Мэри Бэлоу - Просто волшебство

За завтраком выяснилось, что Рейкрофт с сестрой решили отправиться утром в Баркли-Корт проститься с мисс Осборн, по пути захватив с собой сестер Калверт.

– Вы просто обязаны присоединиться к нам, лорд Уитлиф, – сказала мисс Рейкрофт. – Разве это не грустно, что мисс Осборн уезжает?

Приняв их предложение, Питер получал прекрасную возможность проявить учтивость и лично попрощаться с ней, но сделать это в безопасной обстановке, то есть на людях. Да, это было бы наиболее разумно. Кроме того, путь в Баркли-Корт и обратно он проделал бы в приятном обществе четырех молодых девиц.

Но когда он открыл рот, чтобы ответить, слова, слетевшие с его уст, оказались вовсе не теми, что он намеревался произнести.

– Нынче утром я обещал навестить мисс Ханидью, – солгал он. – Но я постараюсь заехать в Баркли-Корт позже.

Мисс Рейкрофт сделала недовольное лицо, но не предложила – что, по мнению Питера, было бы естественным – отложить поход в Баркли-Корт на послеобеденное время, чтобы отправиться туда вместе.

Рейкрофт с сестрой пошли в Баркли-Корт вдвоем, а Питер провел утро у мисс Ханидью, где, несмотря на ее бурные протесты, колол дрова. За свой труд он был вознагражден шумными выражениями признательности прослезившейся мисс Ханидью и ее настойчивыми уговорами съесть не менее полдюжины кексов, испеченных экономкой, которые на сей раз оказались подозрительно черными снизу и каменно твердыми внутри. И напоследок, перед возвращением в Харфорд-Хаус, Питер вышел погулять с собачкой.

Утро выдалось облачным: это был один из тех дней, который никак не может определиться – то ли разразиться дождем, то ли просиять солнышком? Если б пошел дождь, Питер убедил бы себя остаться дома, сыграть партию в шахматы с отцом Рейкрофта, всегда готовым сесть за доску с человеком, способным хоть в некотором приближении стать ему достойным противником.

Небо, однако, расчистилось, и выглянуло солнце. Питера потянуло на улицу.

Приехав в Баркли-Корт, он оставил лошадь в конюшне на попечение конюха и решительно зашагал к дому. Когда он поднялся по полукруглой лестнице, дворецкий, уже встречавший его в дверях, объявил, что его сиятельство с дамами только что отобедали и, несомненно, будут рады принять его в гостиной.

Следуя за дворецким наверх, Питер решил про себя, что пробудет минут пятнадцать – двадцать, не более. Пожелает Сюзанне Осборн счастливого пути и удачи в новом учебном году. Возможно, поцелует ей руку, а может, и не поцелует, может, только склонится над ней.

Да что это за странная нерешительность, в конце концов! Ведь она не в его характере, горестно размышлял про себя Питер. Соответствующая случаю учтивость всегда давалась без труда, так что ему обдумывать свое поведение заранее не приходилось.

Дворецкий Смадерс торжественно распахнул перед Питером двери гостиной, будто собирался возвестить о прибытии самого принца Уэльского… и замер на месте.

Сюзанна Осборн, сидевшая у окна, поднялась. Кроме нее, в комнате никого не было.

– Граф и графиня спустились вниз, в библиотеку, мистер Смадерс. Разве вы их не видели? – проговорила она.

Дворецкий обратил на гостя до смешного обиженное лицо, однако Питер его опередил.

– Но я явился в первую очередь к мисс Осборн, Смадерс, – сказал он. – Если она примет меня.

Дворецкий снова повернулся к одинокой обитательнице гостиной.

– Конечно, – проговорила Сюзанна и вышла на середину комнаты. – Все в порядке, мистер Смадерс. Как поживаете, милорд?

А поживал он неважно. Его снова охватила какая-то безотчетная паника, которую он впервые почувствовал, проснувшись сегодня утром. Он видит ее в последний раз. Завтра утром она уедет. А через день после нее уедет и он. Уверять себя, что неделю спустя он и думать о ней забудет, не имело смысла.

Питер, улыбнувшись, прошел вперед, а дворецкий закрыл двери.

– Нынче утром Френсис получила приглашение этой осенью дать несколько концертов в Лондоне, – объяснила Сюзанна. – Они с графом спустились в библиотеку, чтобы уточнить даты и составить планы. Но они скоро вернутся.

«Они скоро вернутся». Их отсутствие внезапно показалось Питеру нежданной удачей, которой он тем не менее ранее избегал.

Он заметил, что лицо Сюзанны под легким загаром бледно. И еще: в ее глазах появилось что-то новое… что-то особенное – они оставались серьезными, даже когда она улыбалась. Она, подумал Питер, так же как и он, понимает, что они видятся в последний раз.

Конечно же, она понимала это. За десять дней между ними завязалась самая настоящая дружба. Какой же он глупец, что на целых два дня лишил и ее, и себя радости общения!

– Я приехал попрощаться, – сказал он.

– Понимаю, – тихо ответила она.

– Я очень рад знакомству с вами, – продолжил Питер и только сейчас, к своему ужасу, осознал, как много нового он мог бы узнать о ней… если б только у них было больше времени.

– Да, – сказала она. – Я тоже очень рада.

– Вчерашняя поездка была великолепной, – сказал Питер.

– Да, – кивнула Сюзанна. – Я никогда прежде не бывала в Тонтоне.

– Я тоже, – признался Питер.

Сюзанна сглотнула комок в горле и на миг отвернулась.

– Надеюсь, ваше путешествие домой послезавтра пройдет благополучно, – сказала она.

– Надеюсь. Благодарю вас. – Питер сцепил руки за спиной.

– Могу ли я…

– Не согласитесь ли вы…

Они заговорили одновременно и одновременно замолчали, и Сюзанна жестом попросила его продолжать.

– Не согласитесь ли вы прогуляться со мной? – спросил Питер, оставляя свой первоначальный план пятнадцатиминутного визита вежливости. – Сегодня чудный день.

– Мне нужно взять шляпу, – сказала Сюзанна.

Оставив его у лестницы, она бросилась к себе наверх, а Питера вновь охватила паника: вдруг они не успеют выйти из дома до возвращения Эджкома с женой из библиотеки? Ведь сегодня их последний день. И его последний шанс. Завтра в это время…

Последний шанс на что?!

Направляясь к выходу, они столкнулись с выходившими из библиотеки Эджкомом и графиней, которые, завидев их, тут же растворились в гостеприимных улыбках.

– А-а, это ты, Уитлиф, – приветствовал его Эджком. – Смадерс доложил нам о тебе. Прости за недоразумение, приятель. Мы как раз шли повидаться с тобой. Ведь ты еще не уходишь, правда?

– Прошу вас, останьтесь, – попросила графиня.

– Мы с мисс Осборн собрались прогуляться, – объяснил Питер. – Грех не воспользоваться такой дивной погодой.

– Советую вам прогуляться по тем тропкам, где на первый взгляд не ступала нога человека, – предложил Эджком. – Там очень живописно, но красота эта, конечно, рукотворная. Пожалуй, мы с Френсис составим вам компанию, ты как, Френсис?

Графиня положила руку ему на плечо.

– Вчера, как помнится, ты был недоволен, – сказала она, – что я на пикнике слишком долго находилась на солнце. Помнишь?

– Что?

Граф, нахмурившись, посмотрел на нее с высоты своего роста.

– Думаю, мне лучше сегодня не выходить из дома, – продолжила графиня.

В глазах Эджкома мелькнуло понимание. Все понял и Питер.

– Ты права, любовь моя, – согласился Эджком. – Я останусь с тобой. Вы не против, Сюзанна?

– Нет, конечно, нет, – ответила она.

– Солнечный удар – дело опасное, – прибавил Питер.

И они с Сюзанной Осборн вышли из дома одни – с благословения графини Эджком.

Благословения на что?

Она, кажется, все верно поняла. Не думала же она, что?..

Однако он не пожелал более терять время, изводя себя разными вопросами, не пожелал упускать последний бесценный шанс остаться наедине с Сюзанной Осборн, его новым другом.

Молча он предложил ей руку, и Сюзанна, не глядя на него, оперлась на нее.

И к нему внезапно пришло какое-то неведомое ему ощущение гармонии, к которому тем не менее примешивалась тревога.

Пожитки Сюзанны были почти собраны. Она сама укладывала их после завтрака, хоть Френсис и не велела ей беспокоиться, обещая попозже прислать к ней свою горничную. Однако Сюзанна, пока они с Френсис болтали, призналась, что кое-что она предпочитает делать сама, не полагаясь на усердие слуг.

Сюзанна выглядела довольно бодрой. Ее радовало возвращение домой: ведь школа была ей домом. Самым настоящим домом. А ее коллеги и ученицы – ее семьей.

Она решительно прогнала от себя уныние, не оставлявшее ее после бала. Ведь две недели в такой роскошной обстановке и в обществе дорогих ее сердцу – старых и новых – друзей были чудесны. Если этого мало, прибавьте ко всему прочему поездку в экипаже с джентльменом, соревнование с этим же джентльменом в гребле (в котором, к слову, она победила), а также ее первый в жизни бал (Сюзанна в итоге решила, что эту провинциальную ассамблею вполне можно назвать балом). Там она танцевала весь вечер напролет, – пропустив лишь два танца, – и каждый раз с новым кавалером. Ей посчастливилось даже вальсировать, и ее в первый раз поцеловал мужчина (Сюзанна в итогe решила, что то беглое соприкосновение губ вполне можно назвать поцелуем). Да, мужчина и женщина, связанные узами дружбы, могут целоваться, хотя за этим стоит скорее теплая привязанность, чем романтические чувства.

Сюзанна – весьма благоразумно! – решила в мельчайших подробностях сохранить в памяти события этих двух недель и, возвращаясь к ним в будущем, радоваться, а не грустить.

Хорошо, что последние два дня виконт Уитлиф не выделял ее из всех. Они обменивались приветливыми улыбками и даже вели беседы, но, как и все остальные, лишь на правах добрых знакомых.

Хорошо, что этим утром он не приехал вместе с мистером Рейкрофтом, его сестрой и девицами Калверт. Прощаясь, все четыре молодые леди по очереди обняли ее, а мисс Рейкрофт и мисс Мэри Калверт даже прослезились. Мистер Рейкрофт дружески потрепал ее по руке и, сжав ее в ладонях, пожелал Сюзанне благополучного возвращения домой и удачного начала учебного года.