Джулия Грегсон - Пряный аромат Востока

Роза не ответила. Она снова глядела вниз.

– Роза, скоро ты узнаешь его.

– Да, – ответила она. – Я знаю.

Бросив еще раз взгляд на пристань, Роза убежала в каюту и в небрежной позе уселась в плетеном кресле между кроватями. Над ее головой раздавались шаги, скрипели башмаки спешивших по коридору людей. Ей показалось, что она ждала целую вечность, прислушиваясь к биению собственного сердца, и на стук в дверь испуганно вскочила на ноги.

– Роза, – сказал мужской бас. И вот он появился в дверях, тропический шлем в одной руке, цветы в другой. Он был выше, чем она помнила, и не такой красивый, или, может, это оттого, что его лицо казалось немного искаженным.

– Ну, привет! – сказал он. Она не помнила его таким душевным и искренним. Он протянул ей лилии. – Это тебе. Тут они растут повсюду как сорняки.

Когда он положил свой шлем на койку, она подумала, что он ее поцелует, но он вместо этого спросил «можно?», сел и расставил свои мускулистые ноги, словно позировал перед фотографом. Потом кашлянул.

– Они милые, Джек. – Она уткнулась носом в цветы, хотя они совсем не пахли. – Спасибо.

– Какой приятный парень, этот Найджел. Спустился и нашел меня, – сказал он.

– Да, он государственный чиновник, завтра поедет – ох, я даже не могу вспомнить куда, как глупо. Я потом спрошу и скажу тебе, – словно ему было интересно узнать что-то про Найджела. – А цветы правда такие прелестные.

Снова улыбнувшись цветам, она почувствовала неприятную пустоту в том месте, где у нее должно находиться сердце.

– Боюсь, я чуточку запылился, – сказал он. Каким большим он казался, когда сидел, расставив ноги. Казалось, он заполнил всю каюту. – Мы приехали из Пуны на мотоцикле. Надеюсь, ты не против, что у меня пока нет автомобиля. Я забыл сообщить тебе об этом.

– Конечно, нет, – ответила она, и он снова кашлянул.

Она пожалела, что рядом нет мамы с ее веселым смехом и умением обращаться с незнакомыми людьми.

– У нас с Тори была такая приятная поездка, – сказала она через некоторое время. – А вот реальная жизнь станет абсолютным адом! – Улыбка исчезла с его губ.

«Ох! Какую идиотскую вещь я сказала, – подумала она. – Теперь он подумает, что я жалею о своем приезде».

– Ну, ты тут собьешься с ног от хлопот, – начал он и замолк.

Вентилятор отключился; ее рука, лежавшая в его руке, была неприлично липкой.

– Слушай, тут случились небольшие изменения в планах свадьбы; я хотел сообщить тебе о них первым.

Когда он это сказал, у нее гора с плеч свалилась: мероприятие отодвигалось, это был сон.

– Да, накануне на северо-западной границе случился неприятный инцидент; потом я объясню подробнее. – Он обливался потом; она заметила на его подбородке симпатичную ямку. – Мой шеф попросил меня отправиться туда с отрядом, но я пока не знаю когда. Если придется перенести дату свадьбы, Си Си Маллинсон сказала, что ты пока можешь пожить у нее. В ноябре начинается сезон, и будет куча вечеринок и балов.

Она рассмеялась громче, чем хотела.

– Дорогой. – Ей было так странно произнести это слово. – Ты всегда прав, что бы ты ни решил.

Облегчение озарило его лицо, словно солнечный луч.

– Спасибо, что ты не обиделась, – сказал он. – Увы, в Индии ты можешь быть полностью уверен лишь в одном – что ни на какие планы и прогнозы нельзя полагаться.

Через десять минут, когда они вместе спускались по трапу, из толпы навстречу им вышла дама с ярко-накрашенными губами и в шляпе «колокол».

– Дорогие мои, – пропела она. – Наконец-то Ромео встретился с Джульеттой! Я Сесилия Маллинсон, зовите меня Си Си. – Она легонько расцеловала Розу в обе щеки, источая крепкий запах сигарет и духов, а также мятной жидкости для полоскания рта.

– Все в порядке? – тихонько спросила Тори, когда они направились к автомобилю Си Си.

– Спасибо, все хорошо, – ответила Роза, почти не шевеля губами. – Просто очень мило.

Тут она внезапно остановилась.

– Ах, какой ужас, я забыла попрощаться с Вивой. Просто не верится!

– Не волнуйся, – успокоила ее Тори, – она знала, в каком ты состоянии. Ей тоже не лучше – приехали родители мальчишки. Я дала ей наш адрес.

Они следовали сквозь толпу за аккуратной шляпкой миссис Маллинсон с отрядом туземных носильщиков, которые несли их багаж на голове. К Розе подскочила маленькая девочка с грязными щеками и свалявшимися волосами и дернула ее за рукав.

– Ни мамки, ни папки, леди, купите… – Она сунула в рот пальцы.

– Не обращайте внимания, – сказала их покровительница. – Идите прямо; это попрошайка.

У Розы образы мелькали перед глазами, словно картинки в калейдоскопе – вокруг было столько всего: яркое солнце, вонь от сточных канав и запахи пряностей, сверкающие сари и темные лица. На углу улицы мужчина смотрелся в треснувшее зеркало и подстригал ножницами волосы в носу.

Переходя через дорогу, они остановились: навстречу им под оглушительный аккомпанемент свистулек и дудок шла небольшая толпа; на кричаще пестром троне мужчины несли слона из папье-маше.

Миссис Маллинсон поморщилась и заткнула уши пальцами с ярко-красными ногтями:

– Какой-то кошма-ар, – сказала она.

Тори едва не подпрыгивала от восторга.

– Это Ганапати, – крикнул Джек, – в индуизме бог мудрости и благополучия, а также торговли!

Роза, робко разглядывая его под солнечными лучами, решила, что он все-таки красивый. Очень сильный, очень мужественный.

Они поехали домой в маленьком шикарном автомобиле миссис Маллинсон – бутылочно-зеленого цвета, модель «Форд-Т». Тори сидела впереди, оглашая салон восторженными возгласами и смехом. Роза на заднем сиденье с Джеком, до нелепого остро чувствуя, где заканчивались его колени и начиналось ее розовое платье. Когда Си Си резко вильнула, чтобы не задеть костлявую лошадь, Роза всячески старалась держать свои коленки подальше от него – все было слишком быстро и неожиданно.

Си Си повернула голову и взглянула на них.

– Так, экскурсовод приступает к делу, – пропела она, взяв курс на шутливый тон, отчего Роза оробела еще сильнее. – Большое здание слева от вас, похожее на дворец, с куполом наверху – это знаменитый отель «Тадж-Махал», где мы будем праздновать канун Нового года. С ним связана занятная история, – протяжно рассказывала она. – Его построил один индийский богач, уязвленный тем, что его не пускали в какой-то европейский отель; при этом архитектор, какой-то французский болван, неправильно разместил бассейн – позади отеля, а не перед ним – и в результате покончил с собой.

Все неуверенно засмеялись, кроме Джека, который даже не улыбнулся. Роза заметила, что у него росли волоски на запястьях, тонкие и светлые. Сейчас, немного подумав, она восхитилась тем, что он не приготовил для встречи с ней цветистую речь. Лучше не торопиться.

– Впереди слева от вас яхт-клуб Бомбея, где мы плаваем под парусами; это еще одно популярное место для наших сборищ, а за ним – оп-па!

Из-за внезапной остановки колени Джека ударились о ее ноги. Мужчина с бананами шагнул с тротуара прямо перед носом их «Форда» и спокойно пересек дорогу.

– А за ним, – Си Си, казалось, уже надоело показывать им город, – Индия. Полная языческих богов и абсолютно непохожая на Хэмпшир.

Роза заметила, как ее глаза озорно сверкнули на них в зеркале заднего вида. Она смутилась и почувствовала, как бешено забилось ее сердце. Джек снова взял ее за руку.

//Пока не забыла, я должна записать, что случилось. Гай Гловер, подлый крысенок, устроил для меня ловушку. Он умолял меня побыть с ним, когда он встретится с родителями, которые ехали четыре дня на поезде из Ассама, где мистер Гловер владеет чайной плантацией. Учитывая состояние Гая (невероятно странное и непредсказуемое в последние дни: он говорил, что слышит голоса через радио, и нес разную прочую чушь; не спал, не мылся, весь провонял и пр.), мне показалось, что я должна это сделать. Еще хотела получить остаток денег, которые они должны были заплатить за мой проезд.

Фрэнк согласился побыть со мной и высказать, как доктор, свое профессиональное мнение насчет Гая (доктор Маккензи умыл руки и держался в стороне), на случай, если у меня возникнут осложнения, но в последнюю минуту он срочно понадобился в лазарете. Я осталась наедине с этими проблемами.

За десять минут до прихода родителей Гай начал курить сигареты одну за другой, а потом встал, вышел в коридор и ударился головой о стену. Когда я поспешила к нему, он заявил, к моему крайнему изумлению: «Я пытался любить тебя, но ты создавала для меня большие сложности». Я даже не нашлась, что ответить, и только сказала: «Гай, почему ты не сидишь и не пьешь чашку чая». Вот такой смешной у меня английский!

Потом, слава богу, они пришли. Мать, Гвен Гловер, серенькая, слезливая курица; мистер Г., краснолицый, шумный хвастун, немедленно пожал руку Гаю и похлопал его по плечу.

– Молодец, старик, наконец-то ты приехал сюда, – и пр., и пр. – Тут солнечно и жарко, правда? – Это он обратился ко мне. И: – Вы получили удовольствие от путешествия? – Удовольствие! Я бы назвала это как-нибудь иначе!

В первые пять-десять минут Гай играл роль блудного сына, вернувшегося под отчий кров, и играл неплохо, но когда мы стали собирать его вещи, Гай внезапно выбежал наружу, хлопнув дверью.

Пока Гая не было, я вручила его отцу два письма из школы. Мистер Гловер сунул их в карман со словами, что сейчас ему некогда их читать. Я подумала, что, может, он ничего не знал о воровстве, о результатах экзамена и пр.

Я попыталась рассказать им (торопливо и, из-за своего волнения, не очень внятно) про нервное напряжение у Гая во время поездки, как он находился под наблюдением доктора, а еще – мне показалось это оправданным – о том, как он бился на пароходе головой о релинг.