Я пригляделся повнимательнее: все дамочки за указанным столиком были смуглыми и черноволосыми, а их носы выдавали кавказское происхождение, на что я и обратил внимание ребят.

– Иди ты, – сказал Ашот своему товарищу Вахтангу, – мне кажется, что это – ваши (имея в виду, что девушки – грузинки), – ты с ними, конечно, сможешь найти общий язык и договориться.

Вахтанг ушел, но уже через пару минут вернулся и выглядел он словно оплеванный.

– Теперь иди ты, Ашот, – только и сказал он, затем, наклонившись к столу, негромко добавил: – Это ваши.

Тут в прения сторон решил вступить я:

– Ребята, не важно какой именно национальности девушки, важно то, что они – дочери Кавказа и, следовательно, ни ты, Ашот, ни ты, Вахтанг, не обижайтесь, им в партнеры не годитесь, так как этого «добра» они могли и там, на родине, иметь предостаточно. Им, на мой взгляд, требуется экзотика, кто-нибудь из иностранцев, прибалтов, на самый крайний случай даже я, житель Молдавии, интереснее, чем кто-либо из вас, то есть своих.

Но Ашот, выслушав меня, решил все же, что ему стоит сходить, попробовать, попытаться, – в парне явно взыграла кавказская гордость; он встал, поправил галстук, взял с нашего стола нераспечатанную бутылку шампанского и, заранее обворожительно улыбаясь, отправился на разведку.

Он пробыл около столика, за которым сидели девушки, не дольше чем Вахтанг, и вернулся не солоно хлебавши, вернее, не хлебавши совсем, все с той же бутылкой шампанского в руках. Усаживаясь на свое место, он сказал с досадой:

– Видимо, Савва, ты был прав, они ни на какие, даже самые безобидные предложения не клюют.

Я на минуту задумался: если теперь я отправлюсь туда же, шансов у меня будет не больше, чем у моих предшественников, а возможно и меньше, потому что девушки могли заметить, что я сижу вместе с ребятами, которые прежде уже подходили к их столику.

Однако из мужской солидарности, любопытства, из принципа, наконец, я все же встал и направился к этому заколдованному, злополучному, но все же столь притягательному столику.

Выбрав одну из девушек, у которой, как мне показалось, был наименее выражен орлиный профиль, на вид наиболее юную и наивную, и, дождавшись начала новой мелодии, я направился к ней; подойдя к столу всем вежливо поклонился, после чего спросил девушку:

– Разрешите Вас пригласить на танец?

Девушка мельком, испуганно из-под ресниц глянула на меня, затем беспомощно поглядела на своих соседок, и тогда сидевшая рядом, более старшая по возрасту женщина, кивнула ей еле заметно, после чего девушка встала, а я, взяв ее за руку, ввел в круг танцующих.

Доброжелательно, исподволь, стараясь не спугнуть, я стал расспрашивать девушку, как ее зовут, кем ей приходятся ее спутницы и откуда они вообще. Девушка рассказала мне, что зовут ее Кетеван, что она по национальности армянка, но родилась и живет в Грузии, в Тбилиси, и что три ее спутницы приходятся ей тетушками, а четвертая, та, что помоложе – двоюродной сестрой, и ей как раз сегодня исполнилось 25 лет, в ее честь и банкет.

Еще Кетеван успела мне сказать, что они все вместе приехали сегодня в Ригу погулять, а живут девицы в снятом на Рижском взморье частном домике.

Танец закончился, я проводил девушку на место, а возвратившись к своему столику, был встречен аплодисментами; мне даже пришлось успокаивать соседей, чтобы они не испортили мне «дела».

Несколькими минутами позже я спустился в фойе ресторана, купил у входа довольно чахлый (другого не нашлось) букетик цветов за 30 (?!) рублей и, незаметно внеся его в зал, передал своему официанту.

Тот лишь спросил, за какой столик отнести цветы, и в течение нескольких минут моя просьба была исполнена – букетик, теперь уже в красивой вазе, занял почетное место посреди заветного столика, за которым сидели интересующие нас дамы.

Программа варьете окончилась в первом часу ночи, солистки варьете, упорхнув со сцены, исчезли в недрах ресторана, и теперь танцующие посетители завладели всей площадкой, а на сцену вышла солистка-скрипачка, наша с Петром землячка, заслуженная артистка Молдавии (имени и фамилии не помню). После ее сольного номера вновь зазвучала танцевальная мелодия, и я опять пошел приглашать понравившуюся мне девушку по имени Кетеван. Мы кружили с ней в танце, и я заметил, что Кетеван сосредоточенно старается держать между нами дистанцию, хотя и чувствовал, что не неприятен ей.

Проводив девушку на место, я заказал оркестру лезгинку и мы вместе с нашими новыми друзьями-кавказцами пошли танцевать. В какой-то момент, видимо, от переизбытка веселья и эмоций, я потерял равновесие и шлепнулся со сцены на пол. Мои партнеры бросились меня поднимать, отряхивая одежду и необидно посмеиваясь над моей неловкостью. Вернувшись на свое место, я бросил взгляд на столик, за которым сидела Кетеван – однако ни ее самой, ни тетушек за столиком не оказалось, и цветов в вазе, кстати, тоже не было.

Прошло еще некоторое время, их столик по-прежнему пустовал, оставаясь неубранным, и я понял, что дамочки ушли. И, конечно же, загрустил. А вскоре объявили, что ресторан закрывается, а несколькими минутами позднее мы в числе самых стойких клиентов, продержавшихся в ресторане до самого конца, высыпали на улицу. В эту самую минуту к ресторану подоспели сразу несколько машин-такси, толпа, расталкивая друг друга, бросились к ним, а я, хотя уже и не надеялся на удачу, стал глазами отыскивать в толпе Кетеван. И вдруг я увидел ее: оказалось, что мы стоим с ней рядом, почти соприкасаясь спинами. Обойдя девушку, я остановился перед ней: Кетеван, закусив губу, беззащитно озиралась по сторонам, по-прежнему не замечая меня. Я засмеялся и взял ее за руку.

– А я вас уже больше часа ищу, – сказал я.

– Ой, это вы? – улыбнулась она мне растерянно. – А вы… вы случайно не видели моих тетушек? Мы вышли из ресторана все вместе, вокруг была целая толпа людей. Потом приехали сразу несколько такси, началось такое… все забегали, начали толкаться, спорить… – Девушка на несколько секунд замолчала, затем с грустью в голосе закончила: —…Потом все как-то вдруг сразу уехали, а я осталась одна. И денег на дорогу у меня нет.

С минуту мы стояли с ней молча, затем я проникновенным голосом спросил:

– Хочешь, Кетеван, мы убежим от всех, тебя ведь твои тетушки бросили, правда?

– Ты что, хочешь меня украсть? – спросила Кетеван, подняв на меня свои черные глаза и боязливо отступив на полшага.

От этих слов я стушевался и на несколько секунд задумался: ведь украсть кавказскую девушку означает то же самое, что признаться ей в любви, то есть предложить ей выйти замуж, к чему я, согласитесь, никак не был готов. Но я быстро пришел в себя и сказал, взяв ее за руку:

– Нет, это не всерьез, понарошку, мы погуляем вместе часик, потом вернемся.

– Нет, я не могу, – недоверчиво сказала Кетеван, высвобождая свою руку из моей ладони, – ведь мои тетушки будут меня искать.

Я обреченно стоял рядом с ней, выискивая глазами ее тетушек и в душе надеясь на чудо, что мы не встретим их здесь, у ресторана.

Чудо или не чудо, но прошло еще не менее получаса, толпа за это время рассосалась, у ресторана остались лишь мы и еще пара-тройка человек, а тетушек все не было видно. Лишь Петро крутился неподалеку, назойливо подавая мне из-за спины Кетеван всевозможные знаки.

– Хочешь, я отвезу тебя туда, где ты живешь? – наконец спросил я девушку, вновь беря ее за руку.

– Это далеко, – сказала она, но руки своей не отняла.

– Тогда давай поедем ко мне, это совсем рядом, не будем же мы всю ночь торчать у ресторана? – предложил я. – Ведь остаться здесь одной хуже, чем быть рядом со мной, ты, надеюсь, это понимаешь?

– Да, понимаю. А ты меня не обидишь? – вдруг как-то наивно, совсем по-детски спросила она.

– Почему я должен тебя обидеть? – спросил я удивленно. – Ты мне… ты мне очень нравишься. – И тут же спросил, на всякий случай: – А сколько тебе лет?

– Двадцать два, – ответила Кетеван.

«Черт, – вздохнул я, мгновенно успокаиваясь. – А я, откровенно говоря, боялся, что ей нет еще и восемнадцати. А то ведь, судя по внешности, а тем более по наивности, ей ее возраста не дашь».

– Со мной ты будешь в полной безопасности, – вслух сказал я, теперь уже нетерпеливо поглядывая на дорогу в ожидании такси. Я понимал, конечно, что Кетеван совершенно случайно оказалась у ресторана одна, не могли же тетки действительно ее бросить, значит, произошла какая-то ошибка, накладка, пройдет еще какое-то время, и они опомнятся, хватятся своей племянницы, и вернутся, поэтому их появления здесь можно было ожидать каждую секунду. Я уже остановил такси, когда Петро, состроив обиженную физиономию, подошел к нам. Нащупав в кармане ключ от вагона, я шепнул ему:

– В вагоне не показывайся, найди себе на заводе любое другое подходящее место.

Петро от подобного нахальства аж присвистнул, но я уже открыл заднюю дверцу машины, посадил девушку и сел сам.

– Улица Спорта 18, – назвал я водителю адрес винзавода.

«Это же надо, чтобы на улице с таким названием был расположен винзавод», – подумалось мне.

Водитель, молодой парень, обернулся со своего места, собираясь, видимо, объяснить мне, что нужное учреждение находится отсюда в четырех-пяти минутах ходьбы, и доехать туда можно не заводя двигателя – накатом, так как туда всю дорогу был небольшой спуск, но я и сам не хуже его знал об этом, но не мог же я вести к себе девушку пешком, поэтому сказал ему, дружески хлопнув по плечу:

– Можете проехать к месту любой удобной вам дорогой, так как прямую улицу, мне кажется, перекопали. – Я протянул ему три рубля. – Спасибо, шеф, сдачи не надо.

Согласитесь, неплохие деньги за двухминутную поездку.

Когда мы выбрались из машины, перед нами находились массивные металлические ворота винзавода, за которыми виднелись ряды огромных металлических бочек, на языке профессионалов называемых танками. Хоть я и предупредил охранника, что, возможно, кто-то из нас вернется вечером с дамой, где-то в глубине души я немного беспокоился, как это будет выглядеть на самом деле.