— Конечно, ты не можешь отказаться, —

спокойно сказал Джек, выбрасывая пачку просмотренных конвертов в корзину для бумаг.

— Ой, тебя не будет на моей вечеринке, — захныкала Люкаста.

Туз подтащил ее к себе и посадил на колени.

— Нет, моя радость, я обязательно буду. Это всего в сорока милях отсюда. Наверное, я вернусь к пяти часам, если дороги не занесет снегом.

— Я буду очень рада познакомиться с родителями Элизабет, — вмешалась в их разговор Береника. — Я уверена, мы сумеем их подбодрить.

— Боюсь, я должен буду поехать один, — резко отозвался Туз. — Я не виделся с ними со дня похорон Элизабет и думаю, будет не очень тактично притащить с собой кого-то еще.

Береника сердито встряхнула головой, на ее нежной гладкой шее внезапно проступили жилы.

— А что я, по-твоему, должна буду делать, пока тебя не будет?

— Ты можешь помочь Пру в подготовке вечеринки.

Ланч с Джеком был просто блаженством и отлично поднял мне настроение. Мы оба прилично выпили, и я рассказала Джеку о планах Береники по переделке гостиной.

— Честное слово, она заставит мою мать бегать трусцой по утрам, а миссис Брэддок отправит к Рождеству в дом престарелых. Она нас всех подгонит под мерку, которая ей кажется самой для нас подходящей.

— Она свято верит, что делает доброе дело, избавляя нас от пороков, — добавила я замогильным голосом. — Тому, кто попался к ней в руки, не стоит рассчитывать на спасение.

— Точно, она наверняка прикончит Туза. Уже сегодня утром он с трудом мог двигаться. Мы с ним прошли около мили, он начал жаловаться на боли в спине. Потом задрал рубашку и показал мне свою «бедную спину» со следами бурно проведенной ночи.

Я захихикала. У Джека был талант выставлять даже самые неприятные вещи в смешном свете.

— Думаю, завтра у тебя тоже будут боли в спине, и ты будешь испещрен такими же следами — Береника сегодня показывала Мэгги свою технику секса.

Джек взял меня за руку и спросил:

— Что ты имела в виду вчера вечером, когда написала на той бумажке: «Я тебя люблю»?

— Что я тебя люблю. Как сестра брата, — ответила я.

— Мы ведь всегда будем друзьями, правда? Господи, какими же сентиментальными бывают некоторые люди. Черт побери, а как ты думаешь, что мне делать с Мэгги?

— Тебе следует хотя бы чуть-чуть повысить ее моральный дух.

Потом, весьма возбужденные после выпитого, мы отправились по магазинам. Закупили продукты и лимонад для вечеринки. А затем провели долгое время в магазине игрушек и накупили целую кучу маленьких презентов для гостей, красные и серебряные санки и трехфутового белого кролика в качестве главных подарков для Люкасты. Еще я купила для нее костюм кошки из черного бархата, который, как я подумала, ей, может быть, захочется надеть на вечеринку.

— С тобой гораздо легче и приятнее делать покупки, чем с Мэгги, — вздохнул Джек. — Она всегда со злобой смотрит на меня своими зелеными глазищами, когда я трачу деньги на Люкасту.

Когда мы с Джеком вернулись домой, Туз с Береникой уже уехали в Манчестер. Я зашла на кухню и обнаружила там Мэгги, которая ела кусок шоколадного торта.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросила я.

— Центральное отопление полетело к чертям, и здесь теплее всего. Мы с Береникой провели «ужасно продуктивный диалог». Понимаешь, оказывается, мы с Джеком должны перестроить наши отношения, перестать валить друг на друга все наши беды и неприятности и вернуть супружескую жизнь в нормальное русло.

— Это здорово, — сказал Джек, входя в кухню и направляясь к холодильнику. Он держал в руке высокий стакан, до половины наполненный виски. — Ты могла бы для начала бросить в стиральную машину пару моих рубашек.

— Она тоже сломалась, — заявила Мэгги. — И вообще, час назад здесь было холодно как на Северном полюсе.

— Ну тогда ты могла бы постирать их вручную, — сказал Джек. — Завтра день рождения моей дочери, придут важные гости, и мне нужна чистая рубашка. Господи, будет в этом доме когда-нибудь порядок или нет, — добавил Джек, повышая голос. — Неужели никто не может разморозить холодильник?

— Я не собираюсь стирать твои рубашки, Джек, — тоже повышая голос, заявила Мэгги. — И вообще, я личность женского склада, а ты микрокосм с чисто мужской основой. Неужели ты не знаешь, что такое сочетание всегда вызывает нездоровые отношения?

— О черт, это уже серьезно, — воскликнул Джек. — Насколько я догадываюсь, ты все подробно обсудила с Береникой. Кажется, в этом доме уже нельзя приготовить поднос со льдом для вечеринки: он непременно растает от той горячей атмосферы, которую создаете вы с Береникой.

— Мы даже не можем вести с тобой диалог, который содержал бы хоть каплю смысла. Ты ведешь совершенно нездоровый образ жизни, Джек.

— Заткнись.

— Я просто высказываю свое мнение.

— Конечно, ты просто высказываешь свое мнение. А я просто не желаю его выслушивать, вот и все.

— Я тебя ненавижу, — закричала Мэгги и, рыдая, вылетела из кухни. Дверь с треском за ней захлопнулась.

— Да, это способно растопить по меньшей мере поднос со льдом, — спокойно прокомментирован Джек.

Позже мы смотрели по телевизору передачу с участием Береники. Она была одета в серый фланелевый мужской костюм, белую рубашку и, конечно, неизменный кожаный пояс.

— На нее определенно приятно смотреть, — сказала я.

— Но определенно абсолютно невыносимо слушать, — отозвался Джек.

Туз с Береникой вернулись домой, когда я уже легла спать. Но на этот раз Туз не зашел ко мне и не пожелал спокойной ночи.

Глава четырнадцатая

Подготовка к празднованию дня рождения Люкасты оказала на меня самое благотворное влияние: я была так занята, что у меня просто не было времени изводить себя мрачными мыслями. После паршиво проведенной ночи я рано поднялась утром. В доме было чертовски холодно — центральное отопление так и не починили, окна были покрыты морозным узором. Я надела толстый серый свитер поверх двух других свитеров, на ноги теплые панталоны, шерстяные рейтузы, вязаные гетры, сапоги, и все равно мне было холодно. Я спустилась на кухню, чтобы помочь миссис Брэддок нарезать колбасу и приготовить начинку для сэндвичей. Она все еще ворчала по поводу Береники. Я бездумно смешивала салат, когда на кухню заглянул Джек, он собирался ехать в контору.

— Тук, тук, — сказал он.

— Кто там?

— Айвен.

— Какой еще Айвен?

— Айвен Страшный, Айвен Ужасный. Нет, на самом деле я Мэгги. Она утверждает, что у нее страшная мигрень. Скорее всего это дипломатический ход, ведь сегодня день рождения Люкасты. Но она и правда довольно плохо выглядит, наверное, вчера чересчур долго выслушивала бредни Береники, и ее нервы не выдержали. Прошу прощения, что пришлось возложить все это на твои хрупкие плечи. Кстати, из деревни тоже пришлют кое-что к столу, они там испекли «невестины булочки», пирог, меренгу и эклеры. А фокусник должен приехать примерно к 4.45. — Джек взял в руки свой дипломат. — Я только разберусь с этими американцами и сразу вернусь. Надеюсь, с тобой все будет в порядке?

— Я быстрее справлюсь с тремя десятками ребятишек, чем с одной Береникой, — ответила я.

— Пошли их погулять, пусть побегают по снегу. И назначь приз в пятьсот фунтов тому, кто вернется в дом последним, — посоветовал Джек.

Внезапно на выступ окна сел грач, посмотрел на нас пронзительным взглядом и клювом постучал в стекло.

— Дурачок, если бы я была на твоем месте, я оставалась бы снаружи. Там гораздо теплее, — сказала я грачу.

Когда Туз вернулся домой, его взгляд казался еще более тяжелым, чем вчера. Наверное, из-за еще одной ночи, проведенной в пламени бурных страстей.

— Как себя чувствует твоя бедная спина? — спросила я у него сладким голосом.

Он мрачно посмотрел на меня, подошел к газовой плите и яростно пнул ее ногой. Потом я услышала, как он пробормотал:

— Дети и женщины замерзнут тут до смерти. Надо немедленно вызвать кого-нибудь все починить.

Люкаста была в восторге от подарков. Туз подарил ей собачку со специальной сумочкой-конурой, которую купил на ее день рождения еще в Америке. Береника подарила ей пресс для засушивания цветов и долго объясняла, что не нужно тут же бежать тренироваться на цикламенах Грэнни, а надо подождать до лета.

— Грэнни подарила мне куклу, — поведала мне Люкаста. — Но мне намного больше нравятся санки, собачка и твой костюм кошки.

Позже я поднялась наверх навестить Мэгги. Она лежала свернувшись калачиком на кровати и выглядела просто ужасно. Пепельница, стоявшая на туалетном столике рядом с кроватью, была до краев наполнена окурками.

— Я попробую подняться попозже, — сказала она слабым голосом. — Ты знаешь, что сегодня первый день всей твоей оставшейся жизни?

— А, очередной перл Береники? — раздраженно спросила я.

— А по-моему, звучит неплохо.

— Это было сказано задолго до нее.

— Ты, кажется, не очень понравилась Беренике.

— О, интересно… И что же она про меня сказала?

— Вчера, когда мы с ней разговаривали, я сказала, что ты довольно красивая. А она сказала, что ты скорее ordinaire[36], и она не видит в тебе достаточно женской сути.

— Сука, — ругнулась я. — И что она еще сказала?

Но Мэгги не ответила, она не отрываясь смотрела на бледный ландшафт за окном.

— Сегодня первый день всей моей оставшейся жизни, — мечтательно повторила она. — Я собираюсь завести себе любовника. Весь вопрос только в том — кого.

Я приготовила желе, наполнила кремом меренгу, вырезала из кусочков ананаса и сыра ужасно неуклюжих ежиков, наколола их на палочки и положила на половинки разрезанных грейпфрутов. Как только я закончила, приехала Береника. Сегодня она выглядела очень деловой дамой в черных шерстяных брюках и красной блузке. Ее черные волосы были связаны на затылке в хвост ярко-красной лентой.

— Ты не замерзла? — спросила я.