Им открыли двери. Сначала, зайдя внутрь этой комнаты, Гер увидел окровавленное тело, валяющееся на полу. Этот человек его не интересовал, он видел, что Ковало выполнил свою работу, и больше этот снайпер его не побеспокоит.

Окинув взглядом полутемное помещение, Гер увидел ее. Она сидела на стуле и смотрела на него нереально большими глазами. В ее глазах были страх и отчаянье. На секунду ему стало жалко ее, но всего лишь на секунду. Минутная слабость. Он подавил промелькнувшее чувство жалости.

— Мне от тебя нужно имя, на кого ты работаешь… тогда ты умрешь быстро, не мучаясь.

Дара слышала его слова и не понимала их смысл. Голос Гера был чужим, незнакомым. Он сам сейчас был другим. Хотя разве она знала его? Он всегда был чужим, незнакомым, жестоким и беспощадным.

— Не молчи. Я не намерен тратить на тебя свое время.

— Я не понимаю тебя, — едва шевеля губами от страха, произнесла Дара.

— Что ты не понимаешь? — такое лицемерие и ложь раздражали Гера. — Мне нужно знать, на кого ты работаешь. Кто платит тебе. Хорошо, начнем по порядку. Почему ты плясала на дне рождения Савелия?

— Мне сказали, что за это выступление хорошо заплатят… За выступления всегда платят.

— А сколько заплатили тебе за видео для меня? То, где ты просила приехать за тобой?

Дара чувствовала, что в голове все путается. Ей было страшно от происходящего. Этот лежащий в крови человек, стоящие в стороне люди с лицами убийц и напротив нее Ковало и Полонский. Паника начала охватывать ее. Ощущение безысходности, страх и отчаянье заполняли девушку.

— Послушай внимательно, девочка, — очень медленно, смотря на Дару, произнес Полонский, — ты влезла в серьезную игру и, кажется, заигралась в ней. Лечь под меня ради земель отца — этот сюжет не нов и банален. Но вот сговор с тем, кто хочет меня убить, — это уже серьезно. Конечно, у тебя есть причины ненавидеть меня, и поэтому я не пощажу тебя. Ты подстроила так, что меня пытались убить, но вот незадача — фортуна на моей стороне. Теперь мой ход, — Гер выждал, сделав паузу. — Повторяю еще раз — называешь имя того, кто хочет меня убить, и умрешь быстро и без мучений.

Сказанное Гером казалось абсурдом, только вот, слушая его, Дара понимала, что он не шутит. Все, что Гер говорил, оседало внутри и заполняло ее болью. Она понимала, что все совсем не так. Только как она может доказать обратное? Пока Дара пыталась подобрать слова и собраться с мыслями, Гер, так и не дождавшись ответа, произнес:

— Я принимаю твой выбор. Только вот он неправильный. Ты все равно скажешь, с кем ты работаешь. — Гер шагнул назад и, посмотрев на стоящих в стороне мужчин, сказал:

— Забирайте, она ваша. Можете сначала поиграться с ней… я не против.

Видя, что Полонский развернулся и пошел к выходу, Дара встала и бросилась к нему. Только сильный спазм в животе не дал ей сделать и шагу. Она вскрикнула и упала.

— Гер… ребенок…

Ковало первый услышал эти слова и подошел к стонущей на полу девушке.

— Ребенок… — сквозь боль произнесла Дара.

Полонский тоже подошел к ней и опустился на одно колено. Дара приподняла голову, их взгляды встретились.

— Твой ребенок… — слетело с ее губ.

Начиная осознавать происходящее, Ковало стал развязывать руки девушки. Гер придерживал ее за плечи, всматриваясь в ее лицо.

Руки затекли и не слушались. Дара прижала их к животу, почувствовав очередной спазм.

— У нее юбка в крови, — Ковало видел свежее пятно крови.

Более не раздумывая, Гер поднял ее на руки и понес к выходу.

ГЛАВА 22

Машина неслась к ближайшей больнице на предельной скорости. Водитель вел умело и грамотно. Ковало сидел рядом с ним спереди и постоянно оглядывался назад. Там, на заднем сиденье, на руках у Гера лежала Дара и корчилась от боли. Она приглушенно стонала, кусая губы. Гер гладил ее по голове и понимал, что не в силах ей помочь.

Затормозив у входа в здание больницы, водитель вышел и открыл заднюю дверь. Гер вылез из машины и, подхватив на руки девушку, бережно понес ее в открытые двери. Их уже ждали. Ковало заранее предупредил о приезде и о том, что произошло.

Положив Дару на носилки, Гер хотел идти с ней, но медсестра преградила ему дорогу, и он не стал спорить. Сейчас не та ситуация, лучше не мешать врачам делать свою работу.

Хоть это и подмосковная больница, но, благодаря финансовой помощи Полонского в виде спонсорских подарков, она была оснащена достаточно современным оборудованием. Больница была отремонтированная и выглядела очень достойно. Полонского сразу узнали. Вскоре пришел главврач и, еще раз выслушав суть обращения, сказал, что все возьмет под свой контроль. Гера и Ковало проводили в комнату с диванами и телевизором и принесли чаю.

Наконец, оставшись без назойливого внимания окружающих, Гер закурил. Пока он ехал в машине и видел, как плохо Даре, он не разрешал себе думать о произошедшем. Сейчас, передав ее врачам, он еще раз прокрутил в голове все случившееся. Дара беременна. Она сказала, что это его ребенок… Ребенок. Думал ли он когда-нибудь о детях? Думал, но как о чем-то далеком, в перспективе. Конечно, ребенок нужен. Он ведь не унесет с собой все нажитое. Для чего он все это делает? Бизнес, деньги, земли, корабли, предприятия. Все это имеет смысл, только если у тебя есть продолжение тебя.

Но его жизнь развивалась бурно и стремительно, и это продолжение себя он откладывал, считая, что еще рано. Да и некогда ему. Или нет той, от которой он хотел бы ребенка? Наверное, этот ответ был более честным. А хотел ли он ребенка от Дары? Хотел… он знал, что да, это был честный ответ самому себе.

Гер нервно прошелся по комнате и, подойдя к окну, прислонился лбом к стеклу. Дара, лживая цыганка, воровка. Ее ложь перечеркивала все. Она постоянно лжет или делает что-то ради других. Так почему сейчас он считает, что этот ребенок — не очередная ее лживая уловка?

Интересно, после какой ночи с ней этот ребенок? Когда она решила залететь от него? Он ведь говорил ей пить противозачаточные. И, судя по всему, она их пила, раз пока он насиловал ее, она не залетала. Он же не верит в ее бредни о том, что у цыганок дети бывают только по любви. Эти сказки она пусть другим рассказывает.

Холод стекла остужал горячую кожу. Постепенно Гер осознавал, что его отцовство — всего лишь очередная ловушка и не более.

Вот интересно, этот план по залету она с тем, на кого работает, обговорила или сама придумала? Хороший план. Если не удается его убить — он попадается как юнец на отцовство, а если он погибает, то можно сделать аборт и жить как прежде. Хотя с чего он вообще решил, что это ребенок от него?

Гер понимал, что она опять смогла сделать ему больно. Она опять зацепила его, задела за живое. Только сейчас все это было стократ больнее. Он уже поверил в ребенка… в их ребенка. Только нет "их". Есть он, и есть она. Он ничего ей не обещал и давно выкинул из своей жизни, а она мстит ему, причем всеми доступными средствами, и даже не гнушается такими.

Видя метания Гера по комнате и его лицо, Ковало понимал, что ничего хорошего не предвидится. Он тоже обдумывал происходящее. Нехорошая мысль о том, что ребенок — лишь уловка, пришла к нему, но он отогнал ее. Даже он при всей своей жестокости не мог вмешивать во взрослые игры ребенка. Хотя женщины коварны и часто в своих целях пользуются этим. Неужели Дара специально залетела от Полонского, чтобы получить рычаг давления на него? Или ребенок не от Гера, а сейчас она воспользовалась им, как щитом для спасения себя. Мерзкое ощущение от этих мыслей осталось в душе. Ковало поежился и решил дождаться прихода врача.

Приход главврача не заставил себя долго ждать. Доктор выглядел уставшим и расстроенным. Окинув замерших в комнате мужчин взглядом, он произнес:

— У девушки выкидыш. Сроки небольшие, семь-восемь недель, — видя, что все молчат и не понимая причину их молчания, он продолжил: — Организм молодой, восстановится… правда, истощенный, да и с нервами не все в порядке. Но при должном уходе все поправимо.

— Ее можно увидеть?

— Да, — врач знал, что Полонскому он не может отказать, хотя обычного посетителя он бы не пустил к девушке, пережившей такое. — Мы ее в отдельную палату отвезли. Ей волноваться нельзя, — как бы напомнил доктор, видя мрачное лицо Германа.

— Проводите?

— Да, пойдемте.

Ковало молча шел за Полонским. В палату Гер зашел один. Доктор и Ковало остались в коридоре.

Дара лежа, чувствуя пустоту в себе. То, что ее наполняло и давало ей силы жить, исчезло. Лекарства, введенные ей, приглушали боль и тормозили сознание. Она как со стороны воспринимала себя и произошедшее с ней.

"Я потеряла ребенка… У меня его больше нет…"

Страшные слова, только слез не было, была пустота.

Дверь открылась. Она повернула голову и встретилась взглядом с Гером.

Глаза тигра, холодные и злые. Она смотрела и не видела в них жалости. Сознание воскресило воспоминание, как в машине он гладил ее по голове и шептал слова… наверное, ей это приснилось. Это ее сознание создает иллюзию того, чего нет и не могло быть.

— От кого этот ребенок? — голос Гера звучал холодно и отстранено.

— Он твой…

— Зачем тебе это нужно было? Неужели думала привязать меня ребенком?

— Я не хотела ребенка…

— Еще скажи, что это вышло по любви, как у вас, цыганок, бывает.

Слова больно отозвались внутри. Дара сжала пальцы, комкая простыню. У нее не было сил отвечать ему. Да и что она скажет? Да, она не хотела ребенка и не думала, что захочет от такого, как Гер. Но их ночь, когда она и он стали другими, эта ночь создала плод любви. Только что теперь об этом говорить? Реальная жизнь все перевернула и извратила.

— Может, он не мой? — Гер смотрел на бледное лицо девушки. — Он от Шандора? — видя, как смертельно побледнела Дара, Гер подтвердил свою догадку. — Так и знал. Ты лживая воровка. Даже ребенка вплела во все это, — он помолчал, обдумывая то, что решил. — Знаешь, я сделаю тебе подарок. Я ведь убить тебя хотел, а сейчас нет, не хочу. Живи с этим, со своей ложью. Возвращайся к своему Шандору и продолжай заниматься тем, что тебе дано, — воровать.