— Прости, но такие дела никогда не были твоей стезей.

— Все бывает в первый раз, — философски заметил Женя, но услышав возмущенное шипение девушки, тут же исправился: — Да ладно, Лён. Я уверен в тебе, себе и твоем молодом человеке. Все будет отлично.

— Ладно. Я жду тебя.

— Ага. И не волнуйся.


Женя подъехал ровно через двадцать минут, как и обещал. Лёне всегда нравилась эта черта в друге — пунктуальный, внимательный. Почти джентльмен. А взъерошенные белокурые волосы, озорные зеленые глаза и упрямый подбородок только добавляли ему шарма и разбитых женских сердец к его ногам. Хотя Алена могла держать пари, что не только женских. Пришлось убедиться в этом, когда на 22-ое Наташино День рождения они завалились в гей-клуб.

В свои тридцать три он выглядел веселым, легкомысленным и несерьезным. И такая внешность очень часто обманывала людей, и когда акула Евгений Толстов вцеплялся им в горло и разрывал его, они были уверены, что перед ними по-прежнему милый и обаятельный зеленоглазый блондин нордической внешности.

— Мы не опаздываем? — с волнением пятый раз за две последние минуты переспрашивала у него Лёна. — Точно все по расписанию?

Женя закатывал глаза, цокал языком и, зная Алену как облупленную, подбадривал подругу как мог.

— Ааа. Мы опоздали! — Женя взял со стула ее пальто и помог ей его надеть. — Я забыл перевести часы. Все! Мы пропали! Нам крышкааа, — фальцетом пропел он.

За что получил укоризненный взгляд от Лёны.

— Не смешно.

— Тогда бери документы и поехали.

До здания суда они домчались рекордно быстро. Каким-то образом Женя смог объехать все пробки и заторы, которых в ее родном городе по прошествии стольких лет стало только больше. Алена мысленно благодарила друга за то, что он дал ей в тишине и покое сосредоточиться, и мало того, удерживал ее на грани истерики и спокойствия, даже когда истерика волной цунами неумолимо начинала надвигаться на нее.

Они вышли из машины, и Женя властным и уверенным движение взял ее за руку, направляясь ко входу. Беспрепятственно дойдя до пятого этажа, они застопорились.

— Как не пускают? — возмущенно размахивала руками Лёна, глядя на равнодушное лицо охранника, любовно потирающего пистолет в своих руках. — Это бред. Я же не террорист какой-то! У меня слушание там. Или как это называется!

— Ален, никто тебе не запрещает заходить. И не запретит. Просто никто не осведомил судью и следствие о том, что потерпевшая, пропавшая на пять лет, неожиданно приедет. Я сейчас схожу, все выясню, потом они посмотрят твои документы и все. Ты можешь идти прямиком к судье. А пока, — Женя обхватил девушку за плечи, заставляя посмотреть ему в глаза, — посиди на лавочке, успокойся и подумай о хорошем. Поняла?

Лёна нахмурила, но понимая, что выбора особенно нет, с печальным вздохом кивнула. На лице Жени сразу засветилось облегчение. Он еще раз ободряюще ей улыбнулся и пошел прямо туда, куда ей вход был заказан. И этот охранником даже ухом не повел, очевидно, узнавая Толстова. Интересно, как долго Женька занимался делами Игоря в суде?

Лёна хмыкнула. Мир действительно тесен.

С недовольным выражением лица она плюхнулась на неудобную скамейку и положила ногу на ноги, напряженно следя за дверью, за которой скрылся Женя. Минуту, вторую…третью. От нетерпения она начала качать ногой и следить за лицами людей, входивших и выходивших из кабинетов.

— Пливет, — раздался детский голос откуда-то сбоку и снизу. Алена повернула голову влево, с недоумением и легкой улыбкой рассматривая маленького мальчика, примерно ровесника Кирилла, с любопытством изучающего ее. — А ты класивая.

От такого непосредственного комплимента, да еще в устах ребенка, Лёна ослепительно улыбнулась. И даже на душе стало легче. Да и все волнение и напряжение куда-то улеточились.

— Спасибо. Ты тоже, — честно сказала она мальчику с серьезным выражением лица. — Ты тоже очень красивый мальчик.

Хотя Лёне как-то не довелось пока стать матерью, но она много наблюдала за растущим на ее глазах крестнике. И поняла одну вещь. Дети просто ненавидят, когда с ними сюсюкают. Во всяком случае, ее крестник сразу напрягался и старался держаться от таких взрослых подальше. Этот малыш оказался таким же. Мальчишки, с улыбкой констатировала Лёна. Что с них взять.

— А что ты тут делаешь? — с интересом спросил он у нее.

— Жду. А ты?

— И я жду, — теперь он с таким же интересом рассматривал пистолет в руках охранника. — А ты давно ждешь?

— Нет. А ты?

Мальчик серьезно кивнул.

— А я давно. Я здесь с няней. Да. Я давно сюда плиезжаю. Но мне тут не нлавится. Хотя, — он придвинулся к ней поближе и заговорщически зашептал: — няня покупает мне много вкусностей, когда мы плиезжаем сюда. Это очень часто, — так тяжко вздохнул малыш, что Лёна мысленно прокляла тех родителей, которые таскают маленького ребенка в это отнюдь не радостное место. — Я уже не хочу столько вкусняшек. Я уже хочу домой.

— Я тоже хочу домой, — кивнула Алена, но вдруг, ей в голову пришла интересная мысль. — Ты уже отправлял письмо Деду Морозу?

Мальчик округлил глазки и неуверенно улыбнулся, показывая милые ямочки на пухлых щечках.

— Нет. А что?

— Загадай то, чего хочешь больше всего. И это сбудется! — Лёна подмигнула просиявшему мальчику.

— Все-все?

— Да! — серьезно кивнула она и, не удержавшись, взлохматила ему волосы. — Если ты себя хорошо вел. Что ты будешь просить у Деда Мороза?

Малыш сжал губы и нахмурился, продумывая просьбу. Алена удивилась, что он так долго размышлял на ту тему, на которую дети обычно любят поговорить.

— Я папу буду просить, — серьезно ответил малыш. — Я скучаю по нему.

Мальчик выглядел таким ранимым и потерянным, что Лёне захотелось как-то помочь ему, утешить, прижать к себе. Вообще, вся эта ситуация была для нее дикой. КАК можно собственного ребенка постоянно таскать по судам? Мучить так? Мать твою, это же малыш. Ему и пяти лет нету.

Алена уже потянулась к нему рукой, когда резкий оклик заставил ее вздрогнуть и обернуться.

— Костя!

Мальчик встрепенулся и как-то закрылся сразу. Уткнулся взглядом в колени и молча смотрел на свои руки.

Лёна повернулась на женский голос. Чтобы встретиться со своим кошмаром наяву.


Было неясно, в какой момент Вика полностью осознала, что перед ней сидит ее собственная повзрослевшая дочь. Сначала она просто увидела хорошо одетую молодую девушку, о чем-то говорившую с ее сыном. Костя выглядел радостным и даже довольным, что только порадовало Вику.

Последнее время Костя ходил смурной и грустный, отказывался от еды и игрушек. Няню совсем слушаться перестал, только твердил о том, что хочет к папе.

Ну а чем Вика могла в этом помочь? Она и так всю совместную их с Игорем жизнь делала все возможное, чтобы у каждого из них была нормальная семья. В конце концов, что Игорю не хватало? У него был чудесный здоровый сын, его сын, родившийся в законном браке, который Вика до сих пор вспоминала с отвращением. У него была красавица-жена, которую все компаньоны просто обожали. Но…В их семье все эти годы присутствовала Алена. Незримо жила, находилась рядом. Постоянно. Вика видела отражение дочери в глазах Игоря, а когда подрос Костик, полная Аленина копия, начиная с глаз и заканчивая ямочками на щеках, все стало поистине невыносимо.

Игорь постоянно смотрел на сына так, словно видел не его. Вика чувствовала себя лишней. Черт побери, это она родила Костю! ОНА! А не незримая, неизвестно где и как живущая Алена. Это она вынашивала его и рожала. Это Вика целый год приходила в себя после родов, а Игорь ни разу ей не помог. Ни разу. Ни в чем. Даже какого-то ласкового слова она не дождалась от него. Или хотя бы "спасибо" за здорового и крепкого наследника.

Вика всегда язвительно и злобно ухмылялась, когда вспоминала то время. Неет, Игорь предпочел свалить из дома. Купил себе квартиру в городе, в центре, но как можно дальше от их дома. Хотя каждый день приезжал к Косте и проводил с ним целые дни. А ее…она была для него пустым местом, даже хуже. К пустому месту, по крайней мере, не испытывают отвращения.

Первый год, если там можно сказать, их совместной жизни был самым сложным для Вики. После родов она стала походить на корову с растяжками, Игорь на нее не глядел не то что как на женщину, а как на человека. И вообще, при живом муже Вика жила вдовой. Черт, Игорь даже не дал ей свою фамилию. Тогда в ЗАГСе это было похоже на удар под дых. Вика никогда не думала, что такой спокойный и в чем-то благородный мужчина, с которым она прожила тринадцать лет, может быть способен на такую подлость. И к кому? К матери собственного ребенка.

В тот же год Вика окончательно разругалась с матерью. Они и так с ней никогда хорошо не общались, в основном, из-за непростого характера мамы. Но когда Лёна уехала, даже мать перестала общаться с Викой. Справедливости ради стоило сказать, что и с Игорем она общалась не больше, но их с ее мужем объединял Костик. А Вика никому была не нужна — ни матери, ни мужу.

Даже сын, который ее любил, все равно тянулся больше к отцу и бабке, чем к родной матери. И из-за этого Вика и от Костика начала отдаляться.

В конце концов, ей надоело безразличие семьи, сочувствующие взгляды знакомых и жалость друзей. Хоть ей и было за немного за сорок, она была по-прежнему красива. Но это была зрелая, темная и экзотическая красота, которая привлекает мужчин всех возрастов.

Первый раз Вика изменила Игорю, хотя она и не считала это изменой, через год после свадьбы. Она восстановила форму, похорошела и была обижена на весь свет. Они выбрались на юбилей какого-то важного чиновника их города. Тогда Вика весь вечер ловила на себе множество восхищенных мужских взглядов. И не только восхищенных. И только ее собственный муж ее не замечал.