Алекс Савчук - Прутский Декамерон

Передохнув, я вновь направился в парную, причем уже в третий раз за сегодняшний вечер, и в голове мелькнула мысль, что таким способом – клин клином вышибая – я или окончательно избавлюсь от простуды, или же загнусь к чертовой матери. На этот раз мы с Викой оказались в парной вдвоем, она то и дело в истоме будто невзначай касалась меня своим влажным чувственным телом, и я, не выдержав, поставил ее в позу прямо на раскаленном полке и при температуре больше 100* С полюбил ее, думая с восторгом, что если уж мне суждено сегодня «отбросить коньки», то скажут хоть, что умер как мужчина, если и жил как дурень.

После парной мы с ней выскочили в предбанник и наперегонки бросились под душ – нам с Викой даже пришлось потолкаться, шутливо побороться за место под спасительными струями прохладной воды. Сашка с Татьяной сидели за столом и пили шампанское; я же, конечно, напиваться не собирался, но сто грамм водки, присоединившись к ним, хватанул, после чего опорожнил пару бутылок холодного польского пива «Окоцым», которое мы шуточно перевели на русский как «окосеем», – настолько оно было крепким по сравнению с другими – нашими и прочими импортными сортами пива.

Девчонки после очередного захода в парную кокетливо продефилировав мимо нас, проследовали наружу – в открытый внутренний дворик, который располагался сразу за комнатой отдыха; минутой позже мы с Сашкой отправились следом за ними – на этот раз мой напарник оставил свою простыню на стуле, хотя до сих пор ходил завернутым в нее.

Однако лучше бы он этого не делал, не оголялся. В отличие от меня – я хоть в одежде, хоть нагишом никогда и никого не шокирую, – Сашка, будучи голым, мог поразить кого угодно. У Виктории, например, при виде Сашкиного детородного органа глаза полезли на лоб – толщиной и размером он был с ее руку, если сжать кисть в кулачок, и, может, он уступал ей по длине – если считать от локтя до кулака – то совсем немного. Татьяна же, наоборот, казалась внешне вполне спокойной – замужняя все же женщина, но думаю, разглядев Сашкины «прелести», она могла лишь сожалеть о том, что ее муж не может встать, подняться и помешать Сашке, который – а это уже явно бросалось нам с Викой в глаза, – был готов поиметь Татьяну, невзирая ни на какие препоны и трудности.

Не желая становиться очевидцем этого события, я увел Викторию вглубь спортшколы, где в полутьме помещений нас встретили отливающие холодным блеском металлические грифы штанг, стоящие в пирамидах «блины» и специфический запах спортзала. Обнимая девушку за плечи, я водил ее из помещения в помещение – из зала тяжелой атлетики в борцовский зал, оттуда – в зал гимнастики и т. д., рассказывая сколько пота было пролито мной в этих помещениях – наверняка тонны, потом, остановившись, прижал ее к себе и зашептал, что хочу столько же пота пролить ней в постели. Вика при этих словах подняла на меня свои японистые глаза-щелочки, хитро улыбнулась и сказала:

– В таком случае ты должен на мне жениться, Савва. А все остальное доверь мне – пота будет много.

Я улыбнулся в ответ и поцеловал ее нежно в висок: эта юная женщина знала толк в любви и была классной сексуальной партнершей – любвеобильной, чувственной, – и это в ее-то семнадцать!

– Скажи мне, – спросила Вика, зябко передернув плечами, – а как у них, я имею в виду Сашку и Таню, получится… ну… это… У него же… о боже!.. Он же ей там все наизнанку вывернет.

– Не знаю, – честно ответил я. – Я еще могу представить себе, как бы было, если бы я с Танькой этим занялся: думаю, никто бы из нас двоих не разочаровался…

Еще не закончив фразу, я получил чувствительный тычок в бок – вот не предполагал, что Вика будет меня к кому-либо ревновать.

– Было как-то раз, – продолжал я, – когда вот такая, как ты, молоденькая нерожавшая дамочка 17 лет, трахалась с ним при мне, нам, кстати, пришлось той ночью находиться в одной комнате, и ничего. А в другом случае с ним была женщина, мать двоих детей, так она потом жаловалась, что ей не было так больно даже во время родов, и вся кровать наутро была у них в крови, так что даже смотреть было страшно.

– А тебе обязательно было смотреть на это? – приподняв бровки спросила Вика.

– В том-то и дело, что происходило это у меня дома, в моей собственной постели, – усмехнулся я.

– А-а… тогда понятно, – протянула она.

Еще несколько минут мы постояли, смеясь и кривляясь у зеркальной стены, наблюдая за своими отражениями. Прошло уже около получаса, как мы отправились гулять; Вика и я сам уже совсем озябли в своих простынях, поэтому, развернувшись, мы решительно направились в парную – греться.

Татьяну на месте мы не обнаружили, зато Сашка, довольный как слон, лежал навзничь на массажном топчане, его «сокровище», хотя и в расслабленном виде, казалось нелепым толстым куском шланга, случайно оказавшимся у него между ног. Завидев нас, Сашка глумливо заулыбался и пьяно захихикал, так что мне даже пришлось брызнуть на него остатками шампанского из бутылки.

Прошло еще около часа, мы, закончив париться и уже одетые, собрались в коридоре, со всех сторон поддерживая кое-как одетого, но ничего не соображающего Володю, намереваясь вывести его на улицу, и как раз в это время у входа послышался чей-то громкий голос, а спустя несколько секунд перед нами предстал Андрей – главный спортивный начальник, председатель районного комитета по спорту. За его спиной маячил испуганный сторож, который, водя в воздухе пальцем что-то невнятно мычал, очевидно, пытаясь оправдаться перед высоким начальством за непорядок в вверенной ему спортивной школе, – к этому моменту он уже успел крепко приложиться к бутылке с водкой и был изрядно пьян.

Увидев нас, спортивный босс района прекратил читать сторожу мораль, подошел и обнял меня – мы с Андреем были давними и добрыми приятелями. Вчетвером – я, Сашка, Андрей, а также вовсю старавшийся и при этом бестолково суетившийся сторож, мы погрузили Володю, который счастливо проспал последние несколько часов и сейчас еще находился в сладкой полудреме, в «жигуль» на заднее сиденье; Сашка сел за руль, рядом с ним уселась Татьяна, и они, помахав нам на прощание, уехали. Мы с Викой сели в машину к Андрею и поехали через центр на улицу Танкистов, чтобы отвезти девушку к общежитию горторга.

– Савва, – сказал Андрей, когда мы остались вдвоем, – у меня тут в одном селе неподалеку есть женщина, давай поедем к ней – она будет счастлива, если я приеду даже среди ночи и с другом.

– Поехали, – согласился я, и в этот момент вспомнил, что так не видел сегодня Ольгу – свою подругу, и даже не разговаривал с ней, поэтому добавил: – давай-ка, Андрей, двигай сначала к центру, потратим еще несколько минут, возможно нам удастся и мою девушку захватить, если, конечно, твоя не будет против.

– Что за вопрос, места там, куда мы едем, на всех хватит, поверь мне, – усмехнулся Андрей. – Она живет одна в огромном доме.

Мы подъехали к 2-этажному дому, что расположен на ул. Комсомольской напротив центральной остановки, я подошел к Ольгиному окну, которое, к счастью, находилось на первом этаже, и тихо, без особой надежды на успех постучал. Однако почти сразу к стеклу с той стороны приникло лицо моей милой, с полминуты она так и этак разглядывала меня, потом приложила пятерню к стеклу и сразу исчезла, из чего я сделал вывод, что должен ждать ее пять минут.

Ольга появилась раньше, даже пяти минут не прошло, поверх вязаного шерстяного платья на плечи ее было наброшено пальто, а высокие сапоги вообще не застегнуты; она нырнула в машину и, поздоровавшись с Андреем, прижалась к моему лицу своей теплой щекой и спросила:

– Ты что, пил сегодня?

– И сегодня тоже, – усмехнувшись, ответил я. И в этот момент, когда мы собрались уже ехать, Андрей вышел из машины, деловито обошел ее вокруг, пиная ботинком скаты, затем открыл дверцу и невеселым голосом сообщил, что левое переднее колесо у машины спущено, и теперь необходимо поставить запаску, которую требовалось еще и накачать.

Я вышел на улицу в одной рубашке, было безветренно, зато стоял легкий морозец в 2–3 градуса и падал мелкий, очень красивый в свете уличных фонарей снежок. Когда я накачал колесо, установил его и вернулся в салон, автомобильные часы показывали 4 утра. Ольга заботливо накрыла мои плечи курткой, обнимая при этом с необычайной нежностью, и я вдруг понял, что она, Ольга, та самая недотрога, которая «парила» мне мозги с начала лета, не давая даже прикоснуться к себе, именно сегодня решила впервые мне отдаться. И выбрала же денек, с легкой досадой подумал я, когда я был, мягко говоря, не совсем здоров, и, кроме того, уже переспал с женщиной.

Машина тем временем тронулась; мы направлялись в Котиганы – небольшое село, расположенное в нескольких километрах от города, где жила любовница Андрея.

Приехав на место и, конечно же, подняв хозяйку с постели, мы посидели некоторое время за столом на кухне у этой гостеприимной женщины, выпили холодного домашнего вина, потом еще шампанского – тоже холодного, – я случайно захватил бутылку из Сашкиной машины, и заели вино горячей тушеной бараниной – стол на кухне еще до нашего приезда был уставлен всевозможными закусками и разносолами. После непродолжительного застолья (ведь на дворе уже было почти утро!) нас с Ольгой отправили в пустую холодную комнату, где была лишь одна кровать и никакой другой мебели, которая, впрочем, нам и не требовалась.

Пока Ольга, заставив меня отвернуться, раздевалась, складывая вещи на стул, я, уже разутый и раздетый, стоял босиком на холодном, из струганных досок полу, и вспоминал, что мне рассказал на днях мой приятель Славка Елдаков – бо-о-ольшо-ой любитель женщин, известный всему городу насильник и трахальщик.

В тот вечер он стремительно вошел в бар, громко поприветствовал меня, затем, заметив сидевшую у стойки Ольгу, попросился пройти в подсобку, и там уже шепотом спросил меня, в каком качестве эта девушка здесь присутствует. Я ответил, что она моя подруга. «Я надеюсь, ты не собираешься на ней жениться?» – криво усмехнувшись, спросил меня Славик. «А что?» – осторожно ответил я вопросом на вопрос. «Как-то раз этим летом я зацепил ее на озере – начал он рассказывать, цинично улыбаясь. – Затащил в кусты, поставил „на четыре кости“, и пока драл в обе дырки, она со злости всю траву вокруг зубами погрызла».