Я смотрел на нее и нервно курил, на протяжении всего сегодняшнего вечера я курил одну сигарету за другой и докурился, в конце концов, до одури в голове и противной горечи во рту.

Извинившись перед Натали, я вышел на минутку в ванную комнату – почистить зубы, а по дороге назад услышал как в спальне, где расположились Кондрат с Викторией, зреет конфликт: шумный спор между ними разгорался, голоса звучали все явственней и громче. Такой поворот дел меня абсолютно не устраивал, поэтому я тихонько постучал в двери и вошел. Сцена, которую я застал, была не для слабонервных: Кондрат волочил Вику спиной по полу, ухватившись руками за ее джинсы в районе лодыжек и пытался вытряхнуть ее из них, та же сопротивлялась изо всех сил. Кондрат раскраснелся, очевидно утомившись уже атакующими действиями, и начинал грубить Виктории, потому что войдя, я услышал буквально следующее: «Давай же, дура, немедленно выпрыгивай из штанов, не то ты у меня выпрыгнешь с 4-го этажа».

Мое появление, похоже, не удивило их, и Вика жалобным голосом тут обратилась ко мне:

– Савва, ну скажи хоть ты ему, что он со мной делает?

– Ребята, дорогие мои, – сказал я. – Договоритесь между собой как-нибудь сами, полюбовно, только прошу вас, не мешайте нам!

В голосе моем звучала неприкрытая мольба.

– А что он?.. – продолжая лежать на полу, хотя Кондрат уже оставил ее в покое, сказала Вика. – Я лично не собираюсь никому мешать, лишь бы меня не трогали.

Кондрат зло глядел на Викторию – мне показалось, что еще секунда и он, набросившись на девушку, надает ей пощечин, или, того лучше, тоже начнет мне на нее жаловаться.

Прижав к губам указательный палец, я посмотрел на каждого из них несколько секунд, затем вышел из комнаты, плотно прикрыл за собой дверь и секундой позже присоединился к Натали.

Натали сидела на диване, скрестив руки на груди, полуприкрытыми глазами наблюдая за пламенем свечи. В мягком свете свечей она казалась еще более прекрасной. Испытывая к этой, еще час тому назад незнакомой мне девушке, бесконечный прилив нежности, я молча опустился перед ней на колени и обнял за талию. Натали стала гладить мои волосы, пропуская их сквозь пальцы; девушка что-то шептала при этом.

Я не вслушивался в то, что она говорит: находясь у ее ног, я и так уже чувствовал себя на вершине блаженства. Но внезапно в потоке слов я расслышал сказанное ею как бы между прочим, что я не захочу ее как женщину. Я?! Ее? Не захочу?! Ну, это уж слишком! Услышать такое было свыше моих сил – девушка, вероятно, сомневается в моей готовности обладать ею. Кровь ударила мне в голову, и я одним движением опрокинул Натали на диван и сжал ее в своих объятиях. И тут же встретил мощный отпор – своими маленькими ладошками она уперлась мне в грудь.

И откуда взялось столько силы в таком хрупком теле? Мы барахтались на диване минут десять-пятнадцать и оба громко сопели борясь без слов, пока я сумел освободить Натали от одежды – ужасно тесных джинсов и свитерка вместе с рубашечкой; тонкие, ажурные трусики я сдернул с нее одним движением, после чего, наконец, она осталась нагой – лифчика под свитерком не оказалось. Близость ее тела обожгла меня, я замер, жадно разглядывая девушку, и в эту секунду Натали вдруг уронила по сторонам руки и перестала сопротивляться. Но и теперь я не набросился на нее, нет: я целовал ее, шепча какие-то бессвязные слова, она нежно целовала меня в ответ. Мои руки ласкали ее небольшие, но такие прелестные, словно бархатные грудки, гладили ее упругий животик, затем спустились ниже, к паху, где пальцы моей руки вдруг наткнулись на какие-то странные бугорки на ее коже.

Инстинкт самосохранения в одно мгновение подавил физиологию, и я, стараясь не обидеть Натали, сел, выпрямился в постели и спросил ее: «Что это у тебя, милая?» – еще ничего не понимая и не соображая, страха у меня тоже не было, лишь недоумение и легкая растерянность овладели мной.

– Это не то, что ты думаешь, Савва! – произнесла она, приподнимаясь на руках. – Это нервное заболевание и называется оно псориаз. Но это не заразно, не бойся.

Мне стало ужасно стыдно за свой страх, но в растерянности я продолжал еще несколько секунд сидеть, не произнеся ни слова.

– Вот видишь, – сказала Натали грустно, – из-за этой своей болезни я боялась близости и говорила тебе, что ты меня не захочешь. Разреши, я оденусь.

Я потянулся и обнял ее, с бесконечной нежностью прижал девушку к своей груди и покрыл ее лицо поцелуями; мои страхи улетучились, уступая место легкой жалости – такая красивая девушка и вдруг – эта дурацкая болезнь, да еще с каким-то собачьим названием. Желание вновь пробудилось во мне; Натали, конечно же, мгновенно почувствовала это, и мы бросились друг другу навстречу – теперь нам уже ничего не мешало.

И я был вознагражден сполна и гораздо более того: точеное тело Натали обладало какой-то особой притягательной силой и энергией, а темперамент этой девушки оказался поистине вулканическим.

А мне до этой ночи казалось, что в сексе я уже испытал все: взлеты и падения, подъемы и спады, восторг и ощущение парения; и даже разочарования – все испытал, преодолел, прочувствовал – и охладел. Думал, девиц всяких-разных на своем веку я повидал предостаточно и ничему теперь не смогу удивиться.

Наивный! 19-летняя девчонка, не давая мне опомниться, мотала меня по всему дивану, вознося к вершинам удовольствия, подчиняя своему особенному сумасшедшему ритму, затем уступала, словно выдавая свои страстные порывы за мою инициативу, потом вновь обрушивалась на меня со всей силой своего бешеного темперамента. Мы яростно отдавались друг другу, в неистовстве не уступая один другому. Наташа искусала мою грудь, ногтями разрывала плечи и спину, причиняя мне боль – казалось, она уже не контролировала себя в порывах страсти. В один из таких моментов я попытался освободиться из ее объятий, но мне это не удалось, и лишь когда я оторвал ее руки от себя и громко воскликнул: «остановись, любимая!», она прекратила движения и мелко вздрагивая, стала постепенно приходить в себя, словно выходя из глубокого транса, и, наконец, открыв глаза, сказала:

– Да, Савва!.. Да, милый!.. Что, любимый?..

– Натали, любовь моя, – чуть ли не простонал я, нависая над ней, – ты меня изорвешь в куски. Моя спина…

Одним акробатическим движением, не теряя контакта между нашими телами, она вывернулась, пронеся свою ногу перед моим лицом, и оказалась на коленях. Я ухватился ладонями за небольшие упругие ягодицы – секунда, и комнату огласил ее безумный вопль, напоминавший рык молодой львицы, приглушенный подушкой, в которую Натали вцепилась зубами.

Боже, эта маленькая женщина завела меня до неистовства, до самого последнего нерва! Мое тело больше не принадлежало мне. Эта девчушка словно взорвала меня изнутри, одарив массой новых сладостных и радостных ощущений! Наша ночь была невероятной, фантастической, феерической, любое прикосновение Натали, каждый ее вздох, возглас фонтаном будоражил мое желание; я был неистощим – она великолепна.

Она уснула на рассвете, в изнеможении раскинувшись в горячей постели и забывшись в неглубоком, чувствительном сне, а я лежал рядом, опьянено глядел на нее, дивясь, как в этом хрупком теле может бушевать такая безудержная энергия страсти. Каким счастьем для меня было повстречать такую ЖЕНЩИНУ! Женщину, без сомнения, достойную того, чтобы написать это заглавными буквами – и в этом было мое огромное счастье и невероятная удача. Природа наделила эту юную женщину чудесной внешностью и фантастическим – другого слова не подберу – сексуальным темпераментом – ей одной достались два таких важных женских качества! В моей жизни больше не было случая, чтобы эти качества таким чудесным образом соединялись, переплетаясь в одной женщине – мне просто безумно повезло.

Утром следующего дня, когда мы, проводив девушек, остались с Кондратом вдвоем, он рассказал, что Виктория накануне ночью, услышав доносившиеся из нашей комнаты крики и стоны, изменила тактику своего поведения на прямо противоположную и набросилась на него, словно получив разрешение от подруги, а затем терзала, не оставляя в покое, до самого рассвета…

Достойные друг дружки подруженьки, нечего сказать.

Нам пришлось подняться рано, было что-то около шести; в эту ночь я ни на минуту не сомкнул глаз.

Прохладный воздух раннего утра освежил наши лица, в то время когда мы бодро шагали к студенческому городку.

Мы с Натали шли, держась за руки, изредка поглядывая друг на друга, и нежно улыбались, обходясь без слов. Ее невинное личико было очаровательным: кто бы мог подумать, что предыдущие несколько часов она просто жила, дышала, да что там, пылала сексом!

Кондрат с Викторией, следуя за нами, опять нашли повод для споров и колкостей, хотя и знали прекрасно, что через несколько минут распрощаются, причем, вероятнее всего, навсегда.

Расставались мы с Натали у ворот студгородка почти со слезами на глазах; двумя часами позже она вместе с другими студентами должна была отправляться автобусом в свой родной Кишинев. Уже по дороге домой я вдруг вспомнил, что ровно год тому назад, 25 октября на этом же самом месте я прощался с Людмилой, одной из самых замечательных женщин в моей жизни, и вот…


И еще один год прошел, прошагал, пролетел! Как часто за эти месяцы я с грустью и улыбкой вспоминал ту девушку-женщину Натали – «бархатные глазки» – как называл ее Кондрат.

А 25 октября в Кишиневе проводилось первенство СССР по дзюдо, и я, конечно же, как бывший спортсмен-дзюдоист, не мог упустить такого шанса и приехал посмотреть соревнования. Сидя на балконе второго этажа спорткомплекса, я внимательно наблюдал за схватками на татами. Напротив меня, в противоположной стороне зала, между колоннами, разместилась группа парней, которые своими выкриками то и дело отвлекали мое внимание, и в очередной раз невольно поглядев в их сторону, я вдруг заметил находившуюся среди них девушку, в которой, мне почудилось, я узнал… Наташу.