Сюзи вырвала у него газету.

— С первого взгляда влюбляешься в новое бистро, где молодой шеф-повар Франк Лестафье тешит наши вкусовые рецепторы изумительными блюдами домашней кухни — ароматными, легкими, радующими душу и тело… Короче говоря, здесь вам каждый день подадут воскресный обед, который не придется есть в компании старых тетушек, и не нужно будет полночи мыть посуду накануне новой рабочей недели…

— Ну и? Что это, по-твоему? Биржевые новости или жареный цыпленок? Не-не-не, закрыто! — закричал он посетителям, решившим зайти «на огонек». А-а, ладно, давайте, чего уж там… Прошу… Еды на всех хватит… Венсан, позови своего чертова пса, или я суну его в морозилку!

— Рошешуар, к ноге! — скомандовал Филибер.

— Барбес… А никакой не Рошешуар…

— Предпочитаю имя Рошешуар… Не правда ли, Рошешуар? Иди к своему дядюшке Филу, он даст тебе вкусную косточку…

Сюзи расхохоталась.

Она теперь все время смеялась, Сюзи.

— А, вот и вы наконец! Слава богу, в кои веки раз сняли-таки темные очки! Она слегка жеманилась.

Если молодую Фок он пока не укротил, то старая ела у него с руки. В его присутствии мать Камиллы всегда «держалась в рамочках» и взирала на него томно-влажными глазами любительницы прозака…

— Мама, представляю тебе мою подругу Аньес… Ее муж Петер. Их малыша зовут Валентин…

Она предпочитала говорить «подруга», а не «моя сестра».

Не стоит устраивать психодраму. Тем более что всем по фигу, кто как кого называет… Кроме того, Аньес действительно стала ее подругой, так что…


— Ага! Ну наконец-то! Мамаду и К°! — закричал Франк. — Принесла, что я просил?

— Принесла, принесла, и ты, давай поаккуратней, это тебе не птичий помет… Что нет, то нет…

— Спасибо, блеск, ты моя суперМамаду, пошли, поможешь…

— Уже иду… Сисси, поосторожней с собакой!

— Не бери в голову, он очень добрый…

— А ты не учи меня воспитывать ребенка… Ну? Где она, твоя кашеварня? Господи, какая маленькая!

— Естественно! Ты же заняла все свободное место!

— Эй, да это же та старая дама, которую я у вас видела, так? — спросила она, кивнув на фотографию в рамке под стеклом.

— Поосторожней, дорогая! Это мой талисман…

Матильда Кесслер соблазняла Венсана и его приятеля, пока Пьер пытался втихаря стибрить меню. Камилла увлеклась изучением «Gazetin du Comestible», гастрономического издания 1767 года, что и подвигло ее изобразить совершенно невероятные блюда… Выглядело просто изумительно. А кстати… Где оригиналы?

Франк был возбужден до предела — он с утра не вылезал из кухни… Раз уж все пришли…

— Давайте, все за стол, остынет! Горячее! Горячее подано!

Он поставил в центр стола огромную гусятницу и убежал за разливной ложкой.

Филу наполнял стаканы. Безупречный, как всегда.

Без него успех не был бы столь стремительным. Он обладал чудесным даром: люди, с которыми он общался, мгновенно расслаблялись, он умел каждому сказать комплимент, находил темы для разговора, шутил, в нем было то, что во всем мире называют «french coquet-terie» — «французским обаянием»… Он целовался при встрече со всеми завсегдатаями из квартала… Даже со своими четвероюродными братьями…


Принимая гостей, он быстро соображал и четко излагал, мгновенно находя нужные слова.

Как черным по белому написал давешний журналист, он был «душой» этой маленькой шикарной кафешки…


— Давайте, давайте… — шумел Франк, — я жду ваши тарелки…

В этот момент Камилла, уже час игравшая с маленьким Валентином в прятки, бросила этак небрежно:

— Ох, Франк… Как бы я хотела такого же…

Он обслужил Матильду, вздохнул… черт, все приходится делать самому… бросил половник в котелок, развязал фартук, повесил его на стул, взял малыша, отдал его матери, поднял свою любимую, закинул ее на плечо — на манер мешка с картошкой или коровьей туши, крякнул… надо же, как поправилась… открыл дверь, пересек площадь, вошел в отельчик напротив, за руку поздоровался со своим приятелем-портье Вышаяном — он его подкармливал, — кивком поблагодарил за ключи и начал подниматься по лестнице, улыбаясь самому себе и всему остальному миру.