Алекс Савчук - Прутский Декамерон

Нам с Надюшей повезло: пока темпераментная болгарочка стонала и охала, распятая мною на крошечном пятачке суши, покрытом густой бирюзового цвета травой в окружении сухих кустарников, ни один кабан не приблизился к нам хотя бы даже из любопытства. (хотя, очень возможно, что подобные картины им уже попросту приелись). Василий тем временем, я был просто уверен в этом, оставшись наедине с Лилией, тоже зря времени не терял, а обучал ее правильно исполнять минет – он очень полюблял эту разновидность секса и считал себя в этом деле хорошим учителем.

Не знаю, когда только Василий все успевал – развлекаться с Лилией и готовить еду, но когда мы с Наденькой вернулись, нам было предложено накрывать на стол: уха, аппетитно булькающая на треноге, установленной над костром, была практически готова. Наденька нарезала помидоры с огурцами, делая салат, я разлил по стаканам водку, а Лилия уже подавала каждому алюминиевую миску с наваристой, исходящей дразнящим запахом ухой.

Солнышко медленно, словно нехотя перевалило за полдень и взяло курс на запад, в Румынию, когда мы, изрядно выпив и наевшись ухи, а напоследок еще и запеченной в фольге рыбы, развалились в счастливой неге на упругой травке. Казалось, ничто в этом райском уголке не могло потревожить покой – наш и границы – как вдруг откуда-то послышался звук сирены «скорой помощи», – не иначе, как кто-то из отдыхавших неподалеку от нас в ней нуждался. Стоит заметить, что мы расположились по правую сторону от заставы, а машина «скорой», приблизившись к заставе – теперь ее было видно с места нашего базирования, – свернула налево, и звук стал удаляться, а затем и вовсе пропал. Странно было слышать в этих заповедных безлюдных местах эти сугубо городские звуки, кому «скорая» могла здесь понадобиться: ведь кроме нас в этих местах и людей-то не было – не считать же за таковых солдат-пограничников.

Мы с Василием, не сговариваясь, велев девушкам оставаться на месте, как были в плавках, так и попрыгали в машину, и тут же помчались по дамбе в ту сторону, куда унеслась «скорая» – возможно, там могла понадобиться и наша помощь. За минуту мы доехали до места, где на дороге, перегородив ее, стояли несколько машин: здесь кроме «скорой» мы увидели две «волги» – предгорисполкома и первого секретаря райкома партии, а также «уазик» Дрозденко – начальника ЖКХ (жилищно-коммунального хозяйства) нашего района, – я узнал эти машины по номерам, давно мне знакомым. Навстречу нам вышел водитель одной из «волг» Петро, – он был в брюках, но без рубашки, и видно было, что он сильно взволнован.

– Петруха, что случилось? – крикнул я, выбираясь из машины.

– Там… это… – он махнул рукой и замолчал.

– Наша помощь нужна? – спросил Василий Иванович, подходя к нему.

– Нет, спасибо, не нужна, – ответил Петро. – Уже все нормально, хлопцы. Меня попросили постоять здесь и посторонних не пускать.

– Скажи мне только одно, Петро, Юрий Никитович, наш вождь, наш благодетель, в порядке? – спросил я.

– А, этот, да… в порядке, – ответил Петро, суетливо озираясь по сторонам. – Езжайте, ребята, езжайте, спасибо за беспокойство.

Мы с Василием переглянулись и молча полезли в машину.

Тут я хочу предоставить слово очевидице событий, одной молодой симпатичной особе по имени Люба, которая в этот момент, находилась, можно сказать, в эпицентре описываемых событий, я ее издали разглядел на возвышении дамбы, хотя она и была в одном лишь купальнике.

«Мы приехали на заставу, – рассказывала мне Любаша на следующий день, когда мы повстречались с ней у городского кинотеатра, – и хотели, как обычно, повернуть с дороги „Дружба“ направо – там, на полюбившемся нам местечке, мы регулярно отдыхаем. Но лейтенант-пограничник извинился и сказал, что место это уже занято, и на вопрос первого секретаря: „Кем?“, ответил, что там расположился бармен Савва со своей компанией.

„А, барменщик“, – засмеялся Первый и, ничем не выказывая недовольства, приказал водителю свернуть за дамбой налево, чтобы не мешать отдыхающим, мол, места у реки всем хватит.

Гулянка уже была в самом разгаре: я и работница госбанка Галина наливали начальственным лицам кому водочку, и на закусь соленые огурчики с помидорчиками, а кому шампанское. Хорошо поддавший к этому времени начкоммунхоза Дрозденко, плескавшийся неподалеку в канале, крикнул шутливо Первому:

– Эй, жеребец, ты же смотри, сам все шампанское не выхлебай! Мне не забудь оставить.

Первый, Юрий Никитович, как сидел на траве, не вставая протянул руку за спину, взял стоявшую там ополовиненную бутылку с шампанским и, состроив задорное мальчишечье лицо, шутя запустил ее в сторону кричавшего со словами:

– На, пей, скотина, тут и тебе хватит!

И попал. Прямо в лоб. А начкомхоза, надо сказать, был парень не слабак, под стать Первому – ростом под 190, а весом и поболее – 120 кг. Но только он никак не ожидал от своего партийного босса и собутыльника такой меткости, и от неожиданного удара даже ойкнуть не успев тут же скрылся под водой. Первый и мы с Галиной подумали, что Дрозденко шутит или дурачится, нырнул и затаился, а когда сообразили, что все всерьез, прошло около минуты, а может и больше – тот все это время из-под воды не показывался.

Первый и его водитель, который находился поблизости, взволновались и прыгнули в воду (другие – второй водитель и исполкомовский работник в это время были далеко от места событий, они в сторонке занимались шашлыком) и попытались вытянуть из воды этого гиганта, но как назло, глубина в этом месте несколько превышает рост человека, и это им не удавалось, а от нас, женщин, помощи ждать не приходилось: подругу – ту будто парализовало от испуга, а я – наоборот – заверещала, как ненормальная.

Наверное, на этот визг и обратили внимание пограничники, потому что они, двое молоденьких ребят, прибежали, побросали на берегу свои автоматы и, как были в форме, полезли в воду и вытащили тонущего с немалым трудом и даже риском для собственных жизней. После чего по рации сообщили на заставу о Ч.П. Когда приехала „скорая“, вызванная экстренно из города, „утопленник“ уже очухался, матерился и требовал стакан водки, но во избежание непредвиденных последствий его все же отвезли в больницу – на обследование, хотя он и отнекивался, не желая садиться в машину».

И хорошо еще, что так все обошлось, подумал я, выслушав рассказ Любаши, а то несколькими годами раньше в очень похожей ситуации директор городского торга Мамыко умудрился таки утонуть по пьянке, и не где-нибудь, а в соленом озере – в общегородском месте отдыха трудящихся, почти в самом центре города, где, как говорится, воды было воробью по колено.

Первый секретарь Юрий Никитович, конечно, был расстроен происшествием, но после, спустя некоторое время, находясь в компании своих и вспоминая порой о случившемся, смеялся, очень удивляясь своей «меткости».

Вот такие приключения случаются иногда на «рыбалке». И косвенно я чувствовал себя виновным в этом происшествии: ведь Первому с его компанией из-за нас пришлось искать для отдыха новое место, и оно оказалось незнакомым ему и его друзьям-собутыльникам, да и глубину канала предварительно никто не замерял, не обследовал.

Надо сказать, что Любаша, любезно рассказавшая мне эту историю, и которую я издалека приметил, узнав по очертаниям фигуры в тот самый момент, когда мы с Василием прибыли на помощь, могла бы рассказать, наверное, немало таких историй, так как состояла с Первым в близких отношениях вот уже более трех лет. Но стеснялась настолько, что не рассказала бы и эту, если бы я ее не углядел на месте событий, а затем не поймал на следующий день в городе и не потребовал объяснений. А дело было в том, что мы с Любой в прошлом году какое-то время были любовниками, и она тогда очень надеялась, хотя и беспочвенно, что я на ней женюсь. А я зато и не подозревал тогда, что мы с ПАПОЙ – нашим первым секретарем, спим с одной и той же женщиной.

Ну, а что касается нашего пикника, то мы с Василием и уже знакомыми вам дамами, завершили его ближе к вечеру, получив в итоге полноценное и ни с чем ни сравнимое удовольствие.

Я с трудом распахнул тяжелые как гири веки и увидел тонкий золотой солнечный лучик, который неведомо как пробившись в щель между тяжелыми красными шторами, лег огненной полоской на пол у самого моего лица; я перевел свой взгляд выше и увидел светящиеся электронные часы, встроенные в верхнюю полку витрины бара. С трудом сфокусировав взгляд, я определил что они показывают 7.30. Надеюсь, утра – с тем образом жизни, что я веду, нетрудно перепутать день с ночью.

Я медленно приподнялся и сел на матрасе, голова от выпитой вчера вечером водки показалась распухшей и тяжелой; а более всего мое существование отравляли ужасные запахи – вся атмосфера помещения была буквально пропитана рвотным коктейлем, состоящим из мерзких запахов, какие бывают только в питейных заведениях, да и то лишь поутру, в плохо проветриваемых помещениях.

Протянув руку, я на ощупь взял ополовиненную бутылку «боржома», предусмотрительно оставленную рядом с матрасом еще с вечера, сунул горлышком в рот, и когда бульканье в моем горле прекратилось, в голове стало постепенно проясняться, и я смог теперь различать и другие окружавшие меня со всех сторон звуки.

За дверью, ведущей в вестибюль ресторана, слышался голос нашего нового директора Сергея Степановича, переругивающегося с уборщицами, железный лязг складских дверей, завывание пылесоса и пулеметная трескотня беспрерывно подъезжающих и отъезжающих мотороллеров с продукцией, – все эти звуки, напоминающие скорее военные учения, говорили о том, что ресторан жил и пульсировал, несмотря на раннее, казалось бы, для подобного заведения время.