Да, он не пришел, решив избежать сцены прощания, и это, безусловно, момент положительный.

И тем не менее поддерживать за обедом оживленную беседу с Френсис и графом Сюзанне было чрезвычайно трудно.

И аппетит пропал.

И никак не удавалось отделаться от мысли, что на самом деле она уязвлена – как его нынешним отсутствием, так и его поведением последние два дня, когда он тщательно избегал оставаться с ней наедине. Ведь Сюзанна поняла, что делал он это намеренно.

Наверное, тот поцелуй, – который, как ни крути, все же нельзя назвать настоящим, – разрушил их дружбу.

Но вот он все-таки явился.

Один.

И застал ее одну. Однако когда граф сказал, что они с Френсис, пожалуй, прогуляются с ними, виконт Уитлиф этому не обрадовался. Он промолчал. А Френсис, как видно, решила, что она хочет провести несколько минут перед отъездом с ним наедине.

Хотела ли она этого?

Они с Френсис собирались пройтись вокруг озера. Вдвоем. И граф пообещал за обедом оставить подруг одних, чтобы они смогли наговориться перед долгой разлукой.

Рука виконта Уитлифа, за которую держалась Сюзанна, была напряжена, а мускулы словно окаменели. Пока они шли по лугу к лесу, где буйствовала дикая растительность, он молчал.

Сюзанна невольно вспомнила, как в день своего знакомства, состоявшегося не далее двух недель назад, они полпути от Харфорд-Хауса к Баркли-Корту проделали в гробовом молчании.

Однако нынешнее молчание было совсем иным.

Ей просто не верилось, что каких-то две недели назад она не знала виконта Уитлифа. Правда, видела раз, но очень давно, в детстве.

– Ну вот мы и пришли, – наконец прервала она молчание, указывая вперед на отчетливо просматривавшуюся среди деревьев тропу. – Девственная природа. Тропа бежит через лесок по холму к речке с мостиком, затем тянется вдоль реки, уходит за водопад к озеру и заканчивается у дома.

– Длинный маршрут. – заметил Уитлиф.

– Да.

– Вы готовы проделать его? – спросил Питер.

– Я люблю ходить, – ответила Сюзанна.

– Я тоже, – сказал он. – Я исходил все Шотландское нагорье и Озерный край. Хочу как-нибудь совершить поход по Северному Уэльсу.

– Я слышала, гора Сноудон – что-то фантастическое, – подхватила Сюзанна, – там труднопроходимые места и очень красиво.

– Да, – подтвердил Питер, – так говорят.

Тропа оказалась удобной и ухоженной, поэтому они вполне поместились на ней рядом. Кода они ступили под сень деревьев, стволы которых возвышались вокруг, точно колонны в храме, у Сюзанны с Питером тотчас возникло ощущение оторванности от привычного мира. В вышине выводили свои трели птицы.

– Любопытно было бы послушать о ваших походах, – сказала Сюзанна.

Питер отозвался не сразу. Он повернул к ней голову, но Сюзанна, почувствовав это, продолжала смотреть прямо перед собой.

– Если вам угодно, – тихо заговорил он, – мы с вами можем выбрать такие темы, которые либо вы, либо я, либо мы оба сможем обсуждать долго и красноречиво. А вернувшись к дому, поздравим друг друга с тем, что, преодолев первые минуты неловкого молчания, дальше уж говорили не умолкая, после чего, счастливые, благополучно простимся. И на этом все закончится.

Сюзанна не знала, что отвечать. Ведь в его словах не заключалось вопроса.

– Да, – наконец произнесла она.

– Так вы этого хотите? – Он наклонился к ней ближе, и она наконец отважилась повернуть к нему голову и посмотреть ему в глаза, которые сейчас в тени деревьев выглядели темнее обычного. Они оказались всего в нескольких дюймах от ее глаз.

На ее беду.

– Нет, – проговорила она, не зная, что хочет выразить этим словом, но уверенная в том, что болтать о всяком вздоре не желает.

Никогда.

– Нет, – повторила она уже тверже и, коротко улыбнувшись ему, снова отвернулась и устремила взгляд вперед. – Но что вы в таком случае предлагаете?

– Давайте просто будем наслаждаться этим днем и обществом друг друга. Давайте немного посмеемся, – сказал Питер. – Только уговор: все будем делать от души. Как настоящие друзья.

В самом деле, нет причин впадать в меланхолию, думала Сюзанна. Пройдет неделя, год – она оглянется назад и пожалеет, что так глупо использовала дарованное ей время, думая о будущем, где ее ждет пустота. А с чего она взяла, что в будущем ее ждет пустота? С чего она взяла, что у нее вообще есть будущее?

– Хорошая мысль! – Сюзанна рассмеялась.

– По-моему, так просто блестящая.

Питер рассмеялся вслед за ней. И это беспричинное веселье – ибо никто из них не сказал ничего смешного – оказалось очень приятным. Сюзанну внезапно охватило счастье. Нет, она не станет заглядывать в будущее.

– Вы не замечали, – обратилась она к Питеру, – что значительную часть своей жизни мы проживаем в прошлом, а еще большую – в будущем? Не замечали, как настоящее часто проходит не замеченным нами?

– Пока не становится прошлым, – подхватил Питер. – И лишь тогда удостаивается нашего внимания. Да, вы совершенно правы. Как вы думаете, сколько мгновений настоящего уйдет в прошлое, пока мы дойдем до дома? Как долго может длиться миг настоящего? Кто-то, возможно, взялся бы утверждать, что он длится бесконечно долго – целую вечность.

– Или, напротив, несравненно короче секунды, – предположила Сюзанна.

– Как видно, мы тут снова имеем дело с наполовину пустым или наполовину полным стаканом, – сказал Питер. – Как вам кажется, не впадаем ли мы в философствование? Это опасно. Еще немного, и мы попытаемся выяснить, сколько ангелов могут танцевать на булавочной головке…

– Либо нисколько, либо бесконечное множество, – подсказала Сюзанна. – Я правда, никогда не знала, какой ответ верен, первый или второй. Если он вообще существует.

– Ну так как? – продолжил Питер. – Будем стараться, чтобы либо миг настоящего длился как можно дольше, либо мириады мгновений следовали одно за другим?

– Будем! – рассмеялась Сюзанна.

Они побрели вперед. Сюзанна приподняла голову. На ее лицо попеременно ложились, сменяя друг друга, то прохладный узор теней, то теплые блики. Она слышала пение птиц, жужжание насекомых и суету невидимой дикой природы, чувствовала запахи земли, растений и аромат мужского одеколона. Она ощущала каждую шероховатость, каждый камешек под ногой и стальную, но сейчас расслабленную и теплую под тканью рукава руку Уитлифа, о которую она опиралась.

Она с улыбкой повернула к нему голову и заметила, что и он улыбается ей – ленивой, искренней, счастливой улыбкой.

– Впереди есть место, где можно присесть, – сказал он. – Предвижу, что оттуда открывается чудный вид.

– Точно, – кивнула Сюзанна. – Это тропа проложена с чрезвычайной предусмотрительностью – все в угоду гуляющим. Вы уже имели возможность убедиться в этом, когда мы с вами ходили к водопаду.

Они немного постояли, созерцая открывавшийся в проеме между деревьев – на первый взгляд естественном – вид: бескрайние луга, за ними дом и конюшни, а в центре пейзажа, как на картине, дуб.

Вот она стоит и созерцает эту красоту здесь и сейчас, думала про себя Сюзанна, пытаясь, не пошевелив пальцами, прочувствовать все до конца, навсегда запомнить даже такие подробности, как ощущение мягкой ткани рукава виконта Уитлифа.

– Тропа поднимается на холм, – сказала она, указывая вперед. – Сверху открываются великолепные виды. Самый живописный, по-моему, – это вид на реку с маленьким мостиком.

Прежде чем подняться на пригорок, они останавливались не раз, чтобы полюбоваться то рукотворной красотой парка, то сельской идиллией, то раскинувшимися вокруг бескрайними пашнями.

– Видели бы вы Сидли, – сказал Питер, щурясь вдаль, когда они замерли, глядя на пестрое мозаичное покрывало полей, разделенных живыми изгородями. – Вы, кажется, там не бывали. Я нигде не видел ничего красивее Сидли. Скорее всего я сужу пристрастно. Наверняка. Даже здесь щемит. – Он похлопал ладонью по груди и, неожиданно повернувшись к Сюзанне, хитро улыбнулся. – Щемит тот самый орган в груди, качающий кровь.

– Это сердце, средоточие наших самых высоких чувств, – признала Сюзанна, – хотя бы только потому, что мы его избрали их средоточием. Как, наверное, чудесно, иметь свой собственный дом. Я вас понимаю, это естественно, что вы воспринимаете свое имение не столько разумом, сколько через призму собственных чувств.

– Надеюсь, у вас тоже когда-нибудь будет свой дом, – сказал Питер, потрепав ее по руке, которой она держала его под локоть.

Они двинулись дальше по тропе, сначала спускавшейся по склону поросшего лесом холма, а потом снова забиравшей вверх и выводившей на открытое пространство, откуда наконец открывалась река. Ее русло здесь было значительно уже, чем при впадении в озеро. Берега соединял маленький деревянный мостик, так сильно выгнутый, что на нем с обеих сторон были сделаны ступеньки. Бежавшая под ним река с заболоченными берегами из-за отражавшихся в ней деревьев казалась темно-зеленой.

– Да, – проговорил Питер, когда они остановились, – вы совершенно правы. Это самый живописный вид из всех. Даже лучше того, что открывается от водопада. Там потрясающая картина, но, как и большинство здешних пейзажей, она, кроме девственной природы, захватывает еще и пространство обитания человека. Здесь же перед нами только красота дикой природы.

Сюзанна, выпустив руку Уитлифа, повернулась к нему лицом. Возвышавшийся за ними холм уходил в самое небо. Сзади и по бокам их сплошь окружали деревья. Они густо росли также внизу по берегам реки с мостком, подбитые снизу сплошным покрывалом из подлеска и папоротника.

– Мне это раньше не приходило в голову, – сказала Сюзанна. – Но вы правы. Наверное, я именно поэтому люблю здесь бывать. Здесь находишь…

– Убежище?

Но Сюзанна, нахмурив брови, отрицательно покачала головой.

– Скорее, уединение, – уточнила она. – По-моему, это более удачное слово.