Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах

Тоня, вновь отдав мне сверток с малышом, сходила в комнату, принесла оттуда дамскую сумочку, вынула из нее какие-то бумаги и протянула мне кусок картона – свидетельство о рождении.

– Скажи, Тошка, – сказал я, как называл ее когда-то, в минуты близости. – А муж твой… офицер… он знает?

– Нет, это ему ни к чему, – без улыбки глядя мне в глаза, ответила она. – Мы встретились с ним на второй или третий день после моих морских приключений, когда я вернулась домой. А он как раз получил старшего лейтенанта, приехал в отпуск, он наш сосед и мой одноклассник, мы вместе в школе учились. Он и сказал тогда, что любит меня еще со школьной скамьи, и предложил выйти за него замуж. Ну, я и согласилась… Поэтому я тебе и не хотела ничего сообщать, да и ты мне не звонил целый год, и лишь вчера неожиданно позвонил, и моя мама… Это все она, моя мама… – Тоня слегка скривилась.

Я развернул свидетельство и прочел его. Мне было достаточно и трех секунд, чтобы на всю жизнь запомнить все, что там было написано. Потом достал из кармана тугую пачку сотенных купюр, завернутых в обычную газетную бумагу, и вложил ее внутрь свидетельства.

– Подъемные, – улыбнулся я, возвращая ей документ. – Офицеру на новом месте службы полагаются подъемные, так что соблаговолите и на сына получить.

Тоня как-то брезгливо коснулась пакета пальцем.

– Что это?

– Бери-бери, здесь деньги, одиннадцать тысяч, это все что я дома наскреб.

– Не надо, Савва, это же такие деньжищи, – прошептала Антонина, лицо ее мгновенно изменилось, в глазах мелькнула растерянность, затем блеснули слезы.

Я еще раз обнял ее и ребенка, прижав их нежно к груди.

– Это ужасно много. Ты сумасшедший. Я не хочу, чтобы ты отбирал эти деньги от своей семьи, – сказала она, решительно протягивая мне пакет.

– Бери, дуреха, я эти деньги в карты выиграл, – сказал я, отталкивая ее руку и еле сдерживаясь, чтобы вновь не расплакаться. – А тебя вот и своего сына упустил, проиграл. – Сказав это, я медленно, ничего не видя и не соображая, направился к выходу.

Случилось так, что в один из понедельников мы с Кондратом оба оказались свободными, а такие совпадения случались достаточно редко из-за загруженности трудового графика моего товарища. Но вот у него этот день получился выходным, а у меня так и вовсе не было каких-либо планов на этот вечер, так как после очередного рейса я находился в долгосрочном отпуске и практически каждый мой вечер был свободен.

Созвонившись уже в предвечернее время, и вскоре встретившись в центре города, у кинотеатра, мы стали прогуливаться по «стометровке» – центральной улице города – Ленина. Неспешно гуляя и болтая обо всем понемногу, мы долго не могли решить, куда бы нам сегодня направиться и чем заняться: дружеские попойки, откровенно говоря, уже порядком наскучили, девицы местные – тоже, в обоих залах единственного в городе кинотеатра шли индийские фильмы, на которые у меня лично была аллергия. Поэтому, погуляв бесцельно еще некоторое-то время и так и не придумав ничего более стоящего, мы отправились в ресторан – с некоторых пор это стало нам наиболее привычным местом времяпровождения.

На первом этаже ресторана, в левой его части располагается бар, бывший в описываемый период вотчиной Кондрата. Бар, конечно же, был вполне подходящим местом для отдыха и развлечений, но мой товарищ заявил, что сегодня там его ноги не будет, надоело, мол, до чертиков, так как, находясь в баре, он себя чувствует, даже в нерабочее время, словно на работе и потому не отдыхает полноценно. Вот поэтому-то мы и поднялись на второй этаж, в ресторанный зал.

По понедельникам оркестр в ресторане не играет, музыканты в этот день отдыхают, по этой же причине, конечно, и посетителей в зале собирается гораздо меньше, чем обычно. Наверху я приостановился у столика администратора и по своей старой привычке внимательно осмотрел полуосвещенный зал, не обходя вниманием ни одного из немногочисленных посетителей. В одной из боковых кабинок я приметил двух девушек, явно не местных, – настороженно озираясь по сторонам, они торопливо ужинали.

– Судя по всему, эти девушки – студентки, – придержав меня за локоть, шепнул Кондрат, – видишь, шугаются, наверное, на своих преподавателей боятся нарваться.

К слову сказать, в нашем городе и районе в описываемый период, то есть в сезон сбора овощей, находилось немалое количество студентов из Татарии, что-то около двух тысяч, дешевый труд которых использовался на колхозных полях и местном консервном заводе.

Пройдясь неторопливо мимо кабинок, я еще раз бросил взгляд на девушек. Да, ошибиться было невозможно: хотя обе они были одеты в платья, а не в стройотрядовскую униформу – брюки и курточки серо– Зеленого цвета, – девушки наверняка были приезжими, так как разительно отличались от местных дамочек внешним видом, прическами, одеждой, да и, пожалуй, манерой поведения. Отличались от наших они также и говором, но для этого надо было еще с ними заговорить, или хотя бы приблизиться на достаточное расстояние.

Пока я разглядывал девушек, в моей голове родилась идея розыгрыша, и, когда она созрела, я, не раздумывая более, направился к их столику. Сделав Кондрату знак, что начало разговора беру на себя, я, напустив на себя строгий официальный вид, шагнул к кабинке и предстал перед девушками. Подходя, я успел заметить, что на столе перед ними кроме блюда с хлебом стояли тарелки с капустным салатом и бокалы, наполненные каким-то темным на цвет напитком.

– Добрый вечер, милые дамы, – сказал я вежливо. – Правда ведь, я не ошибусь, если скажу, что вы являетесь студентками Казанского стройотряда? Не так ли?

Девушки прекратили жевать и испуганно уставились на меня.

– Ну же, я жду ответа, – нетерпеливо повторил я, и тогда одна из девушек, хорошенькая брюнетка, сидевшая по правую руку от меня, отложила вилку, подняла глаза, и спросила:

– Да, а в чем дело?

– А дело в том, товарищи студентки, – продолжил я, – что мы – я и коллега – указал я на Кондрата, стоявшего в полушаге позади меня, – являемся членами районного совета стройотрядов. – Я сделал движение рукой, будто собираясь достать из кармана соответствующее удостоверение, которого у меня, естественно, не было. – И как раз сегодня мы проводим рейд– Проверку по городу. Поэтому попрошу вас назвать свои имена и фамилии, а потом уже мы разберемся, по какому праву вы здесь находитесь. Товарищ Бойко, – обратился я на этот раз к Кондрату, – запишите личные данные студентов.

Мой товарищ, удивленно поглядев на меня, растерянно захлопал ресницами – он никогда не носил с собой ручки, и уж тем более записной книжки, поэтому, взяв в руки один из свободных стульев, он сделал хитрый маневр и подсел к девушкам сбоку – как бы перекрывая им тем самым путь к бегству.

Надо было видеть реакцию девушек на мои слова: ведь за посещение ресторана по дурацким законам, написанных для студентов стройотрядов, их могли отстранить от практики, а затем и вовсе поставить вопрос об отчислении из учебного заведения – таковы были суровые реалии нашего времени.

У второй девушки, сидевшей по мою левую руку, шатенки, вилка в руке с лохмотьями капусты на ней застыла в воздухе, словно заколдованная.

– Я – Алла… Рудницкая, – судорожно сглотнув, пролепетала девушка, после чего ее рука безвольно опустилась прямо в тарелку с салатом.

Брюнетка же несколько секунд глядела на нас в отчаянии, затем спросила запальчиво:

– А что, нам даже зайти поесть сюда нельзя? – И резко отодвинулась от стола вместе со стулом.

– Назовите ваше имя и фамилию, пожалуйста, а также попрошу вас вести себя прилично и голос на нас не повышать, – проговорил я четко.

– Регина Усмалатова, – сказала девушка, гордо вскинув голову. – Нам сказали, что по понедельникам здесь не ресторан, а просто… обычное кафе, даже музыка не играет, вот. – И девушка в отчаянии развела руками.

– Кафе тоже разные бывают, – проговорил Кондрат, затем, протянув руку, осторожно взял со стола один из бокалов и, взболтав его содержимое, поднес к своему носу. – Вино, – сказал он, слегка скривившись, словно сделал невесть какое открытие.

– Так с какой целью вы, говорите, пришли сюда?.. – подняв брови, спросил я девушек, после чего присел на свободный стул, развернув его к себе спинкой.

– Ну как же, просто поесть, – почти одновременно проговорили девушки.

– Хороша еда, – сказал я и укоризненно покачал головой. – Грустно, девушки, пьем вино и даже не закусываем.

– Но ведь нам еще… – заикаясь, проговорила Регина.

– …Ах, ну да, еду вам еще не принесли, – мягким тоном закончил за нее я. – Понятно. – И добавил поучительно: – Комсомольцы, да будет вам известно, должны питаться в студенческих столовых, молодежных и диетических кафе, в крайнем случае – в пельменных…

– …если там, конечно, не подают горячительныхнапитков, – торопливо дополнил меня Кондрат.

– Поэтому, – повысил я голос, одновременно бросив на него строгий взгляд, – посещать злачные места, эти гнезда разврата, где собираются в основном воры, расхитители социалистической собственности, вы не имеете никакого морального права. К тому же, – добавил я с фальшивой ненавистью в голосе, – тут нередко встречаются женщины, так сказать, легкого поведения. – Кондрат при этих словах отчего-то вздрогнул. – И потому честное имя советского студенчества мы вам марать не позволим, – закончил я, чувствуя, что сегодня в ударе и в своих разоблачениях могу зайти весьма далеко.

Мне даже показалось, что я слегка перегнул палку, но девушкам ничего такого не привиделось, они сидели, понурив от стыда головы, и молчали.

– А теперь, – сказал я, чуть понижая тон и вставая со стула, – давайте-ка вместе с нами пройдем в более подходящее для разговора место. Там вы напишите объяснительные, а дальше… дальше видно будет, что с вами делать.