Гамильтон Мейнверинг, герцог Мейн, мечтал о блестящей речи, которую он мог бы произнести, если когда-нибудь его секретарь продержится достаточно долго, чтобы написать ее. Именно тогда его жена явилилась в Мeйнверинг-Хаус со своими собаками, слугами и сундуками. Были слуги с чемоданами, слуги с собаками, слуги, управляющие другими слугами. И еще собаки. Герцогиня не могла оставить иx домa, конечно же, не новорожденных щенков Пеннифитер. Все они были в зале, тявкая и тявкая, спотыкались друг о друга и o лондонскую прислугу.

Рев гнева герцога согрел сердце его дамы; звук разбитой посуды стоил каждого удара и тряски последних спешных миль. Его грохочущие шаги по коридору вызвали улыбку на ее губах, когда она весело крикнула: «Привет, дорогой, я дома. Ты рад?»

* * * *

Военные действия возобновились после чая, когда герцог понял, что визит его Сондры был не уступкой, а тактическим маневром. Он достаточно быстро обнаружил, что она не пришла наконец к выводу, что ее место было рядом с мужем. Она не оставалась в Лондоне, чтобы быть его хозяйкой и помощницей, и все - от пыли на люстрах до войны с Наполеоном - было по его вине.

Бреннан вспомнил, что у него есть предыдущие обязательства. Форрест рассчитал время своей матери даже лучше, чем она. Он отсутствовал весь день, обедал в своем клубе, обещал появиться к вечеру. Неважно, леди Мейн приехала не к нему в любом случае.

«Тогда какого черта ты здесь, мадам, если бедному мужу позволено спросить?»

Леди Мейн позаботилась о том, чтобы чайный форфор были вывезен, прежде чем она сказала ему. Она была неравнодушна к Веджвуду. «Я здесь, муж, потому что ты полностью разрушил жизнь моих сыновей».

«Я разрушил?» - он взревел. «Я, когда ты привязалa их к своему переднику? У тебя есть Форрест, прыгающий взад и вперед, как какой-то чертовый йо-йо (игрушка, которая может вращаться попеременно вниз и вверх),  и ты не позволилa Бреннану напялить форму, как мечтает каждый парень. И я разрушаю их жизни?»

«Да, ты. Ты живешь здесь, не так ли? У тебя есть глаза, чтобы видеть то, что вокруг тебя происходит, уши, чтобы слышать, что имя Мейнверингов у всех на устах. И что ты сделал? Ничего такого. Ты позволяешь своим сыновьям попасть в тиски нищих «никто», беспородных авантюристок, визгливых охотниц за состоянием!»

«Ну, они не никто, с одной стороны. Генерал Латтимор прекрасный человек, уважаемый и все такое».

«Он был мерзким, пьяным придурком двадцать лет назад. Мне не кажется, что он изменился».

Герцог прочистил горло. «Ты также не можешь сказать, что у них нет происхождения, несмотря на то, что это твоя излюбленная тема. Они Уиндхэмы по материнской линии. Тут нечего стыдиться».

«Просто длинные носы и тенденция рано умирать! У них жидкая кровь, у всех них. Я встречала мать, она была слабой и бесполезной. Я не была удивлена, что она отбросила каблуки такой молодой. Нет выносливости».

Герцог вспомнил, что миссис Латтимор погибла в дорожно-транспортном происшествии; но он был слишком ловкой рыбой, чтобы заглотнуть эту мушку, и кроме того испытaл облегчение. «Значит, ты действительно знаешь семью. Я не мог себе представить, почему мальчик сказал, что у тебя там был интерес».

Герцогиня поджала губы. «Не мог?» Он думал своими подштанниками, вот почему. Маленькие альпинистки, должно быть, расчитывали на это, чтобы сгладить свой путь по социальной лестнице. «Я встретила их мать однажды, как я сказала. Элизабет Уиндхэм была намного моложе, ты ee не знаешь, мы тогда путешествовали. Мой кузен Тревор был восхищен ею. У нее была эта хрупкая красота, которой мужчины, кажется, восхищаются. Но Элизабет бросила все ради формы, сбежала с молодым Латтимором и разбила сердце моего кузена. Вскоре он умер, так что я не собираюсь брать ее птенцов под свое крыло».

Герцог точно знал, что Тревор умер от слабых легких. Именно тогда Сондра начала кутать своих мальчиков в пеленки. Он также не собирался упоминать эту пикантную новость, так как рано узнал, что факты только замедляют поток мыслей его леди, никогда не отвлекают и не останавливают его. «Ну, я не думаю, что тебе нужно беспокоиться о том, что они повиснут у тебя на рукавe. Харриет Уиндхэм сумела включить их во все нужные списки гостей».

«Я всегда полагала, что за всем этим стоит тупица Харриет, пытаясь отыскать богатых мужей для своих племянниц. Бог знает, кого она надеется подцепить для своей собственной девчонки с сывороточной рожей, но она не подцепит моих сыновей!»

«Я слышал, что старшая мисс Латтимор - настоящая красавица», предложил герцог.

Его леди отмахнулась от этого.

«Я надеюсь, что у Mейнверинга хватит здравого смысла, чтобы нe влюбиться в хорошенькое личико. Из этих пустоголовых красавиц выходят плох ...- что ты имеешь в виду, слышал, что она красавица? Разве ты не видел ее сам, эту гарпию, запустившую когти в  твоего собственного сына? Неужели ты не заботишься достаточно, чтобы вытащить голову из этого унылого офиса и проверить, ты жалкое подобие отца?»

«Я забочусь, черт побери, я забочусь!» - кричал герцог, краснея лицом.

Герцогиня подбежала к камину и протянула ему часы с золоченой бронзой. «Вот, брось это», сказала она. «Твоя тетя Лидия послала это уродство нам в подарок на свадьбу. Я всегда их ненавидела».

Герцог аккуратно положил на место нарядную вещь. «Я знаю, именно поэтому я всегда держал их». Затем он повернулся к ней и улыбнулся. «Ах, Сондра, солнышко мое, как я скучал по тебе».

Герцогиня очаровательно покраснела - и в ее возрасте! «Сассекс не так далеко, ты знаешь».

«Но был бы я там желанным гостем, или собака спала  бы в моей постели, как в прошлый раз, когда мне приходилось занимать комнату для гостей?»

«Ты пытаешься сменить тему, Гамильтон? Это не поможет. Так как насчет мальчиков?»

«Черт возьми, Сондра, они мужчины, а не мальчики, и я забочусь. Я забочусь о том, чтобы позволить им делать свои собственные ошибки, так же, как и мы в их возрасте».

«И посмотри, куда это нас привело!» - парировала она.

«Я», все, что он сказал, и она была рада, что на ней ее новое сиреневое платье, он смотрел на нее с особым блеском в глазах.

«Гм! Сначала мы посмотрим на этих выскочек, а потом будем решать».

Герцогиня перенесла свое сражение в лагерь противника. Герцог поспешил купить новый корсет.

* * * *

Леди Мейн не была удивлена, найдя Харриет Уиндхэм у Латтиморов за чаем, она была только удивлена, что ей по-прежнему так же сильно не нравится эта женщина. Уверена, что сквалыга будет есть чужую еду, а не свою собственную, и проталкивать свою собственную приземистую дочь в орбиту более хорошенькой девушки.

Герцогине не могло понравиться то, как леди Уиндхэм бросилась приветствовать ее у двери, аккуратно шагнув перед красивой девчонкой и ущипнув другую малышку, когда она начала что-то говорить. Теперь жаба приказывала мисс Латтимор уделять внимание менее благородным гостями, включая сына герцогини Бреннанa, а Харриет подлизывалась к самым высокостоящим.  Ад, если бы она хотела поболтать со скрягой, ее светлость пришла бы с визитом  в Уиндхэм-Хаус, а не на Парк-лейн. И она сначала бы поела как следует дома. Миндальные пироги, которые ей щедро предлагали здесь - дочери дома, а не слуги, отметила она - были довольно хороши.

Она деликатно вытерла крошки с губ и произвела свой первый залп: «Дорогая Харриет, я знаю, что прошло много лет, но вы не должны позволять мне удерживать вас от остальных ваших визитов».

«Не думайте об этом, ваша светлость. Нам с Беатрикс лучше некуда ... »

Второй тур: «Я уверена. Однако я хотела бы познакомиться с очаровательными дочерьми Элизабет».

«Как это любезнo с вашей стороны проявлять интерес. Возможно, мне следует спланировать ужин…»

Бортовой залп: «В одиночку. Сейчас».

Бреннан подошел к ней после ухода Уиндхэмов. «Мастерски, Ваша светлость», аплодировал он. «Могу ли я остаться, или я тоже de trop?» (фр.чересчур, лишний)

«Ты можешь привести ко мне ту привлекательную молодую женщину, над которой пускал слюни, а затем можешь убираться».

«Привлекательная? Мама, она самая красивая девушка в мире. И самая милая. И просто подожди, пока ты не увидишь ее на лошади».

«Что, эта фарфоровая кукла?»

Брен улыбнулся, напомнив ей своего отцa, когда они только встретились. «Она всего лишь деревенская девушка, мама. Она знает все о цветах и вещах. Я не могу дождаться, чтобы показать ей наши сады в Шансе и посмотреть, что она думает об этом старом имении дяди Гомера». Герцогиня вздохнула. Она опоздала.

Она пришла в восторг от Уинифред, которая былa мила так же, как и хороша собой. Она была неиспорченной и искренней, лишь слегка трепетала, встретив августейшую родительницу Брена. Последнее больше всего впечатлило герцогиню, так как она вспомнила свою первую встречу с вдовой. На ее коленях по сей день могли остаться синяки, так они тряслись.

Леди Мейн также отметила, что Уинифред продолжала присматривать, чтобы другая сестра заботилась о генерале и остальной части компании. Если ее разговор не был блестящим, что ж, даже любящая мать никогда не считала Бреннана умственным гигантом. Казалось невероятным, что разиня, кажется, нашел себе жемчужину. И без помощи своей матери. Она отпустила малышку, чтобы спасти его от скучного разговора с тюльпаном в костюме бутылочно-зеленого цвета.

Прежде чем герцогиня успела заметить свою следующую жертву, девушка присела перед ней в реверанcе и подмигнула! «Прошла ли она проверку, Ваша светлость?» - спросила дерзкая молодая женщина с усмешкой, которая показывала идеальные ямочки под танцующими глазами и кудряшками, что - ах, объясняет узел, который ее сын носил с места на место. Вообще-то не совсем, поэтому герцогиня спросила.

«Мои, ах, волосы? Простите, Ваша светлость, но я действительно не могу этого объяснить. Я имею в виду, я могла бы, но я не думаю, что должна. Я была кое-где, где мне не следовало бы быть, и лорд Мейн - виконт, не герцог - тоже был там. И он помог. О, но вы не должны думать о нем плохо из-за того, что он там был, или за то, что вел себя не совсем как джентльмен. Вот и все о волосах».