Арина Холина - Прямо по замкнутому кругу

– А почему ты не отвечаешь?!

– Андрей… – Она потянулась к бутылке с водой и выпила сразу много. – Ты хочешь ответа на определенный вопрос? Так задавай его.

– Кать, вопрос в том, стоит мне жить ради тебя? Стоп! Я объясню. Я не боюсь смерти. Но вот ты представь, что у меня есть шанс… остаться. Стоит мне им воспользоваться? И ради чего? Может, ради тебя?

Катя думала долго. Глаза, когда она подняла их на Андрея, были полны печали и сочувствия.

– Не знаю, Андрей, как я могу… сказать… Разве тебе пригодится мой совет? Я даже представить не могу такой постановки вопроса: жить ради кого-то… Знаешь, есть люди, очень здоровые, они говорят, что живут ради детей, или потому, что у них старенькие родители… И я знаю, что это хорошие, в общем-то, люди, но мне так их жаль, ведь они не знают вкуса своей собственной жизни. Они пустые. Я тебе могу сказать, что надо бороться в любом случае.

Андрей вздохнул.

– Ладно. Но я тебе нужен?

– Сейчас – да. Мне тебя не хватает. Но как я могу сказать – это просто секс или что-то большее? Я, наверное, живу ради того, чтобы это узнать, но я – не ты. Я бы очень хотела сказать тебе, что ты – все для меня, но боюсь тебя обмануть. То есть я боюсь себя обмануть, если честно.

– Ты не думаешь, что я сошел с ума? – уточнил Андрей.

– Поверь, это не имеет никакого значения. Мы все не в своем уме. Это нормально.

Андрей закрыл глаза.

– У меня ничего не осталось, – говорила Катя. – Ни работы. Ни мужчины. Я не знаю, как мне жить дальше. Но у меня есть будущее, на которое я могу надеяться. У меня есть горизонт. Все говорят, что надо жить настоящим, но это чушь, потому что мы без прошлого – пустое место, и бывает так, что только мечты, только наши надежды на то, что в будущем станет лучше, поддерживают нас на плаву. Тебе важно, кто ты здесь и сейчас, но ведь иногда, когда плохо, мы можем вообразить себя кем-то еще. Тем, кому хорошо.

Андрей ушел от нее за полночь.

– Я еще тебя увижу? – спросила она.

– Конечно, – он потрепал ее по щеке.

– Легче не стало?

– Пока не знаю.

Дома у Маши он сначала помылся, переоделся, а уже потом сел рядом с ней и положил руку ей на живот.

– Ты ничего не почувствуешь, – усмехнулась она.

– Я очень постараюсь, – пообещал он. – Маша, ты ведь понимаешь, что я был бы не очень хорошим отцом.

– Кто знает?

– Ну… Может так получиться, что у меня не будет для тебя денег. Ни капельки.

– Хреново.

– Эй! – Андрей встряхнул ее. – Ты меня слышишь?

– Слышу, конечно! – Маша повернулась к нему. – Андрей. Мне это по фигу. Честно. Ну… То есть было бы здорово, если бы деньги были. Но я, видимо, устала беспокоиться. О том, прилично ли я выгляжу. О том, престижная ли у меня работа. О том, волнуется ли мама. О том, сколько денег я отложила на черный день. Понимаешь? Я не хочу ни о чем волноваться. Я даже не могу ни о чем волноваться. У меня резерв беспокойства истощился. Не будет у тебя денег – я отниму у мамы ключи от дачи и буду жить там, а квартиру опять сдам. Главное – то, что у меня внутри происходит. И я не только ребенка имею в виду.

– Видимо, я один – тупой идиот, который ничего не понимает, – Андрей положил на колени диванную подушку и уткнулся в нее лицом. Это было самое безопасное положение на сегодняшний день.

– Я завидую тебе, – сказал он в подушку.

– Вот видишь! Вчера я завидовала тебе. Сегодня – ты мне. Так всегда и бывает. Все меняется.

Андрей лежал на диване и смотрел телевизор без звука. Маша принесла ромашковый чай.

– Я себя не узнаю, – сказала она. – Месяц назад я была другим человеком. Ты даже представить себе не можешь, что будет с тобой в следующее мгновение.

– Ага! – воскликнул Андрей, вскочив с дивана. – Маша, прости, но мне очень надо уйти!

– Чай выпей… – растерялась она.

Андрей схватил чай, опрокинул его внутрь, спалив небо, горло и желудок, рассовал по карманам документы и бросился ловить машину.

Не открывали очень долго. Наконец, дверь распахнулась, и заспанная Марианна появилась на пороге:

– Ты в своем уме?! – заорала она. – Я милицию вызову! Я убью Сидура! Ты пьян?! До утра подождать не мог?!

– Нет! – крикнул ей в лицо Андрей. – У меня есть время только до восьми часов!

– Придурок! – фыркнула Марианна. – Что тебе надо?

– Почему я должен воспользоваться этим шансом? А если я не хочу?

Марианна долго на него смотрела.

– Очень большой соблазн послать тебя на х… – сообщила она.

– Поверь мне…

– Ладно! Заходи.

Без косметики гадалка выглядела не менее странно. Бело-желтый халат в крупных рюшах со шлейфом смотрелся пародией на дворцовые наряды. Кожа блестела от жирного крема.

– Ты меня прямо вывел из себя, честное слово, – сказала она, залпом опустошив пузырек с боярышником. – Хочешь? – предложила она ему другой такой же флакон.

– Давай! – Андрей немного развеселился.

Пузырьков с настойками в шкафу было много.

– На здоровье! – пожелала Марианна, чокаясь бутылочкой.

Пока Андрей корчился от горького и крепкого боярышника, Марианна закурила сигарету с золотым ободком и сказала:

– Я знаю лишь то, что ты будешь очень сильно жалеть, если не воспользуешься этим шансом. Я не ясновидящая. Не медиум. У меня есть контакт и озарения. Я не знаю твои мысли, но я ощущаю твои чувства.

– Мои чувства…

– Да. Я как фильтр. Ты видишь все вместе, а я могу отделить плохое от хорошего. Интуиция. Но это только слова. Я могу ошибаться.

– То есть…

– То есть никто не скажет тебе, что делать. В любом деле есть погрешности. В моем особенно. Это как лотерея. Так что зря ты сюда приперся и разбудил меня среди ночи.

– Может, еще по боярышнику? – взмолился Андрей.

– Да ради бога.

Андрей ушел от нее в половине второго ночи. Мог снять номер в гостинице, но почему-то отказался от такой мысли. Вместо этого поехал к Славе и заснул в баре, в комнате для персонала, на коротком и жестком диване.

Будильник в телефоне разбудил его в половине шестого.

Слава сидел на табуретке и смотрел на него.

– Прости… – проскрипел Андрей.

– У тебя проблемы? – поинтересовался Якут.

– Даже и не знаю, – Андрей пожал плечами. – Что выбрать – легкую добровольную смерть или жизнь, в которой я не вижу смысла?

– Андрюха, вот положа руку на сердце… – для убедительности Слава накрыл грудь ладонью. – Ты мудак мудаком.

– Да. Я – это он, – согласился Андрей. – Только решение мне надо принять через два с половиной часа.

– Пойдем, – велел Слава и потащил Андрея в зал.

Им принесли кофе.

– Я размусоливать не люблю, поэтому скажу просто: смерть – это окончательно. А депрессия может пройти. Врубаешься?

– Ага.

– Ну, тогда я тебя отвезу, – пообещал Слава.

Он вез его со скоростью двести километров в час. Один раз они даже удирали от погони.

Было и страшно, и прекрасно.

Это Андрей и ответил Якуту на вопрос: «Ну, как тебе?»

– Вот и жизнь такая же, – заявил Слава, натянул шлем и уехал.

Андрея его слова оставили совершенно безразличным.

– Ты просто хорошо подумай над тем, что если тебе все надоест… а тебе надоест, ты уж поверь… то самоубийство – ворота в ад.

– Андрей, в чем-то он прав. Ты уверен? Я-то с тобой, ты же понимаешь, но ты хорошо подумал?

– Глаша, а какой смысл задавать мне все эти вопросы, если на раздумья у меня было всего двенадцать часов? У меня что, есть дополнительное время?

– Нет! – крикнул Герман.

– Не надо так орать! – рявкнула Глаша.

– Друзья мои! – прервал их Андрей. – Я принял решение. Это все.

Он положил на стол деньги, допил кофе и покинул ресторан.

В груди, изнутри, чесалось. Хотелось засунуть туда руку и разодрать там все ногтями.

Это было самое бессмысленное решение в его жизни. Но оно было сильнее его – на ногах будто появились гири, которые тянули его к земле – и как бы он ни сучил ручками, ни извивался, работал неумолимый закон притяжения.

Жизнь оказалась сильнее его, Андрея.

Он присел на лавочку возле часовни, что в Столешниковом переулке. Напротив него грелся на солнышке господин в сером костюме и ослепительных часах.

Слева старушка в драной шляпке с бантом жевала гамбургер, а вокруг нее выплясывала плешивая собачка.

Андрей же сидел, не в силах пошевелиться, контуженный неожиданным прозрением: не он управляет своей жизнью, а жизнь управляет им, Андреем Пановым, тридцати пяти лет от роду.

Он столько лет пытался все держать под контролем, обо всем беспокоился, был напряжен, как палец самоубийцы, придавивший курок… и никогда не верил в судьбу, в Божий промысел, в случай, в совпадения.

Он не смог ничего поделать. До последнего мгновения не знал, что скажет своему демону.

И почему-то совсем не хотелось думать обо всем этом. Хотелось заниматься чем-то простым, человеческим. Помыться.

Хотя ведь он теперь бездомный, так что нужно отвыкать от таких излишеств, как ежедневная ванна.

И вдруг Андрей понял, что следует сделать именно сейчас. Что он хочет сделать.

Он взял такси и поехал за город к родителям.

– Папа, я теперь вроде как безработный, – сообщил Андрей после душа.

Мачеха, Вера, кормила его домашними котлетами из курицы.

– А что случилось? – поинтересовался отец.

Неожиданно для самого себя Андрей ответил:

– Нервный срыв.

– Я сейчас кое-что скажу, а ты, пожалуйста, не обижайся! – вмешалась Вера и поцеловала Андрея в макушку. – Я же говорила! – воскликнула она, воздев руки.

– Вера… – смутился отец.

– Андрей, какое счастье, что у тебя нервный срыв! – продолжала Вера. – А то ты стал совсем… как чужой.

Отец не без тревоги смотрел на Андрея. Наверное, ему хотелось узнать, что же сын будет делать, но он не хотел давить, боялся, что вопросы прозвучат как требования.