Джулия Гарвуд - Провинциальная девчонка

– О, теперь могу с уверенностью сказать, что Ноэ пришелся по душе твой брат. Ничего не скажешь, у них много общего. Куда я сунул свои очки?

– Они на столе. А что именно у них общего?

– Оба хуже ядовитых змей. Такие же злые, – пояснил Тео, укладывая очки в футляр.

– Ноэ не злой. Он все время улыбается.

– Именно, – согласился Тео, – и от этого он еще опаснее. Ты ничего не подозреваешь до самого последнего момента, а потом все! Уже поздно. Некоторые истории с его участием, которые я слышал от моего брата, просто кровь леденят. Поэтому я и поручил Ноэ следить за тобой. – Он обнял девушку за плечи и повлек к выходу.

– Но ты не сказал, зачем едешь в Новый Орлеан!

– Кое-что нужно проверить, – уклончиво буркнул он ft наклонившись, поцеловал ее легким, ни к чему не обязывающим и, на ее взгляд, совершенно неудовлетворительным поцелуем. Должно быть, Тео считал точно так же, потому что, открыв дверь, снова грубо притянул Мишель к себе и поцеловал. Эти поцелуи отличались как небо и земля.

Тео, улыбаясь, исчез в сумерках. Мишель стояла у окна, глядя вслед удалявшейся машине. Значит, он поручил Джону Полю стеречь отца, а Ноэ должен нянчить ее. Но кто же позаботится о Тео?

Она покачала головой. Только не нужно волноваться. Детектив Харрис с минуты на минуту произведет аресты.

Что еще неприятного может стрястись?

Члены «Соуин-клуба» собрались в мотеле Сент-Клера, а точнее сказать, в номере Джона. Джон просматривал бумаги, желая убедиться, что здесь вся распечатка целиком. Даллас, Камерон и Престон молча ждали. Наконец он поднял голову и рассмеялся:

– Сука даже вложила копию оставленного мне письма.

– И все же я протестую! – воскликнул Престон. – Способ, которым получены документы, кажется мне слишком рискованным.

– Какая теперь разница? Главное, что мы выкрутились.

– Пока еще нет, – возразила Даллас. – Остается избавиться от Бьюкенена и докторши. И сделать это нужно сегодня благодаря очередной дурости Камерона.

– Слушайте, я запаниковал, понятно? Увидел, как Бьюкенен выглядывает из окна, подумал, что это подходящий случай его достать, вот и выстрелил.

– Мы решили не делать резких движений, – напомнил Престон.

– Мне не терпелось прикончить его… ради блага всего клуба, ~ пробормотал Камерон. – Кроме того, Бьюкенен не знал, что это я стрелял в него, и, что вполне вероятно, предположил, что охотятся за ним. Ведь это ты сказала, что парень постоянно получает угрозы по телефону.

Престон кивнул.

– Времени не остается. Нам нужно убить их сегодня.

– Интересно, вспомнила ли доктор, где видела Камерона? – вздохнула Даллас.

Присутствующие отвели глаза.

– Говорю же, меня тошнило от ожидания! – вскинулся Камерон.

– Ты не имел права… – начал Престон. Джон повелительно поднял руку.

– Хватит. Что сделано, то сделано, и Камерон сожалеет о своих ошибках. Так ведь?

Не сами слова, но та фальшиво-приторная интонация, с которой он это произнес, яснее ясного подсказали Камерону, что происходит на самом деле.

– Джон верно говорит, – кивнула Даллас. – Камерон слишком много лет был нашим другом, чтобы какие-то несчастные ошибки все испортили. Простим и забудем, правда, Престон?

– Точно, – улыбнулся Престон. – Хочешь выпить, Кам? Камерон покачал головой, чувствуя, как к горлу подкатывает желчь.

– Мне следовало бы собраться и вернуться в Новый Орлеан… если только ты не передумал, Джон, и хочешь, чтобы я остался и помог.

– С чем именно?

– С Бьюкененом и докторшей. Вы же собираетесь разделаться с ними сегодня ночью, так ведь?

– Да, – кивнул Джон. – Но оба видели тебя, так что ты не можешь остаться. Поезжай домой и жди. Я позвоню тебе, когда все будет кончено, и мы отпразднуем нашу свободу.

– Но докторша и тебя видела на похоронах. Почему же тоже не уедешь?

– Я руковожу операцией отсюда. Камерон встал.

– Где Монк? – пробормотал он, стараясь подавить нарастающий страх.

– Пошел в город, чтобы купить кое-какое снаряжение. А зачем тебе?

Камерой пожал плечами:

– Но он поможет вам прижать Бьюкенена?

– Разумеется, – ответила Даллас.

– Как насчет агента ФБР, того, что зовут Клейборном?

– Предоставь нам о нем побеспокоиться. – вкрадчиво заверил Джон. – А вот тебе уже пора.

– Не тревожься, – утешила Даллас. – Все будет как надо.

Камерон вышел, прикрыл за собой дверь и, посчитав, что за ним могут наблюдать из-за штор, спокойно завернул за угол, словно не слишком спешил. И только потом помчался к своему номеру. Остановившись перед дверью, он выхватил пистолет, взвел курок и ворвался внутрь.

Камерон почти ожидал найти там притаившегося Монка. Но комната оказалась пуста. Он задохнулся от облегчения, а когда немного отдышался, побросал вещички в маленькую сумку, схватил ключи и побежал к машине. Страх и отчаяние подстегивали Камерона. Он включил зажигание, ударил по акселератору и на третьей скорости вылетел со стоянки.

Джон велел ему ехать домой и ждать. Значит, это произойдет именно там. Интересно, дорогие приятели придут за ним сами или пришлют Монка? Но так или иначе, он обречен.

Камерон выехал на шоссе, каждые две секунды поглядывая в зеркальце заднего обзора, чтобы проверить, не гонится ли за ним Монк. Но на дороге не было ни одной машины. Камерон наконец позволил себе дышать свободно. Руки повлажнели и тряслись. Он попытался крепче сжать рулевое колесо, но не выдержал и разразился слезами.

Ему придется заехать на свою квартиру, потому что там под половицей хранятся деньги, без которых ему не выбраться из города.

Камерон твердил себе, что время еще есть. Монк пока нужен, чтобы помочь с Бьюкененом. Да, время еще есть.

Он трясся так сильно, что понимал: успокоить его может только спиртное. Свернув с шоссе на следующем же выезде, он стал искать бар.

Филиппу Беичли не повезло. В кои-то веки собрался отдохнуть, и на тебе! Не успел он встать на первую метку для мяча девятой лунки в престижном новоорлеанском загородном клубее, как его позвали в здание, на срочный разговор с прокурором из американского министерства юстиции.

Сгорая от нетерпения, он все же вежливо объявил, что его ждут друзья, но в раздевалку идти все-таки пришлось. Сев на скамью, поверенный принялся потуже завязывать шнурки двухцветных, черных с белым, туфель для гольфа.

– Буду весьма благодарен, если вы поторопитесь.

Тео назвал, себя. Узнав, что дело касается Джона Рассела, поверенный стал не в пример любезнее и снизошел до улыбки!

– Вы занялись Джоном Расселом? О, как я буду рад, если вам удастся прижать этого мерзавца! А уж его заносчивость и самонадеянность просто невероятны! Когда Кэтрин Рассел позволила мне и попросила изменить ее завещание, я едва удержался, чтобы не крикнуть «ура»! Ей вообще не следовало выходить замуж за этого человека. Ни за что! А теперь скажите, чем я могу помочь вам вывести его на чистую воду?

– Вы сказали агенту ФБР Ноэ Клейборну, что послали доктору Мишель Ренар письмо от Кэтрин, верно?

– Да, послал, – кивнул Бенчли, – но, как я уже объяснил агенту, если хотите узнать содержание, обратитесь к доктору. Кэтрин отдала мне запечатанный конверт и велела не открывать.

– Письмо забрали прежде, чем Мишель смогла на него взглянуть. Кэтрин ни разу не намекнула, что там могло быть, Что-то вроде финансового отчета или аудита?

– Нет, но вот что я вам скажу: там была настоящая бомба, поскольку Кэтрин заверила, что, как только Джон узнает о письме, он не посмеет оспаривать завещание. Она была совершенно в этом уверена.

– Он подписал брачный контракт?

– Да, по Джои адвокат, и к тому же блестящий. Он не выпустил бы из рук такие деньги. Наверняка обратился бы в суд.

– Почему вы огласили совещание только через шесть недель после ее смерти?

– Вы хорошо подготовились. И в этом случае я следовал указаниям Кэтрин, – улыбнулся поверенный, прежде чем добавить:

– Она была женщиной мстительной, вот и велела мне подождать, чтобы у Джона накопилось побольше счетов. Он жил расточительно, не был осмотрительным в своих похождениях и пользовался деньгами жены, чтобы дарить подарки любовницам. Узнав о его изменах, Кэтрин позвонила мне и сказала, что решила изменить завещание.

– А вы были на похоронах?

– Только на заупокойной службе. Но на кладбище не пошел.

– Мишель сказала, что там было совсем мало народа, Вы, случайно, никого не знали?

– Одну лишь экономку, Розу Винчетти, – пояснил поверенный. – Встречался с ней, когда приходил в дом, чтобы обсудить новое завещание.

– А кого-то из коллег или друзей Джона?

– Так, пару человек из кредитного отдела, где он работает. С одним я даже разговаривал, и он представил меня остальным, но не помню их имен.

– А как насчет друзей Джона? – допытывался Тео.

– Дайте подумать…. У самой двери церкви стояла женщина. Представилась как дизайнер по интерьерам. Вроде работала на Кэтрин, но обставляла также офис Джона. Когда я уже уходил, она догнала меня и сунула визитную карточку. Я посчитал это крайне неприличным и, вернувшись к себе, немедленно выбросил карточку. Единственный, кого я еще помню, – это Камерон Линч, близкий друг Джона.

– Расскажите мне о нем.

– Он биржевой брокер, – пояснил Бенчли, – причем процветающий. Я слышал о нем, но до похорон никогда не встречал лично. А когда увидел, подумал, что он алкоголик. Согласен, мнение достаточно резкое, но от него несло перегаром, а глаза были налиты кровью. По-моему, он жестоко страдал от похмелья. Да и выглядел… знаете, как это бывает: лицо серое, отекшее, нос красный. Очевидно, он уже давно пьет. Камерон держался рядом с Джоном и даже сидел на той же скамье, словно был родственником.