Алекс Савчук - Прутский Декамерон

С некоторой задержкой я тоже получил свой заказ и неторопливо поглощая ужин, стал прислушиваться к музыке, впервые заинтересовавшись ресторанным репертуаром. Изредка я бросал взгляды в сторону музыкантов, поневоле при этом обращая внимание на Елену и ее подругу – их столик располагался как раз между моим и эстрадой. Светлана почти поминутно заливалась громким, безудержным хохотом, заражая окружающих своим хорошим настроением и веселостью, Елена вторила ей, правда, смеялась она негромко, будто подкашливала, при этом все ее пышное тело колыхалось. Я попытался понять, отчего они так веселятся, и, прислушавшись к словам песен, услышал такое:

«Птица счастья завтрашнего дня, улетела крыльями звеня», а в припеве вместо:

«Выбери меня, выбери меня», – солист пел:

«Выбарай меня, выбарай меня…», затем голосом Пугачевой – на мой взгляд очень похоже, один к одному, Игорь Копылов, солист ансамбля, любимец публики, спел известную всем песню, где кроме прочего были такие слова:

«…Я так хочу, чтобы лето не кончалось, чтоб оно за мною мчалось, за мною вслед…», в исполнении Игоря прозвучало, однако: «Я так хочу, я все лето не кончала, эх, начать бы все с начала…»

В следующей песне тоже было с чего поприкалываться:

Вместо слов «…мой белый пароход меня уносит вдаль, и чайки за кормой…» явно слышалось: «мой белый трихопол меня уносит вдаль, и чайки за кормой…».

Пауза, потом музыканты объявили «белый танец» – это когда дамы приглашают кавалеров, и я увидел как Елена – «Центнер Любви», встает, и загадочно улыбаясь, направляется прямиком ко мне.

****

– Вставай, дружок, – сказала она подойдя и коснувшись моего плеча. – Пойдем, потанцуем.

Делать было нечего (не обижать же женщину отказом), я поднялся и мы с Леной отправились танцевать.

– Скажи мне, мой дорогой друг, – начала она, когда мы влились в круг танцующих и я робко положил руки на то место, где у женщины должна быть талия, – тебе не кажется, что ты меня постоянно избегаешь?

Я вздохнул и пробормотал:

– Ну… специально, Ленка, я от тебя не бегаю, может, это тебе кажется.

– А ты разве не замечаешь, мой дорогой Савва, что я уже десять лет тебя хочу, каждый раз говорю тебе об этом, а дело у нас до сих пор ни с места?

– Ленка, мы ведь с тобой уже очень давно знакомы, поэтому мне думается, что когда ты об этом говоришь, то наверняка шутишь. – Я улыбнулся и чуть крепче обхватил ее за талию. – Кроме того, ты – мой старый друг, а я друзей не трахаю. Не говоря уж о том, что десять лет назад тебе было всего-то тринадцать.

– Ты прав, именно тогда я на тебя обратила внимание в первый раз и…, – Ленка заглянула мне в глаза, – впервые захотела.

– Так что же ты все эти годы так плохо хотела? – позволил я себе усмехнуться, в ответ на это она в ту же секунду больно ущипнула меня за плечо.

– Ты же тогда был увлечен моей одноклассницей Наташкой Да – вой, а меня в упор не замечал.

– Я тогда и сам мальчишкой пятнадцатилетним был.

– Так что же, сейчас ты, надеюсь, повзрослел и понимаешь, что нельзя столько лет терзать отказами бедную женщину?

– Леночка, скажи, зачем тебе это? – спросил я, разговор со старой знакомой начинал меня утомлять.

– Мне это важно, я хочу, чтобы ты хоть одну ночь провел со мной, – в голосе Ленки послышались какие-то просительные нотки.

– Ты обманываешь себя, – попытался отговорить я ее. – Да тебе это может и не понравиться.

– Ничего, я потерплю, – прошептала Ленка, глаза ее заблестели. – Представляешь, Савва, – ты и я – вместе, это будет зажигательная ночь! – Она рассмеялась своим странным булькающим смехом.

Я пожал плечами. Затем усмехнулся. И сдался. Моя извечная готовность на любую шалость, интригу, мимолетное приключение сыграла со мной дурную шутку – я не смог Ленке отказать, и вот таким образом, очень просто, меня в этот вечер «сняли». Хотя предстоящая встреча с Ленкой в постели меня ничем не прельщала – внешне она мне совсем не импонировала, и чем-либо другим тоже не могла увлечь. Тем более, она не нужна была мне «для галочки» – скорее всего мое согласие могло быть данью прошлому, своеобразный экивок нашей юности.

Белый танец закончился и Ленка вернулась на свое место. Я проводил ее взглядом. Несмотря на «погоняло» «Центнер любви» Ленка весила от силы 80 кг, не больше (что тоже, согласитесь, немало), просто тело ее рано потеряло форму и стало несколько рыхлым.

Раньше, вспомнилось мне, когда нам было по 17–19 лет, мы с Ленкой действительно нередко встречались, пили и веселились в одной компании, но вот до секса дело не дошло, и хотя оба мы об этом подумывали, нам всегда что-то мешало: один раз, напившись до умопомрачения, мы с ней чуть было не устроились на кладбище, прямо между могильными плитами. Помню, только в последнюю минуту я опомнился, и мы покинули то место, не успев осквернить его. В другой раз, во время чьей-то свадьбы, игравшейся в частном доме, мы с Ленкой тайком, было что-то около двух часов ночи, оторвались от всех знакомых, поднялись на крышу строящегося неподалеку 4-этажного дома и, устроив себе гнездышко любви из рулонов рубероида, уже собрались было в них расположиться, когда вездесущие друзья-собутыльники нашли нас и там и, конечно же, помешали, поломали нам, как говорится, кайф. Ну, а потом мы повзрослели, я вскорости женился, и разошлись наши пути-дорожки.

Мои воспоминания прервала новая песня, сыгранная на этот раз во всю мощь ресторанной аппаратуры – видимо, кто-то из клиентов забашлял, положил на барабан пять рублей, или, выражаясь языком самих музыкантов, квинту.

«Барабан был плох, барабанщик сдох, Ну, а ты была вся ему под стать…» – услышал я в исполнении музыкантов, ну а так должна была звучать следующая песня: «Ты узнаешь, что напрасно называют Север Крайним, ты увидишь – он бескрайний, я тебе его дарю…», однако, в исполнении нашего ансамбля мы слышим: «Ты узнаешь, что напрасно называют триппер страшным, вот увидишь, он не страшный – я тебе его дарю…».

Эти несколько услышанных мною песенных фраз неожиданно подняли настроение и даже изрядно развеселили меня, да так, что я заказал себе еще сто грамм водки и вскоре я поймал себя на том, что напеваю вполголоса некоторые из них. Вскоре, ближе к одиннадцати часам, когда ресторан уже должен был закрываться, официант Витя – высокий, симпатичный блондин, подошел к соседнему столику, за которым сидели Елена со Светланой, и, порисовав что-то в своем блокноте, объявил:

– С вас, девочки, 23 рубля.

Светлана, глядя на него невинными глазами, заявила, что у них с собой денег нет, тогда Витя, заметно расстроившись, апеллировал ко мне, как к общему знакомому, но я лишь улыбнулся и развел руками, – увы, мол, сочувствую, но ничем помочь не могу. Елена, тем временем, незаметно для Виктора подмигнув мне, стала успокаивать его, сказав, что отдаст деньги по дороге домой, и что для этого ей нужно будет всего лишь на минутку забежать к себе, подняться в квартиру. И при этом она добавила, что и я, мол, тоже пойду вместе с ними, так что, если Виктору будет удобно, мы отправимся к ней домой все вместе, ведь нам по пути и т. д.

Витя, которому идти в общежитие, где он жил, действительно предстояло мимо Ленкиного дома, подумал немного и согласился. Вот таким образом банально, внаглую, в пару ко мне в тот вечер «сняли» и Виктора.

«Жизнь играет с нами в прятки, не пора ли нам на блядки…», – раздухарившись пел солист на сцене.

А когда мы вчетвером покидали ресторан, вслед нам неслись такие слова:

«Летящей походкой ты вышла из бара (в оригинале – „из мая“) и скрылась из глаз…»

Дорогой, обсуждая между собой все городские новости и сплетни, очень хорошо известные нашим дамам, мы миновали центр города, затем обогнули два громадных здания, принадлежащих промкомбинату Зеймана, подошли к 2-этажному жилому дому то ли еще сталинской, то ли хрущевской постройки, и по щербленым ступенькам поднялись на второй этаж.

Квартира с двумя проходными комнатами, в которой мы оказались, являла собой изнутри достаточно жалкое зрелище, но большинство советских семей, как известно, в начале 80-х еще не имели своих собственных квартир, поэтому и такая для многих была, как говорится «за счастье».

Ради «такого случая» и для «дорогих гостей» Лена расщедрилась и достала из кухонного шкафа бутылку марочного вина «Рошу де Пуркарь», а на закуску пачку импортного печенья, я отыскал на полке четыре разнокалиберные пыльные рюмки – других в этом доме просто не нашлось – и тщательно их под краном вымыл, после чего мы уселись за стол; Витя, получив от Лены свои деньги, теперь заметно повеселел и с удовольствием принялся откупоривать бутылку.

В такой компании, когда нет необходимости кого-то соблазнять и уговаривать, и подготовительный период ни к чему, поэтому мы с Ленкой, выпив по две рюмочки, из кухни прямиком отправились в спальню, оставив в распоряжении Вити со Светланой зал и все остальные помещения.

Большая металлическая кровать с набалдашниками по углам, куда нам с Ленкой предстояло залечь, оказалась накрыта большой и мягкой периной, поэтому я на ходу разделся и обреченно нырнул в постель, в которой сразу же и утонул; хозяйка дома, разоблачившись, незамедлительно последовала за мной. Отбросив несколько подушек, я нащупал, наконец, среди них горячую Ленку, навалился, вошел в нее и… буквально через минуту приплыл.

«Только не в меня, только не в меня, птица счастья завтрашнего дня» – то ли услышал я от Ленки, то ли слова недавно слышанной песни мне именно в эту секунду вспомнились. Елена с некоторым удивлением смотрела на меня, пока я по-хозяйски укладывался рядом, затем спросила:

– Все?..

– Все, – ответил я.

Она, казалось, была разочарована.

– А еще будет?