переговорщиком в закулисных играх.

– Мы в какой–то мере обсудили Ваше предложение на свободных условиях. – Джекс

наклоняет голову в сторону Норта. – В рамках неофициальной просьбы. Ничего более.

Норт хихикает.

– Да. Хорошо, давай покончим с этим дерьмом. Вы потребовали крайней

конфиденциальности при обучении Вашей новоиспеченной сабы. Что мне интересно, так

это научится азам. В буквальном смысле.

Если бы я не был готов к этому моменту, то, ясен хрен, моя голова бы резко дернулась.

Мое тело холодеет.

– Поясните, – говорю я хриплым голосом.

– В течение года я покину пост. Я планирую полностью уйти на пенсию и преследую

другие интересы. – Его взгляд, переметнулся на Уорнер. – У меня есть идеальное местечко

на вершине горы. Но, к сожалению, то, что мне надо, я не могу заказать онлайн с

доставкой до дома. У Вас есть то, что я хочу приобрести.

Прежде чем я могу нарыть, что ему нужно, появляются два официанта с подносами в

руках. Один официант приносит корзинку с булочками и ставит тарелки для хлеба. Другой

несет салаты и мою бутылку минеральной воды. Все это время мое желудок скручивает.

После того, как официанты уходят, я спрашиваю:

– И что же это?

– То, чем ты обладаешь... это совершенное искусство, – отвечает он, затем жестом

обращается к Уорнер. – Передай мне хлеб.

– В какой–то одной определенной области в частности? – И потом пришла моя очередь

сморозить чушь. – Или схожую с той, о чем вы просили меня прошлой ночью по поводу

моей сабы?

Кожа на его носу и щеках вспыхивает, но вместо ответа на мой вопрос, он, кажется,

рассматривает корзинку для хлеба, наконец, взяв булочку из ржаной непросеянной муки.

Уорнер пристально смотрит на президента, пока он берет булочку разламывает ее

пополам, положив одну половинку на свою тарелку, а потом медленно кладет вторую на

ее. Она прикусывает губу. Ее подбородок постепенно начинает дрожать, но она ничего не

предпринимает. Она продолжает сидеть так, в то время как он размазывает тонким слоем

масло по своему куску. Когда он откусывает кусочек, ее губы размыкаются, и я клянусь,

что я слышу, как урчит ее желудок.

– Я впечатлен тем, как ты держишь себя в руках, – отвечает он кратко. Он кусает еще раз

от своей булочки, жует и наливает себе еще рюмку водки, но не для Уорнер. Он

поднимает свой бокал, будто бы собираясь что–то сказать дальше. – Просто хочу

разобраться в доминировании. И все. Это не тот способ обучения, который можно легко

освоить. Я хочу лучшее, и я верю, что вы тот, кто мне нужен.

– Я не учитель.

– Вы учитель. Вы хороши, но вы вращаетесь в узком кругу. Я хочу вступить в него. Я

достаточно узнал за последние два года. Конечно, Сенатор, Вы не понимаете, но открыв

эту дверь в моей душе, моя жизнь изменилась. Неизмеримо. Сделайте для меня

одолжение, Стоун, уверяю вас, я не останусь в долгу. Будет касаться это вас или вашей

сабы.

Он знает, что Ксавия – моя саба? Если так, то она стала предметом торговли для сильных

людей и в этом моя вина. Он никак не мог узнать. Мы замели все следы – на первый

взгляд. Хотя с возможностями президента и жадностью Вирджинии Райан, даже если

случайно эти двое работают вместе, то все, блять, становится возможным. Я не собираюсь

встать и уйти не выяснеив деталей того, что надо Норту и знает ли он, кто моя саба.

Молчаливый вопрос завис в воздухе.

– Я не работаю в стиле «дашь на дашь» для достижения своей профессиональной выгоды,

– отвечаю я. – К тому же, я не буду использовать свою сабу для получения пользы.

– Тогда хотелось бы добавить, что это я помог предотвратить катастрофу связанную с

Вами меньше года назад. Сделал несколько звонков, чтобы замять скандал . Это касается

всех трех вас. – Его тон звучит резко, в то время как он бросает взгляд от меня на Джекса и

Анжелу, а затем возвращает свой взгляд обратно ко мне. – Я возвращаю свои долги. Как

до, так и после.

Узел в моем желудке завязывается все сильней, и я не смотрю на сенатора Уорнер. Она,

сидя с другой стороны, сохраняет безмятежное выражение, не предпринимая попыток

исправить факты. Несмотря на это, я не буду терпеть эту херню из–за того, что Анжела

чуть не втянула меня в это.

– Вы не так все поняли. Я никогда не участвовал ни в чем подобном, – я не упоминаю имя

Анжелы, но перевожу свой взгляд на нее моментально. – Требую вашего вмешательства.

Я должен был догадаться, что когда Уорнер необходимо замять скандал... когда игры на

грани выходят за пределы допустимого... она может обратиться всего лишь к одному

человеку со связями, способному уладить все дела. Она попыталась вовлечь меня.

Пыталась сказать, что я был тоже замешан и мои руки также были испачканы и я

приложил свою руку к тому, что происходило. Теперь, правда, вылезает наружу. Своей

властью Главнокомандующий избавляет ее от забот, а она свою очередь в долгу перед ним

– она стала его рабыней. Я могу видеть это в ее глазах. Держу пари, когда они наедине, она

унижается перед ним. Ест у его ног. Спит на полу рядом с его кроватью. Связана, с кляпом

во рту, оставлена на несколько часов, в надежде получить от него удовлетворение.

Один из агентов Секретной службы подходит к столу, держа в руках сотовый телефон.

– Простите, сэр. Это «Вечнозеленая». [Прим. пер. – Здесь имеется в виду секретное

кодовое имя «Вечнозеленая» первой леди США с отсылкой на Хиллари Клинтон, которая

являлась ей в период с 1993–2001 гг. Для справки, секретное имя Б. Клинтона было

«Орел». Символично]

Это кодовое слово Секретной службы для обозначения первой леди.

– Извините, – говорит Норт, обращаясь ко мне, затем смотрит на Джекса. Анжелу он не

удостаивает внимания.

– Извините меня, сэр? – спрашивает она, потупив глаза.

Он игнорирует ее, поднимаясь из–за стола, двигаясь к агенту.

– Проводите Уорнер в дамскую комнату.

Она фыркает в знак протеста, ее лицо мрачнеет, но она послушно выходит со своего места,

бросая подозрительный взгляд на агентов Секретной службы, стоящих неподалеку. Я

переглядываюсь с Джексом. Он слегка пожимает плечом. Президент получил искаженное

представление о том, что представляет из себя доминирование – это в большей степени то,

в чем я убедился, проведя пятнадцать минут в его беспечном присутствии. В Белом доме и

в пределах Капитолия я никогда не видел эту его сторону. До сегодняшнего дня, его

внебрачные связи не были моей заботой.

Что за дебильное дерьмо притащил Джексон к порогу нашего Дома, организовав эту

встречу? Ослепляющий жгучий гнев обжигает мою кровь. Дважды Уорнер ударила меня в

спину, но хуже всего, что чувство предательства оставляет горький привкус у меня во рту.

Джекс никто иной как в Иуда, который сидит здесь и выступает посредником в этой

сделке. Какого хера он получит взамен? Я поворачиваюсь к нему и заявляю:

– Неужели цена предательства стоит того?

***

– Вы можете рассказать мне что–нибудь о сенаторе Стоуне? Какой он? Настоящий мужик?

– спрашивает Келс. Репортер «Таймс». – Он хорошо целуется?

Я смотрю на файлы на рабочем столе, удивляясь, как в один миг ко мне относятся как к

профессионалу, а в другой момент чувствую себя, словно распространяю школьные

сплетни.

– Кэлс, мы говорили о внешней торговле, Кубе, Кастро и визитах сенатора Стоуна, – я

напоминаю ей, мысленно выстраивая список задач на сегодня. – Вы даже не освещаете

общественный интерес.

– Хэштег самый горячий, хэштег Сенатор, – отвечает она. – Я поменяю место работы, если

вы сдадитесь. Эксклюзивное интервью. Я клянусь, Ксавия. Я буду у вас в долгу. Отдам

вам своего первенца. Свою машину. Черт, что я могу еще вам предложить?

Вздохнув, я еще раз кидаю взгляд на кучу папок на столе.

– Волшебного джинна. Желательно, разбирающегося в социальных сетях и может

выполнять мою работу.

– Черт, хотя бы небольшой кусочек информации. Пожалуйста! – умоляет она.

– Я вынуждена попрощаться, Келси.

– Но...

– Прощайте, Келси, – повторяю и кладу трубку.

Этот день проходит быстро. Я пишу сообщение Брук. «Тест? Как все прошло?»

«Я справилась с ним!» Кажется, она счастлива... надеюсь. Прошла неделя и она ведет себя

по–прежнему. Никаких вечеринок. Она сидит, уткнувшись носом в книгу и даже ходила со

мной вчера на йогу.

«Что собираешься делать позже?» Отправляю ей сообщение в ответ.

«Куча дел. Буду сидеть допоздна. Готовить доклад».

«Горжусь тобой! Обнимаю».

После рассмотрения результатов голосования на открытых торгах с Кубой, я жду

последнего раунда пресс–релизов для журналистов, с которыми я встречалась сегодня и

которые все еще обращаются со мной как с младшим пресс–секретарем, а не как с

женщиной, сидящей рядом с самым горячим сенатором на Холме. Официально, Бен не