Поставив свои вещи на цементный пол, она удивленно уставилась на сдутые шины. Диллон незамедлительно появился у нее за спиной.

— Что случилось?

— Колеса… — прошептала она.

— Вот черт, — по всему было видно, что он удивлен не меньше, чем Джейми. — Наверное, ты на что-то наехала, когда столкнула машину с дороги.

— И ты ничего не заметил, когда ремонтировал машину?

Диллон пожал плечами.

— В них точно было больше воздуха.

Джейми с подозрением уставилась на него.

— Уж не твоих ли рук это дело? — спросила она и тут же пожалела о своих словах. Конечно, он не протыкал колеса, ведь ему не терпелось от нее избавиться.

— Да.

— Мы могли бы… Что ты сказал? — Джейми была совершенно сбита с толку.

— Это я выпустил воздух из шин. Из всех четырех, — добавил он, чтобы у нее не осталось сомнений на этот счет.

— Мне казалось, ты был не против, чтобы я уехала.

— Да. Нет. Слушай, я знаю, что должен был тебя отпустить, но… — было видно, что Диллон смущен, но не хочет в этом признаться даже самому себе.

— Но ты не можешь, — закончила она за него. Странно, но вместо гнева и страха она почувствовала странное облегчение.

— Да, не могу.

Джейми медленно повернулась к нему лицом. Конечно, он ее пугал, но вместе с тем она понимала, что Диллон всего лишь плохой мальчишка, который привык всеми командовать. Он добивался повиновения, запугивая других.

— Тогда попробуй меня убедить, чтобы я осталась, — сказала Джейми, откидывая волосы с лица и спокойно глядя на Диллона.


У нее было бледное от усталости лицо и темные круги под красивыми серыми глазами. И смотрела она так, будто Диллон был чем-то средним между дьяволом и Прекрасным Принцем. Он мог бы сказать, кто он на самом деле. Как-то раз он уже пробовал доказать ей, что он за чудовище. Но теперь почему-то раздумал.

В гараже было тепло. Обогреватели без устали гнали в помещение горячий воздух. Он до сих пор не мог понять, почему в последний момент решил выпустить воздух из всех четырех колес ее автомобиля. Ему нужно было отпустить Джейми. Пускай бы себе ехала и продолжала жить прежней жизнью. Пускай они оба продолжали бы жить так, как раньше. Но в конце он все же дрогнул. Может быть, потому что знал, что еще ничего не кончено.

В ее глазах легко угадывались и надежда, и страх. Ни у одной женщины в мире не было таких огромных серых глаз, с ними она выглядела беззащитной, словно малое дитя. А еще он заметил, что она слишком худенькая, нужно бы ее подкормить. И нервы были у нее не в порядке, но судя по ситуации, в которой она оказалась, здесь нечему было удивляться.

Кроме того, она была неотразимой, он не мог перед ней устоять. Ему бы ее напугать, оттолкнуть, куда-нибудь отвезти — но он сделал все наоборот, хотя сопротивлялся до последнего.

Диллон прошел мимо Джейми, стараясь не задеть ее, и направился к музыкальному центру. Он прекрасно знал, что за кассета находится в стереосистеме, и нажал пару кнопок. Из колонок полилась громкая музыка, она накрыла помещение покрывалом из звука, исключив всякую возможность беседы. Затем он повернулся к Джейми.

В ярком свете гаражных ламп девушка выглядела бледнее, чем обычно. Со стороны Диллона это был дешевый трюк, но ему не было ни капельки стыдно.

Музыка U2 заполнила весь гараж, и Диллон почувствовал, что вернулся в прошлое, на двенадцать лет назад, когда держал в объятиях дрожащую девчонку. И эта самая девчонка смотрела на него сейчас во все глаза, и он понял, что она вспомнила песню.

Диллон подошел к ней неспеша, чтобы не напугать, но за последние часы Джейми заметно посмелела. Когда он предложил ей руку и притянул к себе, она не отпрянула назад, а спокойно обняла Диллона за шею и доверчиво положила голову ему на плечо, пока они плавно двигались под звуки музыки.

Диллон закрыл глаза и представил себе старый спортивный зал в школе Маршфилда, нарядно убранный гирляндами из цветной бумаги, с вертящимися зеркальными шарами, приглушенным светом. Вот куда он должен был отвести Джейми. Набраться храбрости и пригласить ее на этот танец. Но тогда она встречалась с каким-то выскочкой вроде Пола, и ни за что бы не согласилась.

Зато сейчас она прижималась к нему, словно ленивый котенок, и позволяла ему обнимать ее и медленно кружить в танце в старом гараже на окраине Богом забытого городка.

Он хотел ее, стремился к ней всей душой. Она была для него насущной потребностью и значила больше, чем кофе и сигареты. Больше, чем последний глоток виски, выпитый им пять лет назад. Больше, чем чистая совесть. Чем сильнее он боролся со свои желанием, тем больше оно становилась. Джейми Кинкейд стала для него и проклятием, и благословением.

Он мог сейчас от нее отодвинуться — это было совсем нетрудно. Песня почти закончилась, и прежде, чем начнется другая, у него будет несколько секунд, чтобы признаться ей в любви. И тогда его жизни придет конец.

Может, лучше избавится от Джейми, пока еще есть время? Набраться сил и позволить ей уехать?

Он остановился и, взял ее за подбородок. Серые глаза Джейми сияли в полумраке, черты лица смягчились и хранили мечтательное выражение. Диллон не мог налюбоваться на нее.

И все же он должен был от нее избавиться. В конце концов, он снова прислушался к здравому голосу рассудка. И сказал единственные слова, которые должны были заставить ее бежать без оглядки.

— Забирайся на заднее сидение машины.

Диллон ждал, что она гневно его оттолкнет и бросится вон из гаража. Ему хватит пяти минут, чтобы снова накачать колеса, затем он уйдет и никогда больше ее не увидит. И останется цел и невридим.

Джейми посмотрела на него, и Диллон заметил, что у нее дрожат губы. Она шагнула назад, чтобы освободиться из его рук.

— Хорошо, — сказала она.

Глава пятнадцатая

Диллон не верил своим ушам. Но Джейми уже развернулась и подошла к старому кадиллаку. Она выглядела до боли красивой, такой, какой была в шестнадцать лет, когда он ради нее готов был пойти в тюрьму. Он хотел ее тогда так сильно, что чуть не убил мальчишку, который жестоко с ней обошелся. Вот и сейчас он положил на меру весов все, чего достиг до сей поры — относительное спокойствие, любимое занятие и в меру чистую совесть.

Подойдя к машине, он начал медленно расстегивать пуговицы на старой фланелевой рубашке, но Джейми остановила его, положив ладонь на его руку. А потом сама занялась пуговицами, склонив голову вниз и полностью сосредоточившись на своем занятии.

Наконец она распахнула рубашку и сбросила ее с плеч Диллона, нежно проведя ладонями по его коже. Потом наклонилась и прижалась губами к его груди, прямо напротив глухо бившегося сердца, а ее рука легла на ремень.

Она прикоснулась к нему. Сквозь плотную ткань джинсов он ощутил движение ее пальцев, она медленно провела ими по его набухшей плоти, и Диллон не смог сдержать сдавленного стона.

— Если мы сейчас же не заберемся в машину, то потом будет поздно, — хрипло сказал он.

Джейми подняла на него глаза. Светлые волосы упали на лицо, щеки горели алым румянцем.

— Но мы ведь почти уже рядом, — возразила она.

— А я готов сделать это здесь и сейчас.

Джейми хмуро посмотрела себе под ноги, на холодный бетонный пол.

— Звучит не очень заманчиво, — сказала она.

Ее рука уже справилась с застежкой джинсов и теперь тянула молнию вниз. Движения ее пальцев были нежные и легкие, словно крылышки бабочек, и это чертовски возбуждало Диллона, куда больше, чем умелые ласки опытных рук.

— Да сядь ты, наконец, в чертову машину, — сквозь зубы сказал он.

— Еще минутку, — бросила она.

Джейми стянула его джинсы вниз, чуть ниже колен, и встала перед ним на колени, прямо на жесткий холодный пол. Потом прикоснулась губами к напряженному члену, пробуя его на вкус.

Диллон застонал от удовольствия, но Джейми отшатнулась от него, глядя вверх огромными испуганными глазами.

— Тебе больно?

— О Господи, нет.

Джейми снова прикоснулась к нему ртом. Диллон впился руками ей в волосы, чувствуя, что недолго сможет выстоять перед напором чувственных ласк. Он никогда не испытывал столь острого эротического наслаждения. А Джейми совершенно не осозновала, что с ним творится, она просто экспериментировала, то целуя, то касаясь языком, то нежно посасывая. Ему не нужно было говорить ей, что и как делать. Диллон молча прислонился к старому каддилаку, потому что ноги его не держали, и позволил Джейми ласковым неопытным ртом довести себя до яростного всплеска. Но он продолжал себя жестко контролировать, потому что знал — она к этому еще не готова. Правда, она тихо стонала и была возбуждена не меньше, чем он, но всему свое время.

Он мягко отстранил ее, хотя она по-прежнему удерживала его за бедра, потом легко поднял ее на руки и перенес на заднее сидение автомобиля. Джейми лежала и тяжело дыша, смотрела на него огромными глазами. Диллон стянул с себя джинсы и забрался в кадиллак.

На этот раз на ней было простое хлопковое белье, которое она любила носить. Странным образом оно возбудило Диллона больше, чем изысканные шелковые штучки, которые он снял с нее в прошлый раз.

Он стянул с нее трусики, и Джейми наклонилась, чтобы ему помочь. Заднее сидение было огромным, похожим на кровать, и даже будучи высокого роста, Диллон знал, что у них все отлично получится. Он подтолкнул ее вперед, но Джейми покачала головой, затем забралась на него сверху, а Диллону пришлось улечься на старые кожаные подушки каддилака. Запустив руку ей под юбку, он ощутил на пальцах влагу. Джейми была готова принять его, она дрожала от возбуждения.

— Скажи, что нужно делать, — прошептала она.

Презервативы остались в кармане джинсов, которые валялись на бетонном полу гаража. Но никакие силы мира не заставили бы Диллона остановиться сейчас хотя бы на миг. Он видел, что Джейми с трудом сдерживает нетерпение.