Выпучив от старания глаза, она свернула направо, на набережную Марин-Драйв. Тут было поспокойнее. Перед светофором она остановилась и перевела дыхание. Когда она отключила маленький оранжевый индикатор и свернула налево в бурлящий водоворот из рикш, буйволов с телегами, велосипедов, конных экипажей, ослов и автомобилей, ее сердце грохотало, как барабан.

– Помогите! – воскликнула она, объезжая худенького мальчика-рикшу, который нечаянно вынырнул прямо перед капотом.

– Ой, господи! – когда проезд загородила телега.

– Извиняюсь, – босому торговцу бананами, который, согнувшись вдвое под своей ношей, переходил улицу.

Через десять минут она въехала в ворота огромного и величественного, словно дворец, вокзала Виктория-Терминус[58]. Вильнула, чтобы не наехать на попрошайку, и, наконец, остановилась, едва не ударившись лбом, на парковочном месте под пальмой.

Закрыв машину, бросилась сквозь толпу и успела как раз вовремя: экспресс из Пуны прибыл, и из вагона первого класса вышла Роза, ослепительно сияя нежными красками среди моря коричневых лиц. На ней было бледно-голубое платье, которое они вместе купили в Лондоне. Носильщики спорили, кому нести ее багаж.

– Ах, Роза! – Тори обняла ее за шею. – Дорогой мой Поросеночек! Мне так тебя не хватало.


Когда они снова выехали в город, Тори не удержалась и захотела похвастаться.

– Пожалуйста, сигарету мне, – сказала она. – Они лежат в бардачке. Оп-ля! – Ей пришлось резко вильнуть, чтобы не сбить торговца арахисом. – Извините! – весело пропела она.

– Значит, – сказала Тори, когда они остановились у светофора, – план такой: первая остановка у мадам Фонтэн – сделаем прическу. Там девушка по имени Савита замечательно стрижет. Затем ленч в клубе, там и поболтаем – я тебе еще мало рассказала про свои дела. Потом я отвезу тебя домой к Маллинсонам на чота пег, после этого к нам, возможно, зайдут друзья, и мы можем поехать куда-нибудь и потанцевать.

Роза захлопала в ладоши.

– Ах, Тори! – сказала она, положив голову на плечо подруги. – Не верится, что тебе позволено все это делать.

– Да, я сама себе хозяйка, – ответила Тори, элегантно, словно кинозвезда, выпуская дым, – только, ради бога, не говори моей матери. Глупая женщина уже хочет, чтобы я ехала домой. – Она проговорила это так беззаботно, что Роза ничего не сказала, и Тори была рада – меньше всего ей хотелось, чтобы Роза ее жалела.

Свернув на Хорнби-роуд, они обе взвизгнули – у стены мочились маленький мальчик и его отец.

– Ужас, что они себе позволяют, – сказала Тори, и они захохотали. – Я-то думала, что мы отучили их от этого. Как неприлично! – произнесла она голосом их пожилой классной наставницы.

– Ох, я вспомнила. – Роза вытащила из сумочки список покупок. – Маленькая просьба. Тебе будет скучно, если мы посмотрим в магазине «Армия и Флот» тонкие занавески? Я видела в их каталоге – простой белый муслин за двенадцать с половиной. Мне нужно для гостевой комнаты.

– Занавески! – возмутилась Тор. – Ты что, дорогая? Ты ведь знаешь правила – сегодня день «все-к-чертям». Никаких дел, только развлечения.

– Деспот!

– Ну, если ты будешь вести себя хорошо, то есть будешь хулиганить вместе со мной, я, может, позволю тебе купить занавески по пути домой.

Тори произносила слово «занавески» с ужасом, словно название страшной болезни.

Она рассказывала Розе, что на прошлой неделе позвонил Фрэнк, но тут ей пришлось резко тормознуть, чтобы не сбить парня с тележкой, груженной апельсинами, когда тот переходил дорогу. Когда машина остановилась, в окне возле Тори появилось лицо парня. Его лиловатые губы скривились, а в глазах горело презрение. Он мог дотронуться до нее рукой.

– Убирайтесь из Индии, – внятно проговорил он.

– Что? – не сразу поняла Роза.

– Убирайтесь из Индии, – повторил он, глядя на них так, как будто они вызывали у него отвращение.

– Я не хочу, – сказала Роза. Они поехали дальше, а парень стоял посреди дороги, грозил им кулаком и что-то кричал.

Оказавшись на безопасном расстоянии, обе неуверенно засмеялись.

– «Я не хочу», – передразнила подругу Тори. – Теперь он не заснет от огорчения.

– Мне ужасно не нравится, когда на меня смотрят с такой ненавистью. – Роза перестала смеяться и подняла доверху стекло. – Тебе не кажется, что обстановка тут накаляется?

– Да, Джеффри и Си тоже считают, что становится хуже, – согласилась Тори. – Знаешь, с торговлей какая-то ерунда, санкции, Ганди всех баламутит, но они считают, что большинство индийцев будут в ужасе, если англичане уедут из страны. А что говорит Джек по этому поводу?

– Мы как-то не говорим на такие темы. – Роза оторвала взгляд от многолюдных улиц. – Он вообще ничего не говорит.


И вот подруги уже сидели в комнатке, наполненной паром, наклонив голову над раковиной. В салоне мадам Фонтэн пахло сандалом, хвоей и свежим кофе.

– Мэмсахиб. – Савита, благоухающее существо в сари цвета устриц, впорхнула в дверь. – Шампунь с оливковым маслом или хной? – шепнула она.

Они остановили свой выбор на оливковом масле с розовой водой, и четыре юные девушки помыли две их головы. Двадцать пальчиков массировали им голову и шею сладкими маслами, а потом обернули подогретым полотенцем.

– Вера могла бы здесь кое-чему научиться, – сказала Тори. Вера была хозяйкой скромной парикмахерской в Андовере, где им отрезали косы и уложили волосы изящными завитками перед лондонским сезоном. Руки у нее были могучие, как у моряка, и она безжалостно совала голову клиентки под струю, носом чуть ли не в затычку раковины, когда промывала волосы.

– Мэмсахиб, – прошептала одна из девушек возле локтя Тори. – Освежитесь.

Поднос с кофе был украшен крупными цветами гибискуса.

Пока Тори с Розой пили кофе, девушки вернулись и стали с благоговением расчесывать длинные светлые волосы Розы.

– Люди здесь такие внимательные. – Роза улыбнулась Тори, глядя на ее отражение в зеркале. – Создается впечатление, что им нравится ухаживать за тобой.

– Твоя прислуга тоже такая? – Тори подалась вперед и недовольно посмотрела на свои брови. – Боже, гусеницы какие-то, надо их выщипать.

– Давай не сейчас, не будем терять время, – разумно возразила Роза. – Я и сама с этим справлюсь.

Тори удивилась. Иногда Роза говорила как умудренная жизненным опытом дама, словно ей не девятнадцать, а все сорок.

– Ну, Роза, – сказала Тори через несколько секунд. – Вернемся к главному вопросу дня. Здесь они берут восемь рупий за первую стрижку «под фокстрот», так что это самое подходящее место. Я не хочу тебя уговаривать, и не говори, что тебе это не пойдет – ты будешь прекрасно выглядеть даже с коровьей лепешкой на голове.

Они снова захихикали будто семилетние, но это было таким облегчением.

– У тебя прекрасная форма головы, а скоро наступит страшная жара. Ну, ты подумай, – невинным тоном добавила Тори. – Впрочем, твоя жизнь, твои волосы.

Роза собрала волосы в пучок и пристально погляделась в зеркало.

– У нас в гарнизоне уже начались ограничения с водой.

– Джек рассердится?

Роза неуверенно пожала плечами.

– Вообще-то, он никогда не говорил, что ему нравятся мои волосы. – Она разжала пальцы, и ее волосы рассыпались по плечам шелковой волной. – Честно говоря, я не знаю.

Тори с радостью отметила в голосе подруги легкую бунтарскую нотку. Ведь невозможно быть более добродушной, чем Роза, и это иногда беспокоило Тори.


В час пятнадцать, когда они на следующий день приехали на ленч, бомбейский яхт-клуб был полон. Когда короткостриженая Роза, чуточку робея, шла с Тори через зал, разговоры на мгновение замолкли, а какой-то пожилой джентльмен направил на нее свой монокль и беззастенчиво разглядывал, раскрыв рот.

– Роза, – вполголоса заметила Тори, – твоя прическа поразила всех.

Официант провел их к угловому столику с видом на порт и раздвинул ставни, чтобы были лучше видны яхты. Солнечный луч упал на серебряные столовые приборы, безупречно чистые бокалы и чаши для омовения пальцев с ломтиком лимона на дне.

– Сегодня очень приятное меню. – Красивый метрдотель-итальянец ловко постелил им на колени льняные салфетки. – Свежие лобстеры из гавани, камбала «Вероник», цесарка и фазан а-ля мод. Шампанское на льду, мадам, – бормотал он почти на ухо Тори.

– Тори, – неожиданно в панике прошептала Роза, – я не хочу портить праздник, но я не могу поз…

Тори выставила ладонь.

– Тише, детка. Шампанское заказано твоим супругом, капитаном Джеком Чендлером. Вероятно, он раскаивается, что ты из-за него пропустила мой праздник.

– Джек? – удивилась Роза. – Ты уверена, что это он?

– Абсолютно уверена. – Их глаза на мгновение встретились.

Официант налил шампанское; пузырьки ударили в нос Розе, и она наморщилась.

– Просто не верится, какими мы стали умудренными жизнью, – сказала она, допив бокал. – Какими немыслимо взрослыми.

– Роза. – Тори поставила свой бокал. – Я прожила тут всего три месяца. Я не хочу домой. Я не вынесу…

– Пожалуйста, не уезжай, – взмолилась Роза. – Я тоже не вынесу этого. Я…

– Ох, давай не говорить об этом, – вздохнула Тори. – Слишком серьезная тема для шампанского.

– Правильно, – согласилась Роза. – И вообще, я уверена, что от тебя без ума уже пол-Бомбея.

Тори широко раскрыла свои огромные смеющиеся глаза и молча выставила три пальца.

– Ах, Тори! Ты просто чудо! – Роза накрыла ладонью рот. Как здорово делиться с ней своими секретами. – Ну а что-нибудь серьезное?

– Ну, парень по имени Оливер, он биржевой брокер. Мы приятно проводим время.

– Тори, кажется, ты покраснела. Но он годится в мужья?

– Не знаю. – Тори машинально крошила булочку. – Скорее нет, чем да – как это узнаешь? Он веселый и очень мужественный, но…

– Тори, можно я скажу одну абсолютно серьезную вещь? – сказала Роза. – Что бы там ни было, не бросайся очертя голову в это дело. Это принесет такие огромные перемены в твою жизнь, да и Миддл-Уоллоп не так уж и ужасен. И ты хотя бы должна быть уверена, что ты можешь полюбить, вернее, что ты любишь этого человека.