Вещи леди были аккуратно сложены в комоде и на туалетном столике. Адриан рассеянно провел пальцем по серебряной ручке щетки, разглядывая сизовато-серое платье, в котором больная, должно быть, отправилась в путь. Насколько Адриан разбирался в подобных тонкостях, платье было сшито по последнему слову моды. Узкая талия и глубокие вытачки лифа наводили на мысль, что платье принадлежит стройной, но полногрудой особе. Впрочем, это ему уже известно, заключил Адриан, вспомнив, как держал новоиспеченную жену в объятиях.

Платье источало тот же теплый, дурманящий аромат, который окутывал Адриана, когда он склонялся над Ли Стреттон, чтобы промокнуть ее лоб или пригладить волосы на висках. Ему никак не удавалось вспомнить, что это за аромат… Ну и черт с ним, решил Адриан, небрежно бросив платье на спинку стула.

Его взгляд вдруг упал на ковровый красно-серый саквояж, стоящий на полу. Не следует заглядывать в него, мысленно посоветовал себе Адриан, хотя уже знал, что не последует совету. Он ничего не мог с собой поделать: надо же узнать хоть что-нибудь о женщине, которая теперь считается его законной супругой! Это не праздное любопытство. Ему хотелось сохранить в памяти не только несколько бессвязных слов и пожатие слабых пальцев. Адриан помнил, чем обязан незнакомке.

Одержимый любопытством, он открыл саквояж и уставился на лежащие внутри листки бумаги, исписанные женским почерком. Пока он читал, любопытство сменилось замешательством и наконец переросло в изумление.

«Стены замка Фарэуэй были высоки и неприступны…»

Губы Адриана вздрагивали; дочитав последнюю страницу, он не сдержал усмешки.

«…Несмотря на надежную защиту стен королевского замка, его обитательница принцесса Оливия с годами обретала не только красоту, но и беспокойство. Она была не из тех принцесс, что покорно сидят в башнях, поджидая принца, готового брать приступом высокие стены.

По правде говоря, Оливия вовсе не нуждалась в принце. У всех немногочисленных принцев, которых ей довелось повидать, были длинные тонкие носы, роскошные бархатные туники и короны, непрестанно съезжавшие набок. Оливия находила жаб из дворцового пруда гораздо более интересными собеседниками, но поскольку у нее не было ни малейшего желания выходить замуж за жабу, она решила улизнуть из замка и отправиться на поиски настоящего принца — самого красивого, отважного и благородного на свете.

— Ты совершаешь большую ошибку, — предупредил чайник, пока Оливия однажды летним утром на цыпочках кралась через кухню, ибо в замке Фарэуэй и чайники имели свое мнение.

— Ты об этом еще пожалеешь, — добавила метелка из перьев, висящая на крючке за дверью.

— Может быть, — на ходу отозвалась Оливия. — Но лучше уж раскаиваться, чем изнывать от скуки».

Усмехнувшись, Адриан с неподдельным интересом уставился на лежащую в постели женщину. Похожа ли отчаянная принцесса Оливия на свою создательницу? Об этом ему никогда не узнать, напомнил себе герцог, с непонятным сожалением укладывая рукопись в саквояж. Еще через некоторое время он признался себе, что напрасно ночью не послушался Уилла.

На рассвете миссис 0'Хара, вошедшая в комнату больной, застала в ней Адриана. Неприятно удивившись, она попросила выйти незваного гостя. Адриан отказался от предложенного завтрака, торопясь уехать прежде, чем события минувшей ночи станут известны дотошной экономке. Кроме того, сегодня утром у него пропал аппетит.

Колину предстояло вернуться в город вместе с другом, а Уилл оставался дома, чтобы «уладить дела». Адриан был благодарен ему за помощь. Несмотря на выходки, неподобающие священнику, Уилл был добрым и славным малым — именно его Адриан согласился бы видеть рядом, испуская последний вздох.

Ожидая, когда приведут коня, Адриан вручил Уиллу туго набитый кошелек:

— Этих денег хватит на все — в том числе и на то, чтобы горничная и кучер не проболтались раньше срока.

— Об этом я позабочусь, — пообещал Уилл. Судя по его нахмуренным бровям, сегодня утром муки похмелья испытывал не один Адриан.

— Если ей что-нибудь понадобится, — продолжал Адриан, — все, что угодно…

— Знаю, Рейв. Я сообщу тебе, как только… — Он сглотнул. — Словом, я сообщу.

Перед самым отъездом Адриан нашел предлог вновь подняться наверх и в последний раз взглянуть на свою жену.

Кроме нее, в комнате никого не было. Приблизившись к постели, Адриан сжал в ладонях руку Ли, с изумлением обнаружив, что прикосновение шелковистой кожи уже стало для него привычным.

Он почувствовал, как быстро бьется жилка на запястье больной. Возможно ли такое? Ее рука казалась такой теплой, живой. Адриан осторожно поднес ее к губам, поцеловал в ладонь и как завороженный уставился на пальцы, медленно сжавшиеся в кулак.

Пора уезжать отсюда.

С наступлением утра голова у него стала ясной, и тут возникло острое подозрение, что на этот раз он зашел слишком далеко.

— Да сохранит тебя Господь, Ли, — произнес он и с дрожью добавил: — И меня тоже.

Глава 2

— Еще шерри, леди Мередит?

Мередит Гиддинг, супруга сэра Гиддинга, неисправимая ханжа и формалистка, любезно улыбнулась Адриану, чего не делала уже много лет:

— Нет, благодарю вас, ваша светлость.

В этом Адриан сомневался, хотя и понимал, что гостья жаждет не шерри, а сведений. Вместе с другими кумушками и их мужьями она явилась в дом Адриана на Гросвенор-сквер в надежде выведать что-нибудь о женщине, ухитрившейся заманить в свои сети самого неуловимого из светских холостяков. Надежды сплетниц оправдались.

Весь вечер Адриан понемногу выдавал вымышленные подробности скоропалительного романа и внезапного брака. В конце концов, именно для этого он и пригласил три избранные пары к ужину. Побеседовать с леди Мередит и ее дебелыми подругами леди Хоклифф и леди Торрингтон было все равно что поместить в «Таймс» объявление о свадьбе и о том, что его молодая супруга прибудет в город, как только завершатся приготовления к ее приезду. Покамест молодая герцогиня поправлялась после болезни в поместье, у своей сестры.

Все это в большей или меньшей степени соответствовало истине. Получив известие от Уилла, Адриан мог с прискорбием оповестить собравшихся, чем завершился его злополучный брак, а затем изведать радости беззаботной жизни скорбящего вдовца.

Казалось бы, такие мысли должны были воодушевлять его. Но вместо этого Адриан ощущал непривычную тяжесть на сердце. Ему то и дело хотелось ослабить галстук. С тех пор как он вернулся в город, прошло уже две недели, а от Уилла не было ни слуху ни духу. Значит, развязка могла наступить с минуты на минуту.

Неужели бедняжка страдает до сих пор? Задумавшись об этом, Адриан всерьез заволновался, но еще больше беспокойства причиняло ему собственное волнение. Время не воротишь, сделанного не поправишь, оставалось лишь выжидать. Черт бы побрал Уилла! Зачем держать лучшего друга в неведении? Адриан давно отправил бы к Уиллу посыльного, если бы не опасался дать городским кумушкам новую пищу для сплетен — не говоря уже о необъяснимой, но неистребимой боязни поторопить события.

— Довольно рассказов о войне, Торрингтон, — заявила леди Хоклифф супругу своей приятельницы, дружески потрепав графа по руке. — Мы просто обязаны узнать о таинственной супруге Рейвена.

Адриан изобразил чуть смущенную и задумчивую улыбку.

— От друзей у меня нет никаких секретов, леди Хоклифф. Просто стрела Купидона в очередной раз попала в цель. Жаль, что Ли сегодня нет с нами. Невозможно передать словами ее красоту и прекрасный характер.

Леди Мередит одарила его изумленным и одобрительным взглядом.

— Господи помилуй, Рейвен, мне и в голову не приходило, что под маской всем известного ловеласа скрывается такой романтичный юноша!

Маркиз Хоклифф, гораздо ближе знакомый с Адрианом, подозрительно прищурился.

Адриан потупился со смущенной улыбкой:

— Об этом не догадывался даже, я, мадам.

— Скажите, Рейвен, она и вправду так прекрасна, как говорят? — допытывалась леди Хоклифф.

Адриан кивнул:

— Поистине небесное создание! Можно сказать, существо не от мира сего.

— Ну, таким ответом вы не отделаетесь. Какого цвета ее волосы?

Адриан на миг прикрыл глаза и позволил слегка дрогнуть уголкам губ.

— Цвета пылающих каштанов.

— А глаза?

— Как трава на летнем лугу — густая, сочная зелень, одновременно и теплая, и прохладная. Цвет ее лица безупречен, как свежие сливки, а губы нежны и соблазнительны, словно лепестки розы…

Адриан опасался, как бы от столь приторного описания не стошнило даже его самого. Однако леди Хоклифф осталась довольна.

— Как поэтично! — задумчиво вздохнула она. — Стало быть, вас пленила именно ее красота?

— Поначалу да. — Адриан не забыл благоговейным жестом вскинуть руки. — Но едва она заговорила, меня опутали бархатные цепи ее кротости, великодушия, доброты… Умоляю, не будем больше об этом! Разлука и без того невыносима…

— Странно, зачем вы вообще расстались с молодой женой? — заметила леди Мередит. — Почему вы здесь, в городе, а не рядом с ней?

— Только потому, что такова была настоятельная просьба моей жены. Судя по письму ее сестры, Ли не хочет, чтобы я видел ее бледной и изнуренной. Я, разумеется, поспешил заверить, что для меня она всегда останется совершенством. Но видит Бог, я слишком влюблен, чтобы отказать даме хоть в чем-нибудь, даже ценой разлуки.

Дождавшись, когда хор женских вздохов утихнет, Адриан продолжал:

— Так что теперь мне остается лишь ждать, мечтая о дне, когда возлюбленная воссоединится со мной и ее ангельский голос наполнит этот пустой дом.

— Она поет?

— Как соловей, — подтвердил Адриан.

— И музицирует?

— Виртуозно. Она училась в Риме.

— Стало быть, она получила образование за границей?

— Да, в монастырской школе.

Не выдержав, леди Торрингтон расхохоталась, а остальные ограничились изумленными усмешками.