– Даже если вам посчастливится сразу найти работу, из-за акцента вы получите в лучшем случае характерную роль. А я пока не слышала, чтобы кто-то из здешних режиссеров снимал вестерн. – Стараясь смягчить краски, Диана тем не менее правдиво поведала о том, как подавляющему большинству артистов приходится подрабатывать черт знает кем, чтобы прокормиться до следующего ангажемента, которого может вовсе не представиться. Она рассказала о конкурсах на роли, когда на пробу являются сотни две актеров, из которых повезет только одному.

Люк выслушал ее, не пропустив ни единого слова.

– Я знал, что это не так просто. А кому сейчас легко? Черт побери, уж мою-то жизнь никто не назовет легкой! Мэм, я хочу стать артистом. Хочу до смерти. Я пойду в эту вашу школу. И буду делать все, что вы прикажете. Это же просто проклятие: мне уже стукнуло двадцать шесть, а я так ничего и не добился!

Стало быть, ему всего двадцать шесть… Он не только выглядел гораздо старше, но и вел себя соответственно. Несмотря на неотесанность, Люк не производил впечатления молокососа. Напротив, внушал невольное уважение своей целеустремленностью. И все же Диана охотно вернула бы назад слова, неосторожно слетевшие с губ тогда, в Портленде.

– Меня уже давно подмывало податься на восток. А тут и вы встренулись. И дали мне свою визитку. Для меня это было немало. Вот я и решился наконец купить билет на автобус из Портленда!

Диана чихнула и высморкалась, пожелав про себя, чтобы Люк убрался восвояси на том же самом автобусе.

– Будьте здоровы, мэм! Первое средство от простуды – взять старую, облупленную кастрюлю, капнуть туда самую малость камфоры или мяты, наполнить водой и подогреть. А уж как начнет кипеть – снимайте кастрюлю с огня, накройтесь полотенцем да подышите над паром минуток этак с десять. И нужно так делать каждые два часа. Простуду как рукой снимет. Ну а уж коли дело дошло до горла, то полощите его горячей водой с содой, ну и аспиринчик не помешает. – Люк улыбнулся, и его глаза наполнились тем самым сиянием, что околдовало ее в кабаре.

Диана тепло улыбнулась ему:

– Спасибо. Непременно так и сделаю.

Когда Хилари снова вошла в кабинет, чтобы забрать чашки, Люк вскочил с кресла и воскликнул:

– Вот это был настоящий кофе, а не те помои, что готовят из порошка! Давненько я не пивал такого! – добавил он, обводя ассистентку своим лучистым взглядом.

Тонкие, надменно изогнутые губки Хилари раздвинулись в искренней улыбке, и она с мельчайшими подробностями описала свой метод варки кофе. Между прочим, из ее тона начисто исчезло обычное высокомерие.

Наблюдая за переменами в своей ассистентке, Диана вспоминала, как Люку удалось завоевать симпатии публики в кабаре. Может, дело в его особенной наивности, в открытом ожидании всеобщего одобрения и дружбы, в ласковой искренней улыбке и невероятно лучистых глазах, заставляющих верить, что для него ты одна на свете и он расцеловал бы тебя, если б только посмел. Кроме того, поражало его чувство собственного достоинства, несмотря на нелепый наряд и безграмотную речь.

Диану заинтриговало то, с какой легкостью Хилари – воистину сноб из снобов – вступила в оживленную беседу с Люком. Господи, можно подумать, они собрались открывать предприятие по переработке кофе! Люк явно умел находить с людьми общий язык. Или его обаянию подвластны одни женщины?

Откинувшись в кресле, Диана попыталась представить, как бы он выглядел в модном костюме и с приличной прической.

Хилари наконец удалилась со своим подносом, наградив гостя многозначительным прощальным взором. Он снова опустился в кресло.

– Я гляжу, тут у вас в Нью-Йорке все как есть гостеприимные люди, а вовсе не те жлобы, про которых толкуют у нас на Западе!

Диана лишь устало улыбнулась в ответ. Да, надо отдать Люку должное – он умеет располагать к себе!

– Я знаю одну неплохую художественную школу, – неожиданно сказала Диана. – Там есть именно такие курсы, которые вам нужны. На них учат не просто сценическому искусству, но и правильно говорить и двигаться. Вы сами изберете себе жанр. Проблема лишь в том, что на это необходимы время и деньги.

– Ну, у меня с собой двести восемьдесят долларов. И больше ни гроша. Я забрал все, когда отправился из Портленда искать счастья. Слушайте, если этого мало, я мог бы устроиться официантом.

В таком-то «прикиде»?!

– Мэм, я вам вот что скажу: как вы дамши мне свою карточку, я только и делал, что думал про свою жизнь, и решил: пора ее менять. Вот я и приехамши в Нью-Йорк…

– Я «дала», а не «дамши». Вы «приехали», а не «приехамши». Вам следует правильно употреблять прошедшее время.

Диане стало интересно, что он ответит ей. Его реакция оказалась на удивление верной. Люк внимательно выслушал ее и кивнул:

– Ага.

– И пожалуйста, зовите меня Дианой, а не мэм.

– Ага. Диана. – Он снова подался вперед и горячо воскликнул: – Вот это как раз то, что мне нужно! Чтобы знать все – точка в точку! Мне вовсе не светит толочься на характерных ролях в вестернах, как вы тут толковали. Я хочу пригодиться здесь, у вас! Вот лопнуть мне на месте, если не буду пахать как мул… Ох, черт, опять меня понесло! – И Люк испуганно зажал руками рот.

– Прошлое – ваша неотъемлемая часть, и отказываться от него нельзя, – улыбнулась Диана. – Честно говоря, в нем есть очарование. И вам вовсе ни к чему лезть из кожи вон, когда вы не перед камерой. – Подумав, она добавила: – Разве что захотите поскорее войти в новую роль, освоить акцент и образ действий… Признаться, я все еще не уверена, удастся ли вам это. Но если вы так решили…

– Да я землю буду рыть, помяните мое слово, мэ… Диана. Черт побери, да кабы вам знать… если бы вы знали, каково мне пришлось в последние годы! Приключилася со мной зубная боль, и поехал я в Салем. По мне, это был жуть какой большущий город, а ведь был я совсем сопливым парнишкой. Ну, нашел я себе работенку в столовке. Поначалу-то и поднос толком не умел держать, да ведь выучился! Ну, прожил там пару лет, да еще несколько месяцев в Портленде. По-вашему, я до сих пор деревенщина? Да вы бы глянули на меня тогда! – Люк вытянул вперед руки. – Вот взять хотя бы ногти. Они были совсем черные. Ни о каких там щетках для ногтей я в жизни не слыхал! Или о дезодорантах. Первый раз, когда знакомый официант показал мне эту штуку, я сказал: «Ну и дела! Да ни один мужик на шабашке не станет поливаться из этой сикалки!» – Люк так смешно повысил голос, что Диана расхохоталась.

– А что значит «на шабашке»? – спросила она.

– Ох, ну понимаете, это когда ты шатаешься с фермы на ферму во время сбора урожая. По большей части приходилось рвать ягоды, но иногда звали собирать апельсины и лимоны в Калифорнии или копать картошку в этой… Айдахе…

Диана изумленно уставилась на Люка. Так он был сезонным рабочим! Это не лезло ни в какие рамки. Ей всегда казалось, что до такого состояния опускаются нынче только чернокожие с самого глубокого юга или мексиканцы…

– А вы учились в школе?

– Да, мэм. Давно, совсем малышом. Старался, как… как мог. Выучился читать так, что без запинок шпарю любой текст! Вот, хотите, прочту что-нибудь прямо сейчас?

Диана протянула ему сценарий, над которым только что работала.

Люк начал читать, наивно озвучивая все примечания и поправки и инстинктивно пытаясь войти в роль:

– Мэг: «Черт побери, Арти, этот ненормальный держит мать в заложницах, а ты уговариваешь меня подождать, хотя он успел укокошить всю свою семью…»

Люк без запинки прочел две страницы, и Диана позабавилась, слушая исконно нью-йоркский диалог, исполненный с сочным западным акцентом. Ну что ж, по крайней мере он действительно грамотный. По его виду и этого не скажешь.

Она набрала номер студии Герберта Бергоффа. Там вскоре будут набирать новый курс. Пусть Люк посидит сначала за партой.

Решение помочь ему пришло как-то само собой. Однако теперь это не был мимолетный импульс. Диана успела разглядеть в Люке нечто заставлявшее отнестись к нему с пониманием. К тому же элементарная порядочность не позволяла забыть о том, что он примчался на ее зов, потратив последние гроши.

– О'кей, Люк, можно начинать прямо завтра. В девять утра. – Диана написала на бумажке адрес. – Каждый час стоит полтора доллара, однако за полный курс – а я бы советовала именно это – придется выложить несколько сотен. Я готова дать их в долг. Расплатитесь, когда сможете. Кстати, у вас есть с собой теплая одежда?

– Не-а. – Люк растерянно посмотрел на свой наряд. – Похоже, эти шмотки не совсем подходят для зимы?

– Они совсем не подходят для зимы, – отозвалась Диана. – Постарайтесь завтра же этим заняться.

Она молча наблюдала, как Люк поднимался из кресла. Пожалуй, в нем шесть футов и три дюйма, но из-за чрезвычайно прямой осанки он кажется еще выше. Трудно представить себе, как такой верзила ползает по грядкам с клубникой, хотя не оставляло сомнений, что его рассказ абсолютно правдив.

– Хилари, я ухожу на весь день. – Диана дала ассистентке несколько указаний на прощание.

– Был страшно рад познакомиться с вами, Хилари, – улыбнулся Люк. – Желаю всего наилучшего!

На улице их встретил чертовский холод. К счастью, парикмахерская Дианы находилась в двух шагах от офиса.

Удивление Люка свидетельствовало о том, что ему впервые пришлось зайти в подобное заведение. И уж тем более стричься у женщины.

Пенни, смерив его критическим взглядом, спросила Диану:

– Прическа в стиле костюмчика?

– Ох, только не это, – поспешно возразила та. – Самая современная стрижка, элегантная, но не слишком короткая.

– Они немного сухие, но это можно исправить кондиционирующим шампунем, – заметила Пенни, потрогав волосы Люка. – Я оставлю подлиннее на макушке.

Как только клиенту вымыли голову, Пенни взялась творить свое колдовство. С помощью фена получилась идеально аккуратная прическа с косой челкой на правую сторону.