– Хуже.

– Не приходит ночевать?

– Хуже.

_?

– Он спит в соседней комнате.

– Что? А зачем ты его туда положила?

– Я положила? Ты что, смеешься! Сам лег.

– Может, он ждет, что ты к нему присоединишься?

– А спать при этом зачем?

– Так, подожди. Что-то ерунда какая-то получается. А у него со здоровьем все нормально?

– Похоже, с головой проблемы.

– Ну, в данном случае это не главное. Может, он что-нибудь себе простудил? Теперь ничего не может и, чтобы не опозориться, спит отдельно. Он лекарства какие-нибудь пьет?

– Пьет… И про врачей все время говорит…

– Вот видишь! Бедненький… Нервничает, наверное.

– Да я бы не сказала. Вполне доволен жизнью, заботливый – отродясь таким не был. За руль не пускает, Машу в школу отводит и забирает, даже в магазин сам ходит. Просто голубая мечта.

– Голубая? – Олька сделала неприличный жест рукой.

– Нет, это исключено.

– Точно? А то смотри, может, его на мальчиков потянуло.

Мы обе надолго задумались. Оля механически заварила чай. Хлебнув кипяточку, я очнулась.

– Нет, что-то не вяжется. Если у мужика проблемы, то он не такой. Знала я одного… Они же становятся ходячим комплексом. Нет, не может быть! Сергей бы не вставал с такими ясными глазами, он бы бесконечно оправдывался. А у меня такое впечатление, что его вообще ничего не напрягает. Может, его кастрировали?

– Может, – подруга смотрела на меня печальными глазами. – А зачем?

– Завистницы.

– Слушай, а может, он подцепил какую-нибудь гадость? От завистницы? А?

– А вот это мысль! То-то он заботливый такой! Замаливает. Я только одного не понимаю: неужели он думает, что я не замечу, что он спит в другой комнате?

– Может, и думает. Знаешь, мужики – они такие… А ты его простишь?

– Я? Его? – я сделала вид, что размышляю. – Прощу, конечно. Но мало ему не покажется. Ладно, я пошла проверять.

– Что?

– Обе версии.

– Бедненький… – Олька расхохоталась. – Жаль, посмотреть нельзя. Хотела бы я видеть мужика, который пытается тебе отказать.

– Ну, до сих пор такие мне не встречались, – утешила я себя и отправилась издеваться над своим суженым. – Только нужно было чего-нибудь покрепче выпить. Вместо чая.

– Если ничего не получится, приходи, выпьем. И Сергею твоему нальем. Для храбрости. Или за упокой… Как там у вас все пройдет.

Я ввалилась домой с самыми серьезными намереньями. Спит? Ну, пусть спит! Недолго ему осталось. Залезла в душ, надушилась любимыми.Сергеевыми духами, надела практически прозрачную пижамку и целеустремилась под бочок. По дороге, правда, решила, что пижамка – это лишнее. Закрыла дверь в Машину комнату, чтобы, не дай бог, не разбудить, и нырнула под одеяло. Прижалась к такому теплому, такому родному…


**

Двухмесячное воздержание с жуткой силой ударило мне в голову. Через минуту я уже слабо соображала кто кого соблазняет, тем более, что Сергей и не думал сопротивляться. Мгновенно наша с Олькой первая версия была отметена с негодованием, а потом я забыла, что что-то проверяю.

Это было нечто! Это было, я вам скажу… Нет, пожалуй, не скажу. Слов не хватит. Да и помню мало.

Но это было самое прекрасное пробуждение среди ночи. Полфлакона расслабляющей микстуры не позволили мне очнуться одномоментно, зато сделали раскованным и уверенным в себе. Наверное, по первоначалу я решил, что обнаженная Катя рядом – удачный эротический сон, поэтому с удовольствием ему отдался. Потом-то я уже начал соображать, что сон, а что – наоборот, но соображалка моя работала со скрипом и натугой.

Только когда Кошка вцепилась в меня когтями и зубами, от боли я слегка очнулся. Однако момент для выяснения обстоятельств был не совсем подходящий, поэтому я послал все к сиреневой звезде и довел свое пробуждение до победного финала. И был поддержан. Вся спина у меня была располосована, подбородок ныл от укуса – но и Кате, кажется, досталось не меньше.

«Надеюсь, ребра не сломаны» – лениво думал я, гладя золотистую даже в ночи шевелюру любимой женщины. Она неслышно сопела в той самой позе, где ее настиг экстаз. Что-то тревожное зашевелилось в районе совести.

– Эй! – потеребил я Катю. – Ты в порядке?

Ответом было утробное «мрряу» и на четверть приоткрытый глаз. Требовать большего было сейчас жестоко, но могучий отцовский инстинкт был неумолим.

– А тебе можно было? В смысле, ребенку это не повредит?

Для женщины, носящей под сердцем дитя, Катя вела себя чрезмерно легкомысленно.

– Аи, – сказала она, снова зажмурившись, – спит ребенок. Ты его на горках так укатал. И меня тоже.

– Коша…

– Дай полежать.

Вообще-то я мог собой гордиться – обычно о передышке просил я. Но сведения, почерпнутые из специальной литературы, ясно говорили об опасности половой жизни в первые месяцы беременности.

– Точно все нормально? Может, сходишь завтра к врачу?

Упоминание о враче подействовало. Катя вдруг шарахнулась от меня и напряженно сказала:

– Сергей, я все понимаю. Ты взрослый человек, у тебя могли быть женщины. Но… ты соблюдал меры предосторожности?

Я запаниковал. Приключение с выпускницей МИСИ сразу всплыло в памяти. Но предосторожности… Зачем еще какие-то предосторожности при подобном способе интимных отношений? Не помню, чтобы хоть одна женщина залетела таким сложным способом. Даже Дева Мария, кажется, забеременела как-то иначе. Поэтому я честно ответил:

– Не было у меня никого! Только ты. И с тобой тогда, на вокзале, я действительно забыл… ну, не успел.

– Ты хочешь сказать, – прошипела Кошка, – что ты от меня это подхватил!

Паника сменилась удивлением.

– Скорее уж ты от меня. Ведь это от меня, правда? Страшное подозрение открыло мне глаза и уши на

происходящее. Конечно, это не мой ребенок! Вот почему Катя скрывает свою беременность! И сама ко мне подкатилась, чтобы потом объявить: «Милый, ты был великолепен, у нас будет ребенок». А потом заявит, что младенец родился здоровым, но слегка недоношенным.

– Уйди, – уже не шипела, а рычала Катя.

Тот факт, что мы находимся как раз в моей постели, ее не смущал. Я рассвирепел:

– С удовольствием! – я подскочил и принялся рыскать в одеяле в поисках сброшенного в порыве страсти нижнего белья. – Ноги моей здесь больше не будет, руки моей…

Я отчаялся отыскать любимые трусы и двинулся к шкафу. И тут мой взгляд упал на Катерину. В лунном свете (впоследствии я сообразил, что это был фонарь над стоянкой) она была смертельно бледна. Я вмиг вспомнил о неустойчивой психике беременных и сбавил тон:

– Спокойно, все будет хорошо,- я даже присел и приобнял окаменевшее тело, – ты только не волнуйся. Не хватало нам выкидыша!

Я прикусил язык. Заговор молчания был разрушен. Я продемонстрировал, что знаю Главную Тайну. Теперь мне либо дадут по физиономии, либо зальют слезами по пояс. Еще неизвестно, что хуже.

Но произошло совсем третье – Катя перестала изображать самку Сфинкса и вытаращилась на меня.


**

Нельзя заставлять женщину думать после того, как вы занимались с ней любовью. Это жестоко! Это физиологическое кощунство. По большому счету и шевелиться-то в этот момент не очень хочется, а уж разговаривать… Мне всегда казалось, что эротические сцены, которые заканчиваются тем, что женщина с придыханием говорит: «Дорогой, ты был бесподобен!» – это полная ерунда. Когда дорогой действительно бесподобен, сил остается ровно на то, чтобы заснуть.

И вот меня выдергивают из этого блаженного состояния, пристают с какими-то дурацкими вопросами.

К жизни меня вернуло слово «врач», как будто красная лампочка в мозгу вспыхнула. Но все равно потребовалось время, чтобы вспомнить, что именно это лампочка означает. Ага, мы опять не предохранялись… То есть Сергей намекает на то, что я могла заразиться? Не успела я выяснить, в чем дело, как он обвинил меня в том, что подцепил эту заразу от меня.

Нет, все-таки мужики идиоты. После такого секса я прощу ему все, что угодно. Но зачем же переваливать проблему с больной головы на здоровую! И вот тут я разозлилась.

Какого черта он вообще сюда приехал! Или ждал подходящего момента, чтобы сделать меня крайней и уехать с видом победителя?

– Вали отсюда! – завизжала я, и Сергея ветром сдуло с кровати.

Для человека, который только что обвинил меня в измене, вид у него был неправильный. Несчастный какой-то, обиженный… Смотрит на меня жалобно… Говорит что-то ласковое… Я попыталась прислушаться.

– Не волнуйся. Не хватало нам выкидыша.

– Выкидыши бывают только в мексиканских сериалах! – огрызнулась я. – Постой! Подожди. Какой выкидыш? У кого выкидыш?

– Ну не у меня же!

– А у кого?

Зрелище мы, наверное, представляли собой презабавное. Оба злющие, встрепанные и пялимся друг на друга, как при игре в гляделки.

Сергей не выдержал первым.

– Катя, спокойно. Давай назовем вещи своими именами.

– Давай.

Он набрал полную грудь воздуха и выпалил:

– Я все знаю. Я еще в Москве догадался.

Меня прошиб холодный пот. О чем догадался? О моем интернет-романе?

– Катя, скажи мне только одно: это мой ребенок?

– Ребенок? – я наконец-то начала хоть что-то соображать.- А с чего ты взял, что у меня будет ребенок?

– Ну, тебя тошнило…

– Я отравилась.

– Ты все время спала.

– Так я же отравилась.

– Ты была нервная.

– Сергей, постой. Это все чушь. Я не беременная. Теперь пришла его очередь изображать из себя немого, а потом буйнопомешанного.

– Так что же ты мне голову дуришь!