Мама Тимура потащила ее показывать свои угодья. Тимур вытаскивал сумки с продуктами, которые привез для матери на неделю. Она жила на даче с середины апреля до ноября. Ей нравилось быть на природе, слушать птиц, ругаться с соседом, потом с ним мириться и пить чай. Все это она рассказывала Оле часа два. За это время Тимур занимался картофельным полем. Чего-то подбил, подкрутил. Оле даже неудобно стало, что она ничего не делает. Только болтает с Дианой Тимофеевной. Хотя, спина болела, как и руки. Делать совсем ничего не хотелось. Глаза закрывались. Жужжали комары, пчелы летали от цветка к цветку, что росли около окна терраски, пели птицы. Где-то лаяла собака, ветер доносил голоса людей. Все это расслабляло. Навевало дремоту. Голос Дианы Тимофеевны был тихим и спокойным, немного мелодичным. Таким голосом должно быть Арина Родионовна рассказывала сказки Пушкину. Про богатырей и царевн, рыбок и чудо-белочек, умеющих петь и танцевать. Когда-то Олю эта танцующая белка удивила. Она еще у папы все время ее просила, пока он не сказал, что сказка и реальность — это разные вещи. Оля в это так и не поверила. Если люди пишут о чудесах, почему они не могут быть в реальности? Как-то ведь люди о них узнают. Значит видели. Просто чудеса прячутся. Поэтому их не видно невооруженным глазом. Надо лишь присмотреться, прислушиться. Тогда и в пение птиц можно услышать что-то большее, чем чириканье.

— Уснула? — заглядывая на терраску, спросил Тимур. — А я ее хотел купаться позвать.

— Пусть отдыхает, — накрывая Олю клетчатым пледом, сказала Диана Тимофеевна.

— Так я не против, — пожал плечами Тимур. Они ушли на летнюю кухню, что стояла чуть в стороне от дома. Тимур закурил сигарету. Мама чай поставила. Достала сушки. — Половину окучил. На неделе приеду, доделаю.

— После работы?

— Да. Не в первой. В среду скорее всего. Понедельник-вторник на халтуре буду. Четверг тоже занят. Так что в среду приеду.

— Ты серьезно на ней жениться хочешь?

— Она мне нравится, — ответил Тимур.

— Это я уже поняла. Хорошая девочка. Но может не стоит так торопиться?

— Думаешь подождать?

— Да. Присмотреться к ней, — осторожно сказала Диана Тимофеевна.

— Ты сама говоришь, что она хорошая.

— Внешность порой бывает обманчива. Смотри не разочаруйся, — наливая чай, ответила Диана Тимофеевна.

— Я думал об этом. Так же как и думал, о времени. Сколько мне ждать, когда она себя покажет? Год? Два? Пять лет? За сколько можно узнать человека, чтоб ему полностью начать доверять? Порой и двадцати лет не хватит, чтоб понять кто рядом с тобой. Мне уже почти сорок. Я могу и дальше дуть на воду, пока эта вода не решит, что пора что-то менять. Возьмет и окончательно замерзнет или закипит. В любом случае я и так и так ее потеряю. Лучше я сейчас рискну. Попытаюсь запрыгнуть в последний вагон, пока мой поезд не ушел. А то останусь один век доживать. Что-то в последнее время эта перспектива меня пугает.

— Не рановато ли о старости задумался?

— Глупо не замечать очевидных вещей, — ответил Тимур. Затушил сигарету.

— Не знаю, я спокойно и одна прожила, — пожала плечами Диана Тимофеевна.

— А я один быть не хочу. Так что давай закончим этот разговор. Ты мою позицию знаешь, я знаю твою. Конфликтовать не будем, — Он спустился по ступенькам и пошел к калитке.

— Ты куда?

— Мозги проветрить, — ответил Тимур, не оборачиваясь.

Идти пришлось через лес. Шумела листва. Спокойно. Хорошо. Ему всегда нравилась природа. Даже больше чем город. Идти по тропинкам, усеянным маленькими листьями и веточками, вдыхать свежий воздух, слушать перешептывания деревьев — в этом что-то было. Намного большее, чем в гудение машин и шуме двигателей. Природа словно наполняла энергией, которую вытягивал город.

Тимур сомневался. Он это признавал. Сомневался в этой девочке, которая так его притягивала к себе. Сомневался в себе. Но показывать это никому не собирался. Пусть все думают, что у него все под контролем. Ведь так оно и было. Второй раз он на те же грабли не наступит. Пруд появился на месте добычи песка. Мягкий песок. Деревья окружали пруд со всех сторон. Красивое место, которое любили все местные жители. Иногда сюда приезжали отдыхать из Москвы. Но чаще всего здесь отдыхали свои люди. Прохладная вода хорошо охлаждала. Заставляла убрать в дальний угол невеселые мысли. Чистая вода, сквозь которую просвечивалось дно. Голубое небо над головой с белыми облаками и шепот деревьев.

Чего он сомневается? Жизнь такая штука веселая. Хорошая. А он еще чего-то придумывает. Если всего бояться, то он и половины не увидит того, что сможет. Оля боится собственной тени, поэтому никогда здесь не окажется. Не увидит всю красоту, если он ей эту красоту не покажет. Не вытащит ее из норы, в которую девушка сама себя загнала. Пока будет вытаскивать, выйдет и сам из соседней дыры, в которой все это время жил.

Надо все-таки Олю вытащить на пикник, чтоб показать ей те красоты, что она не видела. Показать, что жизнь не такая унылая и серая, к какой она привыкла в городе. Только нужно, аптечку с собой взять, а то Оля постоянно колени и руки разбивает.


— Ты долго будешь спать? — спросил ее Тимур, подсаживаясь рядом. Сразу запахло свежими огурцами. Оля приоткрыла глаза. Улыбнулась.

— Я и не заметила, что уснула. Казалось, что в какую-то сказку попала, — пряча зевок, ответила Оля.

— И что была за сказка? — жуя огурец, спросил ее Тимур.

— Не знаю. Все было какое-то волшебное. Чудесное.

— Сказка — это лучше, чем кошмар.

— Не знаю, так просыпаться не хотелось.

— Значит зря я тебя разбудил. Только подумал, что ты будешь ночью делать, если продолжишь дальше спать.

— Все верно. Это я чего-то расслабилась.

— Пошли обедать, моя расслабленная.

— Не твоя. Я своя собственная, — ответила Оля, вставая и складывая покрывало.

— Ты со мной споришь из чистого упрямства или из-за того, чтоб успокоить свою совесть? — спросил Тимур, хватая ее за талию и притягивая к себе.

— Отпусти!

— Поцелуешь, тогда отпущу.

— Даже не собираюсь.

— Что за безобразие? Даже не собирается. Ночью авансы мне давала, а теперь вдруг на попятную? — он насмешливо на нее посмотрел. Румянец так и запылал у нее по щекам. Она перестала пытаться снять его руку со своей талии. Замерла. Глаза потупила. Неожиданно прямо посмотрела прямо в его глаза.

— Но сейчас же не ночь, — ответила Оля.

— М, а целоваться нужно только при луне? Мы же не волки.

— Да, целоваться надо на даче твоей мамы, — хмыкнула Оля.

— Она суп варит. Ей не до нас. Так что целуй и пойдем ей компанию составим.

— Нет.

— Тогда будем здесь сидеть до наступления темноты. Опоздаем на ужин к твоим родителям. А мама решит, что мы сошли с ума и вызовет нам врачей.

— Тимур, прекрати. Это же смешно.

— Может быть, — он внимательно наблюдал за ней. Красные щеки, ясные глазки, полные губы. Они манили. — Тогда придется мне тебя целовать, раз ты отказываешься.

Он коснулся ее губ. Простой поцелуй. Скольких он женщин целовал? Десятка два наберется. Но никогда еще его так не манили губки птички. Ласковые, нежные и мягкие, желанные. Она едва касалась его рук. Ласково прикосновения, едва уловимые. Она сама была неуловимой, едва прирученной птичкой.

— Останешься у меня сегодня ночевать? — прошептал он, с трудом отрываясь от ее губ.

— Не могу.

— Почему?

— Потому что не могу. И не спрашивай причины.

— Свидание?

— Сразу пять. Каждый вечер новый кавалер и обязательно с ночевкой, — ответила Оля, насмешливо смотря на него.

— Хочу чтоб ты спала в моей кровати. Каждый вечер хочу, чтоб ты была рядом. Правда на этой неделе я немного занят.

— Поэтому ты будешь заниматься своими делами, а я буду ночевать у себя, — сказала Оля.

— Это когда же я тебя опять целовать буду?

— Дней через пять, — немного подумав, ответила Оля.

— Не, я так долго не могу. Надо будет что-нибудь придумать, — он последний раз ее поцеловал и отпустил. Оля лишь улыбнулась и пожала плечами.

Суп со свежей зеленью на летней кухне казался деликатесом. Разговор о помидорах и огурцах, а еще внуках какого-то соседа, к которому Диана Тимофеевна явно неровно дышала, потому что все разговоры сводились к нему. Оля чувствовала, как уходит напряжение. Страхи где-то уснули. Оля не думала не о чем. Пила горячий чай, смотрела как за забором бегали дети. Странное воскресенье. Странная неделя. Насыщенная, тяжелая, а на душе легко.

Они распрощались с Дианой Тимофеевной в четыре часа. Еще надо было добираться до дома по пробкам. Душно, жарко. Бензин и нервные водители. Тимур был спокоен, как танк. Оля все еще прибывала в каком-то сонно-добром состоянии.

— Чем ты собираешься заниматься все эти вечера? — спросил ее Тимур.

— Надо за платьем съездить. Туфли купить. Все-таки на свадьбу поеду, — ответила Оля.

— И на это тебе нужно столько времени?

— Тимур, давай не будешь лезть в мою жизнь, — одернула его Оля.

— А я хочу в нее залезть.

— Мне докладываться о каждом своем шаге?

— Как иначе, если вместе жить собираемся.

— Вместе жить собираешься ты. Я согласилась лишь на легкие отношения без обязательств.

— Не, на такое я не согласен, — ответил Тимур. — Будем с тобой вместе жить.

— Если будешь тирана изображать, то я с тобой встречаться не буду, — ответила Оля. — Тимур, с тобой интересно, хорошо. Но я не собираюсь быть чьим-то солдатиком. Нравится тебе это или нет, но у меня есть и своя жизнь, свои интересы. Я же не спрашиваю, что ты будешь все это время делать.

— Халтурить.

— Тем более. Ты будешь занят. Я тоже буду занята. Так что успокойся и не придумывай проблемы там, где их нет, — ответила Оля.