Паренек, сопровождавший девушек, именинник, был на вид совсем еще юным, хотя, если верить его словам, отслужил уже в армии, а девушки были еще моложе и довольно привлекательны внешне: одну из них, старшую, звали Олеся, а младшую, которая считалась пареньку невестой – Нонна.

Я принес из своего вагона коробку конфет, чтобы подсластить спаивание наших клиентов, на что Ванька недовольно покачал головой – он был против лишних накладных расходов и даже мои конфеты жалел. Через полчаса щедрых возлияний парнишка был уже совсем никакой, а девчонки, как ни странно, все еще держались, и тогда я шепнул Ваньке, чтобы плеснул им в стаканы спирта, не то они, мол, выхлебают по ведру портвейна каждый.

Следующие «коктейли» для наших «новых друзей» были пополам со спиртом и крепостью, пожалуй, поболе, чем водка, в результате чего, естественно, наступил неизбежный финал – уже никто из наших гостей лыка не вязал. Я, все это время употребляя разбавленное до слабой консистенции вино, и то почувствовал, что довольно прилично набрался.

Наконец в какой-то момент парню стало плохо, затошнило, и Ванька взялся проводить его «пописать». После недолгой прогулки Ваня вернулся один, и на мой немой вопрос хитренько мне так подмигнул. Нонна, малолетка, заподозрив что-то неладное, собралась было идти разыскивать своего жениха, и тогда я спросил ее насмешливо: «Ты что же, и в туалет за ним ходишь?» и тогда она оставила эту затею, решив подождать, пока ее парень придет сам.

Прошло еще с четверть часа, парень, естественно, не возвращался, но наши «дамы» к этому времени уже перестали о нем беспокоиться, так как теперь сами «плыли», и мы без труда разнесли ничего не соображающих девушек по своим вагонам, – я унес Нонну. Когда я, с трудом подняв девушку по ступеням вагона, бережно уложил ее на свой лежак, она, совсем по-детски протирая глаза, спросила: «А где Олеся?», и тут же, без паузы, заплакала.

– Чего ты плачешь? – спросил я.

– Я плачу, потому что теперь достанусь тебе.

– А кому ты хотела достаться? – спросил я.

Она не ответила и продолжила реветь.

– Спи, дуреха! – сказал я, наклоняясь над ней и укрывая до шеи одеялом, после чего, вздохнув, полез на верхнюю полку.

Мой напарник Николай этим вечером в вагоне отсутствовал. Еще в полдень он отправился в Москву, затем у него была запланирована встреча с друзьями в ресторане «Охотник», поэтому я его рано назад не ожидал.

Раздумывая, прилечь мне к Нонке, или нет, и так и не решив, я уснул. А проснулся уже утром, где-то около семи. Голова после вчерашних возлияний слегка побаливала. Я поднялся и осмотрелся в купе. Кольки все еще не было, и это, пожалуй, было хорошо, подумалось мне, а то бы он, вернувшись, наверняка бы полез на нашу «гостью», а мне почему-то этого не хотелось. Я спустился с полки и поглядел на девушку: Нонна спала как ребенок, подперев кулаком щеку, но, видимо почувствовав сквозь сон взгляд постороннего человека, открыла глаза. При этом она смотрела на меня испуганно, и даже враждебно.

– Скажи, Нонка, а ты девственница еще? – спросил я.

– А что? – насупилась она.

– А вчера вечером ты плакала, говорила, что не хотела бы попасть в мои руки.

Нонна вдруг стала себя ощупывать и оглядывать.

– Чего ищешь, дуреха, все у тебя на месте, – усмехнулся я, выпивая подряд две кружки холодной воды из крана, затем открыл дверь и спрыгнул на землю. Пустырь встретил меня утренней свежестью и прохладой, высокая, до колен сорная трава была покрыта росой. Я пошел вдоль железнодорожной ветки, и пройдя метров сто, обнаружил нашего вчерашнего "героя" – Именинника. Он спал, расположившись прямо на путях, подушкой ему служил рельс (?!), а на лице гуляла блаженная улыбка. А если бы этой ночью проводились маневровые подвижки, подумал я, что нередко здесь бывает? Паренька бы попросту размазало по железке.

– Эй, вставай, женишок, – ткнул я его ногой в бок. – А то всех невест растеряешь. «Ишь ты, а ведь он трижды счастливчик, – вдруг подумалось мне. – И напился на халяву, и жив остался, и невеста, хотя и спала рядом с чужим мужчиной, в целости и сохранности».

Парень с моей помощью поднялся на ноги и стал озираться по сторонам. Он, судя по всему, не припоминал ни того, что с ним произошло вчера вечером, и не узнавал меня. «Это к лучшему», – подумал я и повел его в сторону дороги. Под левым глазом у парня красовался огромный лиловый фингал. «Ванька подвесил», – усмехнулся я.

Я довел парня до шоссе, объясняя ему, в какую сторону лучше пойти, чтобы скорее добраться до жилого массива, и добавил, что вчера его девушки направились именно туда, решив, что он, опьянев, отправился домой раньше их. Паренек, даже не поблагодарив за помощь и не попрощавшись, пошагал в указанном мною направлении, а через сотню шагов, как мне показалось, даже припустил трусцой.


Когда я вернулся, Нонна стояла около вагона и тревожно оглядывалась по сторонам, но парня своего, слава богу, с этого места не увидела. Вместе с ней мы отправились искать Олесю. Подойдя к Ванькиному вагону, мы застали премилую картину: Олеся и Иван, сидя на скамеечке у открытых дверей вагона, пили из граненых стаканов коньяк!

– Вот, Савва, тут Петро для тебя кое-что передал! – радостно сообщил мне Ванька, показывая наполовину опустошенную бутылку.

– Оно и видно по вашим счастливым лицам, – отозвался я. – Не зря я торопился, как чувствовал, что вы собираетесь опорожнить всю бутылку без меня.

Олеся спустилась вниз и девчонки отошли в сторону, не желая при посторонних оглашать свои ночные восторги и огорчения. Я тем временем сбегал к мангалу за чайником и, сполоснув стаканы, стал насыпать в них растворимый кофе.

Ваня недвусмысленно моргал, кивая в сторону девушек и при этом радостно и слащаво улыбался, и я с такой же глупой улыбкой кивал ему в ответ: не станешь же ему объяснять, что Нонку я не тронул, спросит ведь, почему да отчего. Объясню – а он все равно не поймет, да, пожалуй, и не поверит.

Когда девушки, вдоволь наболтавшись, вернулись к вагону, я разлил по стаканам остатки коньяка и сам с удовольствием выпил. Девушки последовали моему примеру, затем Олеся спросила:

– А где нам теперь Игоря искать, в каком он вагоне?

Мы с Иваном оценили шутку и весело рассмеялись, потом я сказал:

– Можете за него не волноваться, вы найдете своего парня дома, в целости и сохранности. – При этих словах я выразительно посмотрел на Нонну.

– Я очень признательна тебе за вчерашний вечер, – смущенно опустив глаза, сказала она. – За то, что ты повел себя, как настоящий джентльмен.

Растроганный, я шагнул к ней, обнял, прижавшись щекой к ее щеке, и сказал чуть грубовато:

– Ладно, будешь должна. При следующей нашей встрече отдашь должок, разумеется, я имею в виду, уже после свадьбы.

Олеся понимающе улыбалась, Нонна зарделась, один Ваня из нашего разговора ничего не понял. После того, как мы вместе допили кофе и коньяк, девушки попрощались и ушли.

Надо сказать, с женским полом на базе у проводников проблем не было. Ребята снимали девиц в кафе и ресторанах, в парках и скверах, у кинотеатров и в магазинах, затем ехали к ним на квартиры, случалось, что и в гостиницы, или же привозили сюда; были и такие девицы, что сами к вагонам приходили. Эти просили за секс немного денег или отдавались за выпивку. Одна из таких безотказных «мадам» по имени Света продержалась на нашей базе дольше всех – около месяца. Она «кочевала» из вагона в вагон и тут ей было все: еда и постель, и каждодневный неприхотливый секс. Редкий вагон она обошла стороной, никому не отказывала, но при этом, как ни странно, сама никакой болячки не прихватила и другим не разнесла. Я ее видел всегда в одной и той же кофте ручной вязки, а ведь по утрам бывало прохладно. Конечно, летом этого было достаточно, но ведь не за горами была осень. Спросил ее, есть ли у нее куртка, усмехнулась, ответила, что нет. И вот как-то раз я, когда почти все проводники собрались за обедом, кликнул клич:

– Давайте, друзья, скинемся Светке на куртку, ведь помрет она осенью, а уж тем более зимой, от холода.

Проводники замялись, отводя глаза в сторону, а я возьми им, да и скажи:

– Пусть каждый из вас даст всего лишь по рублю за раз, что с ней был, причем принимаются рубли исключительно металлические.

Идея неожиданно понравилось, видимо, своим юморным подходом, все дружно скинулись, набралось около 70 рублей, на которые наш «доверенный» алкаш, посланный со Светланой в магазин готовой одежды, приобрел для нее болоньевую куртку на теплой подстежке. Надо ли говорить, что Светлана была необычайно тронута нежданным, но таким предусмотрительно нужным подарком.

Вот так мы жили, питались, отдыхали и развлекались.

Наша очередь на слив тем временем тоже двигалась. Оставался всего один день до того, как наши вагоны должны были поставить на рампу, когда нас с Николаем вызвали к технологу завода и тот вручил нам документ на переадресовку в город Калинин, объяснив, что народ там прямо задыхается без сухого вина, а тут, в Москве, оно и на фиг никому не нужно.

После этого наш размеренный ритм жизни в Мытищах был нарушен, время заметно ускорилось, к обеду наши вагоны «выкинули» на рабочую ветку, а к ночи мы уже стояли на одной из многочисленных товарных станций города для комплектации в состав.

Проснувшись рано утром, мы обнаружили, что наши вагоны уже стоят в составе, но, судя по всему, еще не готовом для отправки. Расспросив вагонного осмотрщика, где находится ближайшая столовая, мы выслушали его обстоятельный ответ, после чего, прихватив с собой деньги и, перейдя перекинутый через пути мостик, углубились в жилой микрорайон.

Завтрак с ходьбой туда и обратно занял у нас чуть больше часа времени, а когда мы вернулись, Николай каким-то образом только по внешнему виду определил, что с нашей «бандурой» что-то не в порядке и мы тут же полезли наверх – проверять.

– Так я и знал! – вскричал Николай, поднимая крышку цистерны.