– Не особенно, – Андрей покрутил головой.

Но писатель уже открыл холодильник и принялся выставлять на стол всякую снедь.

– А кино – это коллективный разум! – воскликнул Сидур. – Продюсер, режиссер… какой-нибудь там редактор… – Все эти умники лезут тебе в голову! Это же просто насилие над личностью! Я с ума сойду!

– Вы все сами пишите? – уточнил Андрей.

– О чем я уже раз сто пожалел! – вскипел Вадим. – Но ты понимаешь… С другой стороны, отдашь ведь какому-нибудь недотепе, он все испортит, а мне потом будет стыдно! Невозможно!

Он с грохотом захлопнул дверцу холодильника и сел за стол напротив Андрея. Несмотря на злость, на крики, на усталость, глаза у Вадима были добрые. А вокруг рта так глубоко залегли морщины человека, который много смеется, что, казалось, он неспособен грустить.

– Ты знаешь, Андрей… – Сидур заученным жестом поднял руку с сигаретой, его часто так фотографировали. – Я успешный писатель. И это был мой выбор. Давно, в семидесятые, я писал концептуальные вещи. В восьмидесятые – философские. А потом устал быть непризнанным гением. И стал писать детективы. Я их всегда любил. Но ощущение, что продаю душу дьяволу, осталось. Куда-то не туда я свернул. Слишком резко переломался.

– Но сейчас…

– Знаю! – Вадим его перебил. – Сейчас я могу выпустить что угодно, и кто-то это купит… Но мне уже не хочется изменить мир. Ясно?

Они помолчали. Молчать в этой квартире тоже было приятно.

– Ты любил когда-нибудь так, чтобы не думать о себе? – спросил писатель.

Андрей покачал головой.

– Да ну тебя! – расстроился Сидур. – А я вот любил, только она от меня ушла. Мы поссорились. А я ее до сих пор люблю. И она меня. Только мы лет десять не созванивались. Пятнадцать лет не виделись. Она живет в Нью-Йорке. Я там был сто раз и ни разу не набрал ее номер.

Они снова помолчали. Тишину прервал телефонный звонок. Мобильный Андрея вибрировал в кармане куртки.

Звонила Глаша.

– Через пятнадцать минут отходит электричка, – сообщила она.

– Слушай… – заволновался Андрей. – Я… У меня…

– Девушка? – прошептал Вадим.

Андрей неопределенно покачал головой.

– Глаш, слушай, я тут в гостях у интересного человека, у Вадима Сидура… Может… Пригласим его?

– Поезд через пятнадцать минут, – напомнила Глаша.

– А на машине?

– На машине не годится.

– Черт! – расстроился Андрей.

– Что такое? – поинтересовался Сидур.

Андрей коротко и сбивчиво обрисовал ситуацию.

– Скажи своей девушке, чтобы никуда без нас не уезжала! Я кое-что придумал! Ей понравится! – засуетился Сидур, бросился кому-то звонить, кричал, метался по квартире, собирая вещи, и, наконец, вытолкал Андрея на лестничную клетку.

– Давай, быстро! – покрикивал он.

На машине Андрея они забрали Глашу, которая пыталась отбиться, но не вышло – Вадим схватил ее за шиворот и потащил за собой.

Заехали на Остоженку, в шикарный новый дом, огорошили мужика в пижаме, в котором Андрей признал одного из лидеров списка «Форбс».

– Вадик, наххх, ты же водить не умеешь! – суетился лидер.

– Ты со мной ездил в Испанию? – возмущался Сидур.

– Это меня и пугает! – Мужик воздевал руки и всячески изображал отчаяние.

– Да пошел ты в задницу, скупой говнюк! – Вадим потрепал приятеля по плечу и был таков.

– Что?! – возмущалась Глаша.

– Что?! – вторил ей Андрей.

Они уже минут десять плутали по стоянке.

– Да вот! – Сидур торжественно указал на роскошный трейлер.

– Ух ты… – простонала Глаша. – Ни разу в таком не ездила, представляете?

– В таком – точно не ездила, – кивнул писатель и открыл дом на колесах.

Это был настоящий пятизвездочный отель. Отделка из карельской березы. Кожаный диван. Двуспальная кровать. Изящная кухня. И даже стильная душевая кабина.

– Охренеть… – удивился Андрей.

– А ты точно умеешь ее водить? – насторожилась Глаша.

– Будем ехать медленно, – успокоил ее Вадим.

Ехали действительно медленно. И в одном ряду. Зато можно было валяться на кровати, пить чай и смотреть новости по телевизору.

– Я не буду Хичкока! – кричал Вадим с водительского сиденья. – Мне надоел Хичкок! Я сто лет живу на свете и не могу больше смотреть Хичкока!

– А «Головокружение»? – соблазняла его Глаша.

– В жопу «Головокружение»!

– А «Паранойю»?

– Да на хрен ее, мать твою… – ругался Сидур.

Андрей ничего не понимал, но ему все нравилось.

– Сюрприз! – Глаша с довольным лицом вытащила из сумки диск в конверте и устроилась рядом с шофером.

– Ну? – заинтересовался тот.

– «Кика»! – завизжала Глаша.

– Откуда она у тебя?! – Вадим так орал, что чуть не потерял управление. – Я ее ищу долгие годы! Она должна быть моей!

Наконец приехали.

В дом они не заходили – Глаша сказала, что это лишнее, неинтересно. Кинозал находился в подвале.

Хозяева обустроили его в стиле ретро – красные бархатные диваны, занавес с кистями, хрустальные бра по стенам.

Глаша принесла чипсы и теплый сырный соус, мужчины раздвинули первые ряды, Глаша высказалась на тему творчества Педро Альмадовара и фильма «Кика» в частности, Андрей с Вадимом похлопали и…

Андрею казалось, что должно случиться чудо. Так и вышло. Дома, в Москве, он бы и пяти минут не продержался.

Он привык к энергичным боевикам, к комедиям с указателями «здесь смешно», к ужастикам с правильным распределением психологического напряжения и кровавой резни.

От предсказуемости Андрей получал удовольствие – он знал, что напрягаться не придется.

А сейчас он смотрел сумасшедшее кино с некрасивыми женщинам, которые действительно ему нравились, с очень странными шутками, от которых сгибался пополам и хохотал до ломоты в щеках, и сумасшедшим сюжетом, который просто невозможно было с чем-то сравнить.

После просмотра Глаша и Вадим заставили его хлопать стоя.

– Он не пересматривает фильмы, – сказала Глаша Сидуру.

Тот обернулся и уставился на Панова.

– Он опасен, – заявил писатель.

– Покажем ему класс? – подмигнула Глаша.

И они поставили «Кику» заново. Правда, на этот раз они трепались и разговаривали.

Назад ехали на рассвете.

– Звони, – сказал Сидур, продиктовав Андрею свой номер телефона.

– Хорошо, – улыбнулся тот.

– Сейчас звони, чтобы я твой номер записал! – раздраженно сказал усталый писатель, которого все-таки измотал этот дом на колесах. – Такое впечатление, будто мы летели на самолете, – жаловался он.

Домой Андрей возвращался, спрятавшись от яркого солнца за темными очками, и на секунду ему даже показалось, что жизнь удалась.

Глава 8

Светлана, маркетолог, 31 год: «Тайны? О боже… Да, у меня есть тайна, о которой я никому не рассказываю. Не потому, что это стыдно, просто… Не знаю… Это… интимно. Я хотела рассказать подруге, но… это слишком личное. Короче! Впервые на арене… Иногда я открываю свой гардероб и подолгу смотрю на одежду! Вот! Я же говорила – это чушь (смущается). Просто я долго не могла позволить себе купить больше одной пары джинсов в год, и… В общем, вот так. Шкаф – это мой фетиш. Я горжусь им. Не самим шкафом – одеждой».


Борис, менеджер по продажам шоко-лада известной марки, 33 года: «Это бред. Вы не будете смеяться? Извините, мне хочется сказать это с закрытыми глазами. Ха-ха-ха! Да нет, я шучу. Я… Я смотрю гей-порно. Не фильмы – снимки! Ищу в Интернете. Причем я не гей – это точно. Снимки меня не возбуждают. Мне было бы не стыдно быть геем! Это точно. Просто мне интересно, как у них… Я бы хотел понять. А потом я удаляю все следы – из журнала, из временной папки… Хоть и живу один».


Федор, музыкант, 24 года: «Ну-у… Это глупость, но каждый раз, когда я выхожу в Интернет, я заклеиваю камеру стикером. Если, конечно, не пользуюсь „Скайпом“. Мне кажется, они могут следить за мной. Нет, я в это не верю, но сама идея мне не нравится».


Диана, домохозяйка, 27 лет: «Я купила тренажер для боксеров – ну, знаете, такой мужской торс с головой, глазами и ртом… Как настоящий. Иногда я его целую. А иногда надеваю на него блондинистый парик, представляю, что это Памела Андерсон, и рву его в клочья – ну, в переносном смысле… Однажды даже кисть вывихнула».


* * *

Андрей не сразу отправился домой. Он зашел в ближайший ресторан, купил бутылку вина и поднялся на крышу. Там для жильцов разбили искусственный садик, несколько елочек в кадках, и поставили скамейки.

Его большой тайной была коллекция замечательных людей, которые общались с ним на равных. Или просто общались. Или хотя бы перекинулись парой слов.

Андрея нельзя было назвать охотником на знаменитостей – просто его интересовали яркие личности.

До сегодняшней ночи ни одна из таких личностей не удостаивала Панова вниманием. Да и девушки вроде Глаши его не жаловали. Конечно, временами он мог подкупить такую ужином в дорогом ресторане или каким-то подарком – и тогда они приглашали Андрея на одну из модных вечеринок и знакомили с друзьями, но все эти отношения скоро превращались в ничто.

Иногда Андрею казалось, что он поступает как хрестоматийный придурок – все равно что монтирует в фотошопе свою фотографию в обнимку с Брюсом Уиллисом. Или фотографируется с Алексеем Серебряковым, чтобы потом говорить: «Вот! Кореш мой!»

Наверное, он и был хрестоматийным придурком. Догадывался, что все эти богемные персонажи говорят у него за спиной:

– Да вы посмотрите только на эту кухню хай-тек! Ха-ха-ха, бу-га-га – прямо расцвет русского капитализма, девяностые годы, деньги есть – ума не надо…

– Вы представляете, он не читает! Это ведь ужас какой! Как можно общаться с человеком, который не читает?!!

– Не удивлюсь, если у него и носки от «Гуччи»! И он их гладит! Ах, как смешно!

– Давайте, давайте же наедимся и напьемся за его счет – надо же доставить человеку радость!