут вполне прилично. Кроме того, в 12 расходилась вторая смена охраны и Павел Николаевич уже договорился, что за доплату кто-нибудь из охраны будет подвозить меня домой, чтобы я по ночам не шаталась по улице. Я бы прослезилась от такой заботы, если бы итак не была ошарашена всем происходящим.

Потом, правда, моей уверенности в безоблачном будущем нанесли удар.

— Бывает, у меня проходят вечерние встречи, — пояснил Павел Николаевич, как-то подозрительно посматривая на мои ноги.

— Так вот, выглядеть ты, как понимаешь, должна прилично.

Мне поплохело… Неужели я выгляжу неприлично?

— В смысле хорошо одетой, вежливой и доброжелательной, — нашел он нужным пояснить.

Оставалось только вздохнуть. Хорошо одеться без денег невозможно, а их нет. Из своего гардероба я не припомнила ни одной мало-мальски нормальной вещи, которую такой, как Павел Николаевич посчитал бы достаточно приличной. Он вдруг широко улыбнулся.

— А ведь у тебя день рождение на днях, правда?

Я кивнула. Надо же, помнит. У нас месяц с Костиком разница (не считая двух лет). У меня — тринадцатого марта.

— Что хочешь в подарок? — поинтересовался дядя Паша.

Голова опустилась. Все понятно… Денег на приведение себя в приличный вид просто так предлагать он не станет, думает, откажусь, поэтому хочет преподнести их как подарок. Нет, так я тоже не могу, потому что понимаю — это одно и то же.

— Купите мне коробку шоколадных конфет, — упрямо пробурчала я, не поднимая головы.

Черт, а если он меня на работу не возьмет из-за моего внешнего вида? Тогда выбора, конечно, не будет и придется соглашаться… на подарок.

Он задумался.

— Ладно, — сказал через минуту. — Мы сделаем следующее — бухгалтерия выделит тебе некую сумму, а следующие полгода будешь получать зарплату меньше, гася полученный кредит. Так что купи себе одежды, ну ты понимаешь? Никаких крайностей я не требую, но про джинсы забудь. Строгий костюм, юбка, не вызывающие классические блузки. Платья можно, все понятно?

Конечно, понятно было все. На том и разошлись.

Первым рабочим днем станет шестнадцатое марта, через неделю. Я некрасиво воспользовалась болезнью тети Тамары, чтобы не праздновать свой день рождения. Хорошо, что о нем мало кто знал, только Славик и девчонки, даже Стоцкому я не говорила.

Впрочем, Соня с Настей сообщили, что восемнадцать такая дата, которую никак нельзя не отметить и пригласили меня в кафе, обещая в подарок за меня заплатить. Отказываться смысла не было, мы встретились вечером тринадцатого у метро, где мне вручили одинокий воздушный шарик, с которым я никак не могла сладить — он дергался под порывами ветра, так и норовя стукнуть в лицо.

Вечер получился веселым. Соня заказала шампанского и нам хватило одной бутылки, чтобы поднять настроение до максимума. Кафе, в котором мы сидели, включало зал с бильярдными столами и спустя час Настя уже гоняла с какими-то ребятами шары, а мы за нее болели, так как играть не умели, а учиться желания не было.

Наши новые знакомые оказались приехавшими из глубинки России и Украины строителями, отмечали тут рождение у одного из них сына, так что повод отмечать вместе у нас быстро нашелся — я и новорождённый, хотя и имели разницу в восемнадцать лет, стали отличной основой для тостов.

Допоздна впрочем, мы засиживаться не стали (с утра на занятия) и вскоре разошлись по домам.