Опустившись на колено, он аккуратно убрал волосы с ее лица и увидел, что оно в крови. Ковало тоже склонился над девушкой.

В этот момент Дара приподняла голову. Когда Шандор начал бить ее ногами, она пыталась закрыть лицо и поэтому вся сжалась на снегу. То, что ей пришел конец, она чувствовала по силе ударов Шандора. Он не сдерживал себя, его злость выплеснулась наружу. Было больно и страшно. Страшно от осознания, что это конец ее жизни, и спасения не будет. Когда удары прекратились, Дар сначала не поняла, что произошло. Потом, слыша голоса, пыталась осознать действительность. Голос Полонского — или это ее сознание всего лишь обманывает ее? Может, она опять под действием наркотиков, или от боли ей все это слышится?

Когда рука Гера аккуратно убрала волосы с ее лица, она поняла, что все реально. И его слова о том, что он забирает ее у Шандора, и слова Шандора о том, что ей все пользовались. Но ведь это неправда.

— Он врет, — прошептала Дара. Для нее сейчас было так важно сказать ему, что Шандор врет, — Я никогда не была ни с ним, ни с другими, только с тобой, — последние слова, как облачко пара в морозном воздухе, слетели с ее губ.

Но Гер их услышал, как и Ковало. Полонский хотел сказать о ребенке от Шандора, но, видя состояние Дары, посчитал это лишним и уже ненужным. Достав из кармана платок, он стер текшую по ее подбородку кровь и приложил платок к ее носу. Она взяла его, их пальцы соприкоснулись, а глаза встретились. Гер чувствовал разряд тока, пробежавший по нему от соприкосновения с ее пальчиками. Он заглянул ей в глаза, там была боль.

— Зачем тебе наркотики? — с болью в голосе произнес Гер, смотря в ее глаза. Ему было так тяжело осознавать, что она загубила свою жизнь.

— Это Шандор… он хотел, чтобы я была с ним по своей воле… — Даре было больше нечего сказать. Он произнесла главное. Нет, она не оправдывалась перед Гером. Но ей было важно, чтобы он знал.

Гер слышал ее слова, и постепенно смысл сказанного во всем своем ужасе стал доходить до его сознания.

Ковало быстрее понял суть происходящего. Его буквально накрыло волной бешенства. Если бы сейчас здесь был Шандор, он бы порвал его собственными руками.

— Какая же это любовь за дозу? — голос Полонского прозвучал равнодушно. Но Ковало понимал, что Гер на пределе злобы, и Шандору не жить.

— И такая любовь бывает… — теряя сознание, произнесла Дара и пошатнулась. Гер обнял ее за плечи.

— Давай я отнесу ее в машину, — предложил Ковало.

— Я сам.

Гер снял с себя зимнее пальто, обернул им девушку. Только потом он аккуратно приподнял ее и, прижимая к себе, понес к машине. Он чувствовал, какая она легкая, или ему это кажется? Может, ощущение, что он все делает правильно, так искажает действительность. Этого ощущения Гер не понимал, да и не хотел он сейчас этого понимать.

— Позвони нашему врачу. Пусть ждет нас в коттедже, — отдал Гер распоряжения Ковало.

— Может в больницу ее?

— Она в розыске… сначала наш док ее посмотрит. Если что серьезное, тогда решим и с больницей, — Гер посадил Дару на заднее сиденье машины и хотел уже сесть рядом, но Ковало задержал его. Гер обернулся. Он видел лицо Ковало и понимал, что тот хочет сказать нечто важное.

— Говори, — сухо велел Гер, осознавая, что на сегодня у него уже предостаточно потрясений.

— Я должен тебе это сказать… — Ковало понимал, что, произнеся это, подписывает себе смертный приговор, но больше молчать не мог. — Тот ребенок Дары… выкидыш. Я сказал провести тест на отцовство.

— И… — Гер хотел и не хотел это слышать. Он втянул в себя морозный воздух и ждал.

— Это твой ребенок…

Сказав это, Ковало выдохнул и замер.

— Я сейчас разряжу в тебя всю обойму, — мертвенным голосом проговорил Гер.

Ковало лишь сглотнул и замер. А Гер не знал, за что он хочет убить Ковало: за то, что без его ведома сделал этот тест, или за то, что не говорил его результаты. Или он должен в себя выпустить всю обойму, так как виновен в гибели своего ребенка? Больше не в силах выдерживать все это, Гер повернулся к машине и поднял голову. Он не хотел, чтобы появившиеся на глазах слезы скатились по щекам. Он стоял и ждал, когда влага сама испарится. Ковало это понимал и тоже ждал, но потом положил руку ему на плечо и сжал.

— Ей плохо, нужно ехать.

Не оборачиваясь, Гер сел в машину и очень аккуратно обнял девушку, которая так и была без сознания.

— И скажи врачу, что у нее проблемы с наркотиками… ломка может начаться. Пусть все сразу привезет с собой, — произнес Гер, ненавидя себя за то, что голос выдает его состояние.

Ковало сделал вид, что ничего не заметил, и сразу набрал номер врача.

* * *

Очнувшись, Дара поняла, что она в машине, они едут, и она лежит в объятиях Гера. Его руки обнимали ее так бережно. Но кроме этого понимания к ней вернулась и боль. Дара сжалась. Гер почувствовал это движение и понял, что она очнулась, и что ей больно.

— Потерпи, скоро приедем.

И она терпела, а Гер обнимал ее и дарил тепло, согревая в своих объятиях. Сейчас реальность для Дары перестала существовать. Она не верила в ласковые прикосновения рук Гера, в его слова. Все это было очередным сном, в который она погружалась. Хотя этот сон — самый приятный и самый долгожданный из всех.

В коттедже их ждал врач. Он смотрел, как Гер несет завернутую в пальто девушку на второй этаж. Обернувшись к Ковало, он спросил то, что его больше всего сейчас волновало — настолько, что он не мог сдерживаться.

— Это Гер ее на наркотики посадил?

— Нет, не он, — глядя в глаза доку, ответил Ковало.

Врач поверил ему, хотя обычно предпочитал не верить такому типу людей. Ничего больше не говоря, он пошел в комнату девушки. Вскоре оттуда вернулся Герман. Он был бледен и пытался скрыть эмоции, но было видно, что ему это дается очень тяжело.

Этот час ожидания был самым страшным в его жизни. Он хотел знать, что с ней. Незнание было мучительным.

Ковало видел его метания по периметру гостиной и нервные попытки закурить.

Устав от звука неработающей зажигалки, он подошел к Геру и протянул ему зажженный огонек на своей. Гер затянулся и выдохнул. Стало легче. Хотя легко ему теперь никогда не будет. Он сейчас осознавал весь масштаб произошедшего. Он сам, своими руками разрушил все, что могло бы дать ему счастье. Впервые в жизни встретив женщину, к которой испытал чувства, он сам старательно изживал их из себя. То, как он поступал с Дарой… разве она сможет ему это простить? Гер, понимал, что нет… хотя были моменты, когда он чувствовал в ней отклик. Только он не хотел это признавать и причинял еще больше боли. И к чему он пришел? В результате погиб неродившийся ребенок, который стал разменной монетой в его игре. Как больно это звучит — потерять жизнь, которая должна была родиться. Разве это можно исправить, разве за это можно простить? Дара никогда не простит, да и он сам не сможет простить себя.

Только и этого оказалась мало. В их игре без правил он пришел к финалу — ее загубленная жизнь. Гер знал, что такое наркотики… он осознавал весь ужас того, что Шандор сделал с Дарой. И он виноват во всем этом. Он не верил ей, он сам отдал Дару Шандору. Он думал, что уходит в сторону, чтобы не мешать их любви, а любви там и не было. Только Шандор тоже играл до последнего, не тормозя. Он хотел любви, пусть обманной, иллюзорной. Он хотел любви за дозу дури.

"Глупый. Что ты наделал. Ты погубил ее жизнь и свою. Такое я не прощаю".

— Найди Шандора, — Ковало видел глаза Гера, там была кровь. Гер втянул воздух ноздрями, как хищник перед прыжком, чтобы разорвать свою жертву. — Найди и поговори с ним. Я думаю, этот самонадеянный мальчик нам многое расскажет… тебе расскажет. Ведь ты умеешь спрашивать, — во взгляде Гера не было пощады. — Только он мне нужен живым после вашего разговора.

— Я понял тебя.

Ковало понимал, что Гер отпустил цепь, и теперь ничего его не держит. Лишь одно — не дать умереть Шандору после всего, что он с ним сделает.

По лестнице спустился доктор и, видя, что мужчины ждут от него, заговорил:

— Били ее сильно… но переломов и разрывов нет. Все остальное заживет, просто нужно время. О главном… кололи ее недолго и небольшими дозами. Только даже одного раза достаточно, чтобы подсесть на это. Сейчас она спит. На сегодня я сделал все, что мог. Завтра у нее может начаться ломка. Я пришлю сиделку, она работает с такими больными. Сиделка привезет все, что нужно. Капельницу ей поставит, будет облегчать ситуацию, насколько это возможно. И еще — девушку нужно будет привязать к кровати… такие больные на все способны, суицид нам не нужен.

Гер слушал этот приговор и понимал, что ничего более страшного в своей жизни он не слышал.

— Ее можно вылечить? — Гер смотрел в глаза доктора.

— У меня есть контакт со швейцарской клиникой, я туда отправляю детишек богатых родителей, которые не усмотрели за своими чадами. Результат лечения есть, но все зависит от желания того, кто лечится.

— Она хочет вылечиться.

— Я завтра все узнаю по местам в клинике и позвоню тебе, — врач протянул руку для рукопожатия Геру, затем Ковало.

Более ничего не говоря, он пошел к выходу.

— Она ведь в розыске, — напомнил Ковало, обдумывая сказанное доктором.

— За деньги все решаемо… у меня есть те, кто сделают ей новые документы, — отвечая это Ковало казалось что Гер думает о своем, — Я загляну к ней, — после небольшой паузы произнес Гер и пошел на второй этаж.

В комнате Дары горел неяркий ночник на столе. Гер тихо подошел к ее кровати, поправил одеяло и присел рядом.

— Прости… — он взял ее рук, понимая, что Дара под действием лекарств и не проснется, — я заигрался с жизнью и пропустил самое ценное в ней. Теперь я попытаюсь это исправить. Сейчас мне важно вытянуть тебя из этого, ты должна жить и быть свободной. Это главное. Я виноват, я получил расплату. В чем виновата ты, я не знаю… или ты всего лишь жертва в наказание мне? Все сложно, я сам запутался. Я проиграл в этой игре, в которой не было смысла. В ней погибла невинная жизнь. Прости, что я был так слеп. Сейчас я прозрел, но слишком поздно. Всего, что произошло, не вернуть. Но за тебя я буду бороться. Я помогу тебе справиться с тем, что убивает тебя. Я хочу, чтобы ты жила.