Андрею, который приехал в костюме, при галстуке и в лучших ботинках от «Берлутти», выдали тапочки, и он чувствовал себя так глупо, что стеснялся встать из-за стола.

– Выдвигаюсь на следующее место, сразу ставлю незацепляйку на офсете, потому что место очень зацепистое было по осени. Первый заброс – первый внятный удар! Вытаскиваю виброхвост – следы хорошие есть, а рыбы – нет. Зацепляйка-то нормальная, но ничего не цепляет! – Отец Даши, Владимир Олегович, сделал драматическую паузу, заглянув в глаза каждому слушателю. – Быстренько меняю на свой стандарт: чебурашка, двойник, виброхвост и второй заброс – первый судачок!

Однажды в Лондоне Андрей познакомился с немой девушкой. Они гуляли весь день и провели замечательную ночь у нее в Кэмдоне, в домике, похожем на тысячи других в округе. Они объяснялись жестами, пантомимой, записками. Он ни с кем не был так близок, никого не хотел понять так, как ее. И ему казалось, что он рассказал ей всю свою жизнь – ведь девушка в прямом смысле понимала его с полуслова. Читала взгляды. Всем сердцем улавливала интонации. С ней он слышал как растет трава и как плывут облака.

Отца Даши он не мог понять, хоть в самом начале и нафантазировал себе уютный семейный вечер. Настроился даже смотреть фотографии.

За один вечер Андрей выслушал столько историй о рыбалке, сколько не узнал за всю свою жизнь. Он зевал, скучал, разглядывал тарелку, но воодушевленный папаша то ли не мог поверить, что кого-то действительно не интересует рыбная ловля, то ли его это не волновало. Наверное, он привык считаться только со своими интересами. А это значит, что он либо очень влиятельный человек, либо ни с кем не общается. Скорее второе – отец Даши выпускал мебель, а это хоть и выгодно, но вряд ли приближает к истинной власти.

– Андрей, налить тебе лимонад? Андрей! Лимонада хочешь? – разволновалась Даша.

– А? Что? – вздрогнул Андрей, которого ее голос вывел из оцепенения.

– Тебя папа совсем заговорил? – улыбкой она словно извинялась.

– Даша… – укорила ее мать.

Папаша, кажется, намеревался всерьез обидеться.

– Нет, что вы! – воскликнул Андрей и замахал руками. – Мне безумно интересно! Я очарован!

– Как жаль, что вы не останетесь, – в который раз заметила мать Даши, Ольга Анатольевна.

Здесь правил возрастной шовинизм. Женщина за сорок превращалась в даму с именем-отчеством, имела право носить на себе лишних двадцать килограммов и с вдохновением рассказывать о врачах.

С самого начала она до смерти измотала Андрея легендами о каких-то остеопатах, которые вылечили ее от всего.

Отец, мужчина пятидесяти лет, считался неоспоримым авторитетом, и все гости плясали под его дудку.

Он заставил Андрея пробовать какую-то особенную селедку. Селедку Андрей не выносил. Наверное, от него теперь разит луком, так как без лука селедку есть не положено – это же все знают.

Андрей посмотрел триста семнадцать фотографий с рыбалки на Мальдивах – шесть взрослых грузных мужчин и морская гладь во всех возможных вариациях. Мальдивы в кадр не попали.

Андрей посетил мастерскую, где Владимир Олегович хвастался инструментами, в которых Андрей ровным счетом ничего не понимал и понимать не желал.

«Может, они хорошие», – с отчаянием думал Андрей, покуривая на балконе под причитания Ольги Анатольевны о вреде курения.

– Андрюша, вы много курите? – переживала она.

– Достаточно, чтобы рак легких убил меня раньше чем Альцгеймер, – ответил он, выпустив дым.

Ольга Анатольевна сокрушенно покачала головой.

Последние две недели Андрей был сам себе противен. Он выслуживался на работе. Был мил, заботлив и человечен. Наверное, со стороны казалось, что он вступил в секту адвентистов седьмого дня.

Ему трудно было хорошо относиться к людям. Он их не любил. Не понимал, почему их всех устраивает жалкое существование: работа с девяти до шести, почему им хорошо, когда они смотрят телевизор и жрут креветки с пивом, почему не видят залысины и привыкают к рыхлому брюшку, почему считают, что для того, чтобы остепениться, надо жениться, и что такое вообще это самое «остепениться»?…

Андрей не считал себя метросексуалом.

– Метросексуал – это гомосексуалист, который занимается сексом с женщинами, – сказал однажды его знакомый гей. Друг Алины.

Метросексуалы были злые и выглядели «слишком». Загар, зубы, бархатный пиджак, волосок к волоску, бабские капризы, истерики, охи и ахи насчет новых революционных носков от «Прада»… Андрею было смешно. Он нашел себя в продуманной небрежности, иллюзорном невнимании к вещам, в выверенной естественности.

Он презирал людей уже за то, что те плохо выглядят, носят стоптанные мокасины или же не задумываются о том, какой портфель выбрать.

И вот он попал в засаду с теми, кого на дух не выносил – с патриархами отечественного мещанства, апологетами среднего класса, которые только и мечтают, что о баньке на свежем воздухе, о шашлычке из баранины, словом «вегетарианец» в их кругу можно смутить дам, а анекдоты из серии «возвращается муж из командировки» или про тещу придуманы нарочно для них.

Даша, конечно, немного отличалась от мамы с папой. Выяснилось, что она не такая бука, какой представлялась. Одевалась она, разумеется, кошмарно – джинсы, простая белая рубашка, пиджачок без затей в офисном стиле, туфли на среднем каблуке – нечто старушечье, коричневое или бежевое.

Но и она, оказывается, выходит в свет.

Неделю назад они побывали на выставке. Автор, приятель Дашиного папы, рисовал портреты, пейзажи и натюрморты – классический набор для гостиной, бильярдной и столовой. Видимо, некто в мэрии именно так и понимал искусство – количество световых бликов на груше оставило столь глубокий след в душе какого-то чиновника, что тот организовал музей имени Автора. Не такой, как у Церетели, и послабее, чем у Шилова, но все же в центре, и с выставками в Манеже, и со школой искусств.

Художник показался Андрею педантом и технарем, но кругом ходили его расфуфыренные поклонники, так что Панов приберег критику на десерт.

Андрей часто появлялся в модных продвинутых галереях. И туда наряжались. Но оригинальные платья были продолжением творческого эго, а их обладательницы не выглядели как арабские жены, таскающие на себе все самое ценное на случай непредвиденного развода.

Даша была знакома со многими. Она представила Андрея супруге чиновника-благодетеля, которая так разволновалась, дебютировав в роли гранд-дамы, что держалась напряженно и высокомерно. Кроме изысканных манер, дама отличалась необыкновенным нарядом, сшитым, видимо, из той же парчи, что пошла на шторы в доме Дашиных родителей. Золото, много золота, странный покрой, как будто к квадрату пришили юбку-трапецию, и прямоугольники-рукава, а круглый воротник украсили жгутом из того же материала.

Андрея она удостоила беглым взглядом.

– Дашенька, как папочка с мамочкой поживают? – спосила дама, взяв Дашу за ручку.

– Ой, спасибо, хорошо, – Даша расплылась в улыбке. – Передавали вам привет. Мама что-то приболела, не смогла прийти. Выставка замечательная! Андрей, тебе нравится?

Андрей пожал плечами.

Гранд-дама буравила его взглядом.

– Что, молодой человек – не большой ценитель искусства? – дама обратилась к Даше, будто Андрей был маленьким ребенком, который не отвечает за свои слова.

– Ну, да… – смутилась Даша.

– Нет, ну почему же! – встрял Андрей. – Я очень люблю искусство. Но только здесь я его что-то не замечаю.

Больше всего его вывело из себя то, что дама не обратила на его слова ни малейшего внимания. Видимо, его приняли за крепостного, за смерда, который носит ридикюль барышни, пока та развлекается в свете.

– Простите… – Андрей тронул даму за локоток. – Мне очень неловко… Наверное, мне не стоило высказывать свое мнение… А уж тем более в обществе такого признанного ценителя живописи… Признанного мировым сообществом… Извините, бога ради, но можно ваш автограф? – Он уже вынимал из сумки белый пригласительный и ручку. – Галина Павловна, не откажите!

Повисла тягостная пауза.

– Елена Иннокентьевна… – прошептала Даша.

– Какая Галина Павловна? – вдрогнула дама.

– Вишневская… – забормотал Андрей. – А разве вы не Вишневская?

Шутка была старая и глупая, но Елена Иннокентьевна купилась.

Даша позеленела и утащила Андрея в угол, где тот, по ее мнению, не мог никому навредить. Андрей кусал ногти, умирая от желания покурить, пока Даша отчитывала его за дурное поведение.

Но и там их разыскали ее настырные знакомые. Девушка Дашиного возраста, о чем невозможно было догадаться, так как она сделала все, чтобы выглядеть на сорок. Строгий коричневый костюм, жилетка, блузка кисельного цвета и сумка «прощай, молодость». Рядом с ней топтался молодой человек, с волосами, которые выдавали его главный секрет – он никогда не смотрелся в зеркало.

– Андрей, – расслабилась наконец Даша. – Это Оля, мы с ней в институте учились! Андрей работает в группе компаний «Маклай».

– Очень интересно, – с выражением тюремной надзирательницы произнесла Ольга. Она порылась в сумочке, нашла визитку. – Ольга Безбородко, глава отдела рекламы и маркетинга газеты «Проспект бизнеса и инвестиционных технологий weekly».

Андрей растерялся, услыхав такое заковыристое название. Ольга, видимо, несколько преувеличивала свое значение для современной экономики – поэтому ерничать он не стал, вспомнив недавнее возмущение Даши. Безбородко кивнула молодому человеку. Тот изъял из портфеля экземпляр газеты и передал, как нечто хрупкое и очень ценное, Андрею.

– Наша газета издается тиражом пятьдесят тысяч экземпляров. Распространяется она по элитным торговым точкам, ресторанам, кафе и деловым центрам. Мы на рынке сравнительно недавно, но динамика роста, узнаваемость увеличиваются с каждым годом. Мы ведем переговоры с авиарейсами – хотим захватить сегмент дистрибуции в бизнес-классе и залах ожидания VIP. Нашим клиентам мы гарантируем всестороннюю поддержку, упоминая их раз в две недели, и скидки на рекламные площади при длительном сотрудничестве…