Алекс Савчук - Прутский Декамерон

– Слушай, Савва, я тут как дура разделась и поперлась в постель, а мои подружки, наверное, сидят себе сейчас там, посмеиваются и думают обо мне плохо?

– Им сейчас некогда думать, поверь мне, – сказал я со смешком, – они, уверяю тебя, в эту минуту очень заняты, изо всех сил стараются и обе уже изрядно вспотели.

Стелла, вздохнув и отведя глаза, промолчала.

– Двигайся, – сказал я, залезая под одеяло и пытаясь нащупать под ним какую-нибудь часть тела девушки.

– У меня, кстати, есть жених, он там, в милиции сейчас, – сказала Стелла, демонстративно отодвигаясь. – Завтра утром, кажется, мне тоже придется туда пойти.

– А мы жениху ничего не скажем, а мы ему на дверь укажем, – пропел я на ходу сочиненный экспромт, добираясь, наконец, до какой-то округлой, мягкой и теплой части ее тела. – И не пугай меня, слышишь, я живу одним днем, а что будет завтра, меня не интересует.

Стелла сопя, пыталась оттолкнуть мои руки, но я преодолел ее слабое сопротивление, и вскоре, в один сладостный миг, вошел в нее.

Прошло около полчаса, мы закончили постельные упражнения и Стелла, как мне кажется, стала уже засыпать, а мне не спалось. Жуя бутерброд, к которому девушка не прикоснулась, я сидел в постели и размышлял. Вот уже в который раз я прокручивал в голове треволнения этого напряженного и злополучного дня, а какая-то непонятная тревога все же оставалась, не давая расслабиться. Чертов прокурор, подумал я, злясь на Марченко, ведь запугал меня так, что я, благодаря ему, скоро вообще в импотента превращусь.

Прошло еще с полчаса, а я все не мог уснуть. В конце концов решив, что лучшее снотворное, конечно же, секс, я очень осторожно пристроившись, вновь проник в сладенькую Стелкину щелочку, отчего она, вздохнув, тут же порывисто обняла меня, затем сладострастно и громко задышала:

– Ну, чего же ты такой ненасытный…

Утром мне пришлось встать рано, разбудить девушек, которые наскоро привели себя в порядок, после чего мы сели в машину и тронулись в обратный путь.

– Сейчас я отвезу вас к ресторану, а вы пока договаривайтесь между собой, где и у какой знакомой провели ночь, если кто-то из ваших окажется на месте и будет ждать. Все ясно?

– Да ладно, – махнула рукой одна из девушек. – Не твоя забота, ты, главное, не болтай никому, а мы со своими делами сами разберемся.

– А где, кстати, еще две девушки, – спросил я, не обидевшись на нее, – которые были вчера в вашей компании?

– Остались во второй машине у милиции ждать, – сказала Стелла. – Там Лариска сама водит и имеет права.

– А-а-а, – протянул я, подъезжая к Дворцу культуры, который располагался совсем близко от ресторана, но машину из-за здания невозможно было увидеть. Что я, враг своему здоровью, что ли, думал я. Я совсем не был расположен после такой сладкой ночи выяснять с кем-либо отношения, или, того более, драться со Стелкиным женихом. Выйдя из машины, я пожелал девушкам всего хорошего, Стелла порывалась на прощание что-то мне сказать, но я, махнув рукой, быстрым шагом удалился в парк – в противоположную сторону от ресторана.

Вечером того же дня мы вновь свиделись, встретились с Женькой – моим тренером, его, как я и предсказывал, выпустили из милиции еще до обеда.

– Так из-за чего вчера у тебя с теми парнями драка произошла? – спросил я, разглядывая свежие ссадины на Женькином лице.

– Уже и не помню, – усмехнулся он. – Кажется, я там за твоего дружка, за Князя вступился, а больше ничего не помню, память как отрезало.

– Ясно, – проговорил я, хотя, конечно, мне ничего не было ясно. Мы поболтали еще немного, посмеялись, вспоминая вчерашний вечер, но выпивать на этот раз не стали и вскоре расстались.

Я закончил подготовку к работе около десяти утра и в это время в дверь постучали – сильно и требовательно. Так зачастую стучит моя директриса Александра Семеновна, но она при этом еще и голос подает, типа: «Савва, открой», а сейчас ее почему-то не было слышно.

Я открыл, и в бар, прижимая меня к стойке, вломились милиционеры количеством не менее десятка, все, судя по погонам, офицеры, и вел их начальник ОБХСС райотдела, капитан Гончаков, по имени Виталий, мой старый добрый приятель. Все милиционеры были одеты в полевую форму и при оружии. «Контрольная закупка» – объявил Виталий свою обычную шутку, чем вызвал общий громогласный хохот своих коллег из чего я понял, что они уже с самого утра где-то поддали. Виталий хотя и командовал парадом, был в этой группе не самым старшим по званию: среди присутствующих я успел заметить двух майоров: Мунтяну, замначальника РОВД по оперативно-следственной работе, и начальника уголовного розыска Шишигяну Василий Васильевича; а среди прочих были также мои старые товарищи Банан и Яник. Если Виталика я искренне уважал, хоть он был далеко не так прост, каким казался на первый взгляд, то Шишигяну, честно говоря, немного побаивался – уж до того хитрющий был мент, настоящий волчара. Остальные милиционеры были опера и участковые.

Когда Виталий с шутками и прибаутками рассадил всех своих коллег за столики, Шишигяну, начальник уголовного розыска, напустив на себя «строгости» повернулся ко мне и взял слово:

– Итак, товарищ бармен, мы пришли сюда, чтобы с вами разобраться серьезно и вот по какому поводу. Вот, к примеру, не далее чем вчера вы водителя начальника РОВД Ваню-цыгана послали на х… И кто вам, спрашивается, дал такое право: человека в форме и при исполнении на х… посылать?

– Так он же, Василий Васильевич, – начал оправдываться я, – влетел в бар в самый разгар работы и сразу стал кричать, что сейчас сюда заявятся начальник милиции и запредгорисполкома, и что, мол, поэтому я должен выгнать всех своих клиентов из бара. Ну, я и послал его. Что я, этих начальников не видел, что ли? Нашли бы где и как их обслужить, можно было и в подсобку завести, или же в банкетный зал отправить.

Василий Васильевич дослушал меня до конца, но мои объяснения его не удовлетворили, и он продолжил, нагнетая давление:

– Ну а почему же матом послал, других слов не было, что ли?

– Так я же, Василь Василич, почему матом? За наглое вторжение и бескультурное поведение, – говорю я. Затем, видя, что Виталик мне подмаргивает, продолжаю:

– Вот вас, Василь Василич, я же на х… не посылаю. – Лицо майора в одно мгновение вытянулось, но я тут же продолжил: – Потому что вы – культурный человек, так бы себя не повели. – За столиками послышались смешки, а Василий Васильевич стал багроветь лицом. Он привстал со своего места и оглядел всех присутствующих.

– А ну-ка вы, оперы, чего смеетесь, возьмите этого бармена и киньте в «обезьянник», не видите, что-ли, он издевается над вашим начальником. Пусть посидит там денек-два, может придет в себя, негодяй.

Менты весело смеялись, не принимая сказанного всерьез, поэтому Василий Васильевичу тоже пришлось делать вид, что он пошутил.

– А еще по какой причине я вас никогда и ни за что бы не послал, – не успокаивался я. – По самой простой: мы же, Василий Васильевич, все вас так любим.

Эти слова вызвали новый взрыв хохота.

Сверкнув на меня глазами, Василий Васильевич говорит:

– Мне твоя любовь и на хрен не нужна, а ты давай-ка, негодяй, выставляй три бутылки водки, а не то обижусь по-настоящему.

– Если сам все три выпьешь, Василич, – говорю я, – ставлю.

– Давайте, ребята, поторопимся, – прервал нашу перепалку Виталий, – наливай, Савва и не беспокойся – все оплатим, а то нам через полчаса на полигоне надо быть, стрельбы начинаются. – Лишь после этих его слов я понял, отчего это все менты при форме и пистолетах. – А если будешь себя хорошо вести, – продолжил тем временем Виталий, – мы и тебя с собой возьмем.

Я выставил на столы рюмки, три бутылки водки и с десяток пива, которые были оприходованы доблестными стражами порядка в каких-нибудь пять минут и пошел переодеваться.

Когда приехал милицейский служебный «Пазик», все гурьбой высыпали из бара и погрузились в него, я тоже не преминул воспользоваться приглашением, и автобус отправился на полигон.

Менты нашего РОВД проводили стрельбы на полигоне, который принадлежал танковой дивизии, расположенной в нашем городе. Место было выбрано более чем удачно – скрытая ложбинка с бруствером, откуда могли вести огонь десятка полтора стрелков одновременно. Рядовой состав к нашему приезду уже отстрелялся и покинул стрельбы, поэтому к нам примкнули лишь ответственный по стрельбам – капитан, и пара офицеров, приехавших ранее. Для начала все пальнули по паре магазинов – стреляли по мишени с 10 и 20 метров, – а потом начали «прикалываться» – пулять на бегу, лежа, с колена, с кувырка и прыжка. Дело дошло даже до стрельбы по «летящей» мишени – один из офицеров подбрасывал в воздух тряпичную куклу, остальные навскидку пытались в нее попасть. Я тоже пулял – мы с Виталиком стреляли из его пистолета по очереди. Стреляя по мишени, я выбил 63 очка из ста и стал приставать к Банану, чтобы он объяснил мне, плохо это или хорошо, – Банан был общепризнанный «эксперт», он великолепно стрелял и с ним все советовались.

– Если бы наши опера все так стреляли как ты, – сказал он мне, – было бы замечательно.

Через некоторое время выяснилось, что боезапас весь отстрелян, но боевой дух стрелков только разгорелся, поэтому Виталик все на том же автобусе отправился в райотдел, чтобы привести еще патронов. Те, у кого еще оставалось по нескольку патронов, отстреляли их по мишеням, после чего стали хвастать друг перед другом и выяснять кто лучший стрелок. Я засунул за пояс «Макаров» Виталика с полной обоймой и вступил в общий разговор.