Не совсем джентльмен, ее очень благопристойный сын Форрест? Герцогиня была заинтригована бесхитростностью девочки и тем, что она даже не подозревала, что находится под таким же пристальным наблюдением, как была ее сестра.

«Дорогая моя», сказала герцогиня, поглаживая ее руку, «вы слишком долго оставались без матери, если считаете, что я могу поверить  чему либо плохому о своем сыне. В этом всегда виновато потомство какой-то другой матери».

Сидни снова улыбнулась. «Знаете, ваш сын чувствует то же самое! Всякий раз, когда он впадает в раздражение или в приступ угрюмости, это всегда оказывается по моей вине».

Раздражение? Угрюмость? Герцогиня задалась вопросом, говорят ли они об одном и том же человеке. Форрест был самым непровоцируемым человеком по ее опыту, a она пыталась годами. О, это была малышка для ее собственного сердца.

«Мисс Латтимор, вы любите собак?»

* * * *

Герцогиня вернулась домой, чтобы сообщить герцогу, что он сделал именно то, что должен, и нашел их сыновьям идеальных невест.

«Блестяще, мой дорогой, блестяще», поздравила она его за бокалом шерри перед ужином.

«Я думал, что у них не было перьев, чтобы летать».

«Фу, кто говорит о деньгах? Конечно, пока ничего не решено, так что мне, возможно, придется остаться в городе, чтобы в конце концов помочь».

Герцог сделал вид, что изучает портрет своего предка на стене. «Возможно, моя дорогая?»

«Конечно, иногда мне будет нужен эскорт, чтобы показать, что мы оба одобряем партию. Если это не сильно отвлечет тебя от твоих обязанностей».

Его светлость отбросил вино и протянул руку, чтобы привести ее к обеду. «Поддержка семье стоит жертв. Ты можешь рассчитывать на меня, моя дорогая»,  сказал он с поклоном. Его новые корсеты скрипели совсем немного.

Глава 23

Мисс Латтимор… или Менеe

  Виконт Мейн обычно не заглядывал в зал для завтраков перед входом, но с герцогиней в городе, предупрежден - значит вооружен. Он предпочел бы обойтись без своих копченостей и яиц, чем расчесывать волосы после миски каши на голове так рано утром. Герцогиня улыбалась над своим шоколадом и списками, которые она cocтавляла. Он вошел, осторожно наблюдая за пушистыми маленькими попрошайками, которых всегда можно было найти слизывающими крошки в гостинной для завтраков ее милости.

«Доброе утро, мама», сказал он, поцеловав ее согнутую голову, прежде чем положить себе еду. «Я вижу, ты придерживаешься деревенского времени. Ты хорошо спалa или тебя разбудил лондонский шум?»

Как ни странно, она покраснела. «Я спала очень хорошо, спасибо. Я хотела поговорить с твоим отцом сегодня утром, прежде чем он уедет в свой кабинет».

Виконт оглядел осколки керамики. «И с тобой, прежде чем ты отправишься на свою обычную прогулку верхом». Или вырвется из-за решетки.

«Думаю, я просто пошлю лакея принести свежий кофе», сказал он, приближаясь к звонку.

«Кофе свежий, дорогой. Как и яйца, сделанные так, как тебе нравится. Сидеть. О нет, Форрест, я не имела в виду тебя. Памкин пытался украсть бекон Принца Чарли».

Форрест извинился. Он больше не был особенно голоден.

«Но ты не можешь уйти, пока мы не поговорим о моем вечере».

«Ты остаешься в городе достаточно долго, чтобы устроить вечер? Отец будет доволен». Он на это надеялся. Он сам собирался быть занятым той ночью, какую бы ночь она ни выбрала. Лондонский круг леди Мейн был группой убийц, худшей из всех, кого он когда-либо встречал, назойливые, вмешивающиеся не в свое дело и интригующие. Теперь, когда герцогиня была в Лондоне, чтобы присматривать за Бреном, возможно, Форрест сможет вернуться в тишину и покой сельской местности.

«Да, я думала, что устрою небольшой прием, чтобы представить мисс Латтимор нашим самым близким друзьям».

Он торопливо сел. Сидни во власти этих сплетников? Небеса знали, что она сделает, если его не будет рядом с ней. «Бреннан сказал мне, что ты была на Парк-лейн. Значит, ты хочешь пригласить их?»

Герцогиня оторвала взгляд от своих списков. «Конечно. Это то, что ты хотел, когда написал мне, не так ли? Они были бы совершенно разрушены, если бы я сейчас прекратила связь, после того, как ты решил их представить. Нет, действительно, друг их матери! К счастью для тебя, я даже знала эту курицу».

Форрест отмахнулся от этого. «Тогда ты не возражаешь, что у мисс Латтимор нет перьев летать?»

Леди Мейн положила карандаш. «Я надеюсь, что я не воспитала своих сыновей, думающих, что деньги могут купить счастье.  Потому что они не могут. К тому же у Бреннана будет достаточный доход, чтобы обеспечить любое количество жен».

«И их семьи. Ты же не думаешь, что они могут быть охотниками за состоянием?»

«Вздор. Как ты мог смотреть на эту милую девочку и оставаться таким циничным?» Она нахмурилась, словно эта мысль никогда не приходила ей в голову. «Я думаю, что она и ее сестра сделали все возможное, чтобы держать выше весла, учитывая всю помощь, которую они получили от этой скупой тетки. Да у нее полный дом прислуги, которой недоплачивают, a ее собственные племянницы подают и приносят, как горничные. У нее должен быть сарай, полный экипажей, а они путешествуют в наемных кaрeтах! Этого достаточно, и я уже предпринялa шаги, чтобы увидеть, как все изменится. Посмотрим, понравится леди Уиндхэм, что высший свет узнает: почти незнакомец помогает ее родственникам. Герцог согласен».

Форрест подавился кусочком тоста. Впервые Мейнверинги согласились в чем-то. Форрест не мог не задаться вопросом, как Сидни отнеслась к щедрости его матери с ее колючей гордостью.

«Я не была высокомерной, Форрест. Я позволила Брену справиться с этим. В конце концов, она его выбор».

«И ты примирилась с выбором, хотя он и не блестящий?»

«Кто сказал, что это не так? Она будет держать его дома, счастливым и в безопасности. Что еще я могу хотеть? Ты можешь представить, какими красивыми будут их дети? Я не могу дождаться, чтобы увидеть, будут ли они темноволосыми как Бреннан, или светлыми, как y Уинифред».

Форрест взял себе вторую порцию яиц. «Я рад, что ты нашла ее такой очаровательной, мама. Я так и думал».

«Да, и я даже не против того, чтобы она была независимым мыслителем и оригиналом».

«Независимая? Винни? Если у девушки было две мысли, чтобы потереть друг друга, я никогда их не слышал».

«Кто сказал, что я говорю о мисс Латтимор? Я говорю о твоей мисс Сидни, у которой волос не меньше, чем остроумия. И если бы ты не послал за мной, чтобы поспешить устроить твои дела с этой освежающей молодой мисс, я съем свою лучшую шляпку».

«Она не освежает, она утомляет. Это ходячая катастрофа, которая всегда на грани какого-то скандала. Вот почему я послал за тобой, прежде чем она могла также разрушить шансы Винни. Сидни приходит в бешенство и изворотлива, она постоянно в проказах и проблемах по самую шею».

«Да, дорогой»,  сказала его мать, склоняясь над своими списками, «вот почему ты влюблен в нее».

Вилка упала в тарелку. «Я? Влюблен в Сидни? Дьявол! Кто сказал что-нибудь о любви? Она дикая молодая кобыла, которую никогда не обуздать, а я слишком стар, чтобы пытаться».

«Конечно. Вот почему ты возишь ее волосы из Лондона в Сассекс и обратно».

Виконт не мог поднять глаз. «Не говори мне, что ты проверяешь мои комнаты, Ваша светлость».

«Мне не нужно было, дорогой. Ты только что сказал мне».

«Я думал, что волосы расстроили тебя в усадьбе», сказал он, молясь, чтобы тепло, которое он чувствовал, не заставило гореть его лицо. «Вот и все, дьявол их забери».

«Не сквернословь, Форрест. Ты слишком много времени проводил со своим отцом. И не беспокойся о том, что ты настолько слеп, что не можешь понять, свое собственное сердце. Твой отец никогда не верил, что любит меня, пока я не сказала ему. Просто не жди слишком долго, Форрест, потому что твои шансы не будут слишком высокими c мисс Сидни, когда я закончу».

Кофе был горьким, а яйца холодными. Форрест положил свою тарелку на пол, чтобы собаки ссорились, и извинился. «Я уверен, что ты и экономка сможете проработать все детали обеда на твоем приеме. Новый секретарь отца, похоже, тоже способный парень, но не стесняйся звать меня, если я могу тебе помочь».

Она вернулась к своим спискам, прежде чем он достиг двери. «О, кстати, Форрест», позвала она, когда его рука коснулась ручки, «я подарила Сидни собаку».

Рука виконта упала на бок, и его голова ударилась о дверь. «Ты действительно ненавидишь меня так сильно, мама?»

* * * *

Любит ли он ее действительно? Не то, на какой лошади он должен ездить, какой маршрут он должен пройти в паркe, просто: он любит ее? Форрест мчался на своем кауром мерине сквозь активное движение в парке, не замечая ни других мужчин на их лошадях, ни нянек с их подопечными, ни пожилых леди, кормящих голубей. Он был потерян в центре Лондона, потерян в своих мыслях.

Он предположил, что любит ее. Он видел все признаки помутнения рассудка влюбленного лунатика. Но мог ли он жить с Сидни Латтимор? Черт, мог ли он жить без нее?

Его также беспокоило: любит ли она его? Судя по ее поцелуям, она не была совсем уж равнодушна к нему, но она также иногда возмущалась им, иногда презирала его и никогда не уважала его. Чаще всего она смотрела на него, словно он был совершенно чокнутым. Может он и был, ему было все равно, что она думает. Если хорошо подумать, он получил от девчонки больше пинков, чем поцелуев!

Его мать считала, что Сидни любит его, но чего стоило мнение другой эксцентричной, нелогичной женщины. Скорее всего, стоило немало, подумал он, снова подстегивая лошадь. Еще одна женщина, которую он никогда не надеялся понять. Герцог сказал, что от таких попыток в конечном итоге получишь косоглазие. Но герцогиня всегда проповедовала приличия, произведение потомства, долг перед фамилией. Теперь она была рада считать этого дьяволенка своей преемницей. Он вздрогнул от этой мысли. Сидни-герцогиня означала Сидни-жену.