Джорджетт Хейер - Проверка верности

Граф задержал изумленный взгляд на его лице.

– Полагаете, это непременно должно быть сегодня вечером? – осведомился он.

– Да, сэр… Если бы вы смогли уделить мне время… Не знаю, буду ли я свободен завтра, – сгорая от стыда, пробормотал капитан.

Последовала недолгая пауза.

– В таком случае я, разумеется, к вашим услугам, – ответил его светлость.

Виконт, блистательно-великолепный в темно-бордовом бархате, с пеной дрезденских кружев у горла и обильно припудренными волосами, завитыми в виде крыльев ласточки над ушами, повинуясь отчаянной просьбе сестры, явился отобедать на Гросвенор-сквер перед тем, как отвезти ее в Воксхолл. Его присутствие избавило ее от tête-à-tête[92] с графом, а если Рулу вздумается задавать неудобные вопросы, то брат сможет ответить на них лучше нее, рассуждала она.

Граф, однако же, вел себя очень предупредительно и оживленно беседовал на самые отвлеченные темы. Он заставил их понервничать лишь раз, когда сообщил, что непременно последует за ними в Воксхолл, если только капитан Херон не задержит его надолго.

– Об этом можно не беспокоиться, – заявил виконт, залезая в экипаж и усаживаясь рядом с Горацией. – Эдвард твердо пообещал мне любым способом задержать Рула до полуночи, а к этому времени мы наконец заполучим эту твою несчастную брошь.

– Никакая она не н‑несчастная! – возразила Горация. – Это фамильная ценность.

– Может, и так, – ответил виконт, – но она причинила нам столько неприятностей, сколько не стóит ни одна фамильная драгоценность, и мне ненавистно любое упоминание о ней.

Экипаж высадил их на берегу реки, и виконт нанял лодку, чтобы проделать остаток пути. До полуночи оставалось еще три часа, и ни один из них не был в настроении танцевать. Сэр Роланд Поммерой встретил их у входа в сады и церемонно помог Горации сойти на пристань, предупредил о луже, дабы она не замочила в ней свои атласные туфельки, и изысканно предложил опереться на свою руку. Сопровождая ее по одной из аллей в самый центр сада, он умолял ее не нервничать.

– Умоляю вашу светлость не нервничать, мы с Пелом будем начеку! – сказал он.

– Я не н‑нервничаю, – ответила Горация. – Я очень хочу увидеть лорда Л‑Летбриджа, потому что у меня есть большое желание высказать ему все, что я о нем думаю! – Ее темные глаза пылали гневом. – Если бы не угроза скандала, – заявила она, – я бы даже хотела, чтобы он меня похитил, и тогда я бы заставила его пожалеть об этом!

Одного взгляда на ее нахмуренный профиль сэру Роланду хватило, чтобы поверить ей.

Подойдя к павильону, они увидели, что, помимо танцев и прочих увеселений, предлагаемых для развлечения почтенной публики, в концертном зале исполняют ораторию[93]. Поскольку ни виконт, ни его сестра танцевать не собирались, сэр Роланд предложил присесть и немного послушать ее. Сам он не питал особого пристрастия к музыке, но, поскольку единственным развлечением, которое пользовалось уважением у виконта или Горации, оставались азартные игры, он предусмотрительно отговорил их от посещения игральной залы под тем предлогом, что, сев играть в фараона, они наверняка забыли бы о подлинной цели своего появления здесь.

Горация с готовностью откликнулась на его предложение: для нее все развлечения были одинаково утомительны до тех пор, пока брошь вновь не попадет к ней в руки. Виконт заявил, что, по его мнению, это будет не более скучно, чем бесцельно блуждать по саду или же сидеть в одной из кабинок и бессмысленно глазеть на фланирующих гостей. Таким образом, они направились к концертному залу и вошли внутрь. Врученная им театральная программка гласила, что исполняется «Сусанна»[94] Генделя[95], и это обстоятельство едва не вынудило виконта повернуть назад. Знай он о том, что произведение написал этот малый Гендель, ничто на свете не заставило бы его подойти к концертному залу и на пушечный выстрел, не говоря уже о том, чтобы выложить полгинеи за входной билет. Однажды он уже поддался на уговоры мамы и сопровождал ее на представление «Иуды Маккавея»[96]. Естественно, в ту пору он и понятия не имел о том, во что столь опрометчиво ввязывается, в противном случае даже сыновний долг не подви́г бы его на такую жертву, зато теперь он знает, и будь он проклят, если согласится на это еще раз.

Какая-то престарелая дама в огромном тюрбане, сидевшая в самом конце ряда, скомандовала: «Ш‑ш! Тише!» – столь суровым тоном, что виконт покорно опустился в кресло и прошептал на ухо сэру Роланду:

– Нужно выбираться отсюда, Пом!

Однако даже его нахальство спасовало перед перспективой вновь протискиваться между спинками кресел и коленями многочисленных почитателей музыки; диким взглядом оглядевшись по сторонам, он предпочел погрузиться в полудрему. Но жесткое кресло и шум, производимый исполнителями, лишили его даже этого скромного утешения, так что он вынужден был сидеть, преисполняясь все возрастающим негодованием, пока наконец оратория не закончилась.

– Д‑думаю, что и меня Гендель б‑больше не привлекает, – заметила Горация, когда они вышли из зала. – Хотя теперь я, кажется, п‑припоминаю, как мама г‑говорила, будто «Сусанна» – не очень хорошая оратория. Но некоторые солисты п‑пели замечательно, не п‑правда ли?

– В жизни не слышал столь назойливого шума! – заявил виконт. – А теперь пойдемте закажем ужин.

Гусенок и бургундское, поданное им в одной из кабинок, вернули ему умиротворенное расположение духа, но едва он успел сказать Горации, что они могут провести здесь с комфортом оставшееся до полуночи время, как сэр Роланд, который рассматривал толпу в свой монокль, вдруг обронил:

– Это, случайно, не мисс Уинвуд, Пел?

Виконт поперхнулся вином:

– Господи помилуй, где?

Горация отставила в сторону свой бокал с миндальным ликером.

– Ш‑Шарлотта? – ахнула она.

– Вон там. Голубое свободное платье, розовые ленты… – сэр Роланд показал, куда именно нужно смотреть.

– Я никого не вижу, но очень п‑похоже на нее, – упавшим голосом сообщила Горация. – Она обожает н‑носить голубой, который ей совершенно не идет.

К этому времени и виконт заметил старшую сестру и испустил стон отчаяния:

– Да, это Шарлотта собственной персоной. Проклятие, с ней Тереза Молфри!

Горация подхватила свою накидку и ридикюль и поспешно отступила в заднюю часть кабинки.

– Если Тереза нас увидит, то непременно п‑придет сюда, и мы от нее уже не отделаемся! – взволнованно прошептала она. – П‑Пел, прячься!

Виконт посмотрел на часы:

– Одиннадцать пополуночи. Ну и что мы теперь будем делать?

– Придется п‑прогуляться по саду, – решила Горация. – Но так, чтобы не п‑попасться им на глаза.

Но, очевидно, гостей миссис Молфри тоже охватило непреодолимое желание побродить по парку, так что обе компании едва не столкнулись не меньше пяти раз. Наконец виконт, которому это надоело, увлек сестру на какую-то боковую тропинку, и, когда конспираторы обнаружили укромное местечко на аллее Влюбленных, он утомленно повалился на скамейку и заявил, что Горация может в будущем потерять хоть все драгоценности из коллекции Дрелинкуртов, но он и пальцем не пошевелит, чтобы помочь ей вернуть их.

Сэр Роланд, неизменно сохраняющий галантность, запротестовал.

– Пел, старина! – с упреком сказал он. – Уверяю вашу светлость: я счастлив оказаться полезным!

– Вряд ли это такое большое счастье – битый час таскаться по кустам и темным закоулкам! – возразил виконт. – Но оно будет того стоить, если Летбридж попадется нам в руки!

– Что т‑ты с ним сделаешь? – с интересом спросила Горация.

– Пусть тебя это не беспокоит! – хмуро ответил виконт и обменялся взглядами с сэром Роландом. – Который час, Пом?

Сэр Роланд посмотрел на часы:

– Без десяти полночь, Пел.

– Что ж, пора идти, – заявил виконт и поднялся.

Сэр Роланд положил руку ему на плечо.

– Подумал кое о чем, – сказал он. – Предположим, в храме мы встретим кого-нибудь еще?

– Только не в полночь, – отозвался виконт после недолгих размышлений. – Все ужинают. Летбридж наверняка учел это обстоятельство. Ты готова, Хорри? Не боишься?

– Разумеется, нет! – презрительно ответила Горация.

– Смотри, не забудь, что ты должна сделать, – сказал виконт. – Мы оставим тебя в начале Длинной аллеи. Провожать тебя дальше опасно. Наш приятель может наблюдать за входом в храм. Все, что ты должна сделать…

– Не п‑повторяй одно и то же еще раз, П‑Пел! – взмолилась Горация. – Вы с сэром Роландом п‑подойдете к храму окольным путем и спрячетесь, а я медленно п‑пойду по Длинной аллее. И я ничего не боюсь, разве что встречи с Шарлоттой.

В конце Длинной аллеи к небольшому храму вели несколько уединенных тропинок, весьма удачно заросших цветущими кустами, которые теперь надежно укрыли виконта и сэра Роланда. Последний, к несчастью, сильно поцарапался о шипы розового куста, но, поскольку в пределах слышимости в тот момент никого не оказалось, особого значения это не имело.

Тем временем Горация неспешно шла по Длинной аллее, настороженно поглядывая по сторонам и опасаясь встретить сестру. Виконт был прав, когда утверждал, что большинство гостей отправятся ужинать; по дороге Горация встретила лишь нескольких гуляющих. Одна или две парочки тоже прогуливались по Длинной аллее; у нижнего ее конца группа молодых девушек невоспитанно строила глазки каждому проходящему мимо джентльмену; но, чем ближе к верхнему краю, тем более пустынной она становилась. Поймав на себе несколько любопытных взглядов юных шалопаев, Горация пожалела о том, что ее никто не сопровождает, но хмурое выражение ее лица сыграло свою роль, и нагловатый молодой человек в красновато-коричневом атласе, шагнувший было в ее сторону, поспешно ретировался.

Аллею освещали разноцветные фонарики, но полная луна на небе делала их старания ненужными и излишними, хотя зрелище, следует признать, получилось очень красивым. В конце аллеи Горация уже видела небольшой храм, нелепо расцвеченный разноцветными огоньками. Она мельком подумала о том, где именно залегли в засаде ее верные спутники и о чем держит речь на Гросвенор-сквер капитан Херон.