Эми захлопала ресницами:

– Не поняла?

– Да ерунда. Глупость, короче. – Я направилась к двери. – Носи на здоровье.

– Сонни, ты можешь взять ее себе, – сказала она. – С полным правом. Она же на самом деле не для меня.

– Но и не для меня, – ответила я. – Он считает, что именно ты будешь выглядеть отпадно во фланелевой рубашке.

– Тут я с ним не соглашусь. – Она убрала рубашку обратно в коробку и снова посмотрела на меня.

Я уже взялась за ручку двери, но все еще смотрела на Эми. Или, скорее, испепеляла ее взглядом. Не нарочно.

– Ты на меня злишься? – спросила она.

– Нет.

Хотя я злилась. И ненавидела себя за это. В конце концов, Эми не виновата во всей этой ситуации с Райдером. Вина полностью на мне. Это я вела себя как последняя негодяйка.

И дело даже не в Райдере. Скорее в этом дурацком празднике, который постоянно напоминал мне о том, что у Эми есть все, чего нет у меня. Семья, дом, будущее… а теперь вот и Райдер. Эми окружали люди, которые ее любили. Люди, которые хотели покупать ей подарки и проводить с ней время. А у меня никого не было.

Никого… кроме нее.

Из меня как будто выпустили весь воздух, плечи поникли. Злость испарилась, ее сменила тяжесть вины.

– Нет, – повторила я. – Я на тебя не злюсь. Извини.

– Ты можешь взять эту рубашку, – сказала она, протягивая мне коробку. – Она действительно для тебя.

– Да ладно. Она мне все равно не подойдет. – сказала я, но все же взяла коробку. После чего заставила себя улыбнуться, и, хотя я сделала это неискренне, я знала, что улыбка выглядит правдоподобно, потому что… ну, это же я – как можно мне не поверить? – Твой брат привез печенье с глазурью, наше любимое. Я стащу одно. Или захватить парочку?

Фальшь в улыбке Эми сразу бросилась в глаза:

– Конечно. Хочешь сыграть партию на бильярде?

– Спрашиваешь.

15

Что за чертовщина!

На фоне всех последних событий – подарок Райдера, затянувшаяся неловкость в отношениях с Эми, бесконечные смены в книжном магазине и мои страдания из-за отсутствия семьи, с которой можно проводить праздники, – я стала настоящей брюзгой. Каждый рекламный ролик, в котором счастливый ребенок открывал подарки от любящих родителей, вызывал у меня непреодолимое желание зарядить с ноги в плоский экран телевизора Рашей. За рулем меня буквально трясло от любой рождественской песенки, которую передавали по радио. Я запретила себе открывать входную дверь из страха покалечить кого-нибудь, если вдруг кто-то решит петь праздничные гимны у нас на крыльце.

На работе я даже получила выговор от Шейлы за то, что волком смотрела на покупателей. Но изображать радость и в будни, и в праздники было равносильно пытке. И, хотя деньги мне были нужны, пару раз пришлось позвонить в магазин и соврать, что я больна – просто чтобы не сойти с ума.

По вполне понятным причинам в рождественское утро я не очень-то торопилась спускаться вниз.

Поймите меня правильно: я знала, что Раши – на редкость милые люди. Я знала, что они даже сделают мне небольшой подарок – набор лосьонов или новый свитер, за что я им буду безмерно благодарна, – но не меня им хотелось видеть в этот день. Они пригласили меня в свой дом, окружили теплом и вниманием как самого близкого человека, но я все равно оставалась их гостем. А Рождество – это день, который хочется провести с семьей.

Я решила, что мы с Эми обменяемся подарками позже. И пусть Раши проведут это утро в семейном кругу.

Таков был мой план.

Пока ровно в восемь часов утра Уэсли не распахнул дверь моей комнаты.

– Счастливого Рождества! – проревел он. – Пора вставать!

Я застонала и зарылась лицом в подушку:

– Нет.

– Давай-давай, пошевеливайся! Где твое праздничное настроение? – Я слышала его громкие и быстрые шаги через всю комнату, он отдернул шторы, и в окно хлынул ослепительный солнечный свет. – Проснись и пой, Сонни! Спускайся вниз и посмотри, что принес тебе Санта.

Я вздохнула и перевернулась на спину, щурясь на свет:

– Уэсли, если ты думаешь, что я все еще верю в Санту, нам нужно серьезно поговорить.

– Поговорим внизу, – сказал он. – Вставай. Уже почти час как все тебя ждут, чтобы открыть подарки.

Я нахмурилась:

– Ждут меня? Почему?

– Потому что не хотели тебя будить. Решили, что это невежливо. Но я, как ты понимаешь, парень без комплексов.

Похоже, мой рождественский план провалился.

Прежде чем я успела что-то сказать, Уэсли схватил меня за руку, вытащил из-под одеяла и поволок к двери. Слава богу, что я спала в пижаме Эми с лягушатами.

– Ладно, ладно, – сказала я, с трудом поспевая за ним. – Иду. Необязательно использовать грубую силу.

– Когда речь идет о подарках, я становлюсь агрессивным.

– Это точно.

Он отпустил мое запястье, и я спустилась вслед за ним по лестнице. Остальные члены семьи сидели в просторной гостиной, все в пижамах. Мистер Раш держал в руке кружку кофе, Эми жевала вафлю. Завидев нас, они подняли головы.

– Мы же просили тебя не будить ее, – набросилась миссис Раш на сына.

– Если бы мы стали ее ждать, то не открыли бы подарки и к полудню, – возмутился тот.

– И что? – возразила миссис Раш.

– Мама, это недопустимо! Даже ты это знаешь.

– Сонни, я бы хотела извиниться за своего сына. Его манеры оставляют желать лучшего.

Но я едва ее слышала. Я не сводила глаз с каминной полки: на ней висело пять рождественских чулок. Их там не было, когда я уходила спать накануне. Но вот же они. Пять штук.

По одному для каждого члена семьи Рашей.

И прямо посередине – чулок с вышитым вручную блестящими нитками именем – Сонни.

Эта на первый взгляд мелочь вызвала у меня бурю эмоций. Я с трудом проглотила подступивший к горлу ком. За всю жизнь у меня никогда не было своего рождественского чулка. Мама на этот счет не заморачивалась. Черт возьми, у нас даже елки не было – по крайней мере, последние лет пять.

– Сонни, – произнес мистер Раш, возвращая меня в реальность. – Проходи, садись. Мы должны вручить подарки, прежде чем Уэсли взорвется от нетерпения.

Я кивнула, подошла к дивану и села между ним и Эми, которая тепло улыбнулась мне.

– Счастливого Рождества, – сказала она.

– Счастливого Рождества, – просияла я в ответ.

Уэсли начал раздавать подарки, но никто из нас не открывал их, пока все пакеты и коробки, спрятанные под елкой, не обрели своих законных владельцев. Наконец мы смогли приступить к самой приятной процедуре, хотя никто из нас не демонстрировал такого энтузиазма, как Уэсли.

– Тебе почти двадцать один год, – напомнил сыну мистер Раш, когда тот лихорадочно срывал бумагу с коробки – игровой приставки, которую выбрали мы с Эми.

– На Рождество возраст не имеет значения, – заверил его Уэсли.

Я получила почти то, что и ожидала. Новый красный свитер от мистера Раша (неужели это кашемир? Я даже не знала, каков он на ощупь) и коробку с лавандовым лосьоном, гелем для душа и духами от миссис Раш. Уэсли тоже приготовил мне подарок – который привел меня в замешательство.

– О, спасибо, – сказала я, разглядывая чехол для смартфона, явно сделанный на заказ, потому что на нем розовыми кружевными буквами было выбито мое имя. И, хотя смартфона у меня отродясь не было, изобразить энтузиазм мне ничего не стоило. – Очень миленький.

– На самом деле он идет в комплекте с другим подарком, – сказала миссис Раш. – Иди, проверь свой чулок.

– Ах да. – Я встала и подошла к каминной полке. Осторожно сунула руку в чулок с именем «Сонни» и вытащила единственный предмет. И ахнула.

Это был смартфон.

Новый работающий смартфон. Последней модели.

– Это от всех нас, – сказал мистер Раш.

– Но идея принадлежит Эми, – уточнила миссис Раш. – Мы знаем, что у тебя сломался телефон, и решили, что пора его заменить.

– Мы подключили тебя к нашему тарифному плану, – добавил мистер Раш. – Перевели на него твой прежний номер, и все такое.

Ком снова встал в горле. Я лишь покачала головой, с трудом выдавливая слова: – Я… Я не могу это принять.

– Можешь и примешь, – сказал Уэсли.

– Это немного эгоистично с нашей стороны, – вмешалась миссис Раш. – Но мы хотим быть с тобой на связи, пока ты живешь у нас. Ведь вы с Эми не можете все время ходить рядом, как привязанные. Так что это и для нашего спокойствия тоже.

– Я уверен, что и твоей маме будет легче связаться с тобой, когда она захочет, – сказал мистер Раш.

– Тебе нравится? – спросила Эми. Она улыбалась мне, и ее широко раскрытые глаза сияли.

Я кивнула.

– Нравится. Еще как. Спасибо. Большое вам спасибо.

– Пожалуйста, – сказал мистер Раш. – И тебе спасибо за то, что встречаешь Рождество с нами. Сонни, мы рады, что ты здесь.

Я улыбнулась:

– Я тоже очень рада.

Может, меня, в отличие от Уэсли, и не переполнял восторг по поводу праздника (я даже сомневалась, что когда-нибудь почувствую нечто подобное), но, если бы мне предложили провести Рождество в семье, я бы непременно выбрала семью Эми.

Ну, кроме своей собственной.


В этот день мне позвонили только один раз. И то не на мой новый мобильник, а на домашний телефон Рашей, да еще и за счет вызываемого абонента.

– Да, я согласна оплатить расходы, – сказала я в трубку, чувствуя себя немного неловко, несмотря на заверения Рашей, что они оплатят разговор.

У меня возникла стойкая уверенность, что из тюрьмы им звонят впервые.

– Сонни?

Я много лет не слышала его голоса, но сразу узнала его. Глубокий и в то же время легкий. В нем даже угадывалась улыбка. Сколько я помнила отца, он всегда улыбался.

– Здравствуй, папа. – Мой голос чуть дрогнул. – Счастливого Рождества.

– У тебя такой взрослый голос, – сказал он. – Наверное, уже не стоит называть тебя Крошкой Сонни, да?