— Вам обеим был необходим этот перерыв.

Моя падчерица Изабелла жила со мной два года. Или, если быть точной, три, поскольку мы с Гарретом взяли над ней полную опеку, когда его бывшая жена умерла от рака. Иззи осталась без матери, когда была в седьмом классе. А в середине восьмого — а именно 31 октября — потеряла и второго родителя. Его, впрочем, забрала не болезнь. Во время вечеринки в честь Хеллоуина моего мужа арестовали за создание в своей инвестиционной компании финансовой пирамиды. В момент задержания он был в пиратском костюме. Какая ирония.

— Соглашусь. С тех пор, как я вернулась домой, она ведет себя ровно. Однако скоро это изменится. В воскресенье день посещений. Обычно после визита к отцу она вредничает не меньше недели. А в этом месяце я написала ему письмо и попросила сказать ей, что в следующем году она не сможет ходить в частную школу, поскольку ее обучение там мне не по карману. Поэтому она будет в особенно дурном настроении.

Наши ежемесячные паломничества на север всегда были сложными. Так как в штате Нью-Йорк несовершеннолетним не разрешалось посещать заключенных без сопровождения взрослых, мне приходилось видеться с бывшим мужем из месяца в месяц лишь ради того, чтобы приемная дочь, которая меня ненавидела, могла навестить своего отца.

— За то что ты каждый месяц возишь ее, тебе гарантировано место в раю.

— Надеюсь, что нет. Без тебя там будет одиноко.

Анна рассмеялась.

— Мне пора. Мы приехали.

— Отличной поездки! Не залети! Я еще не готова стать тетей.

— Сказала женщина, у которой под опекой пятнадцатилетка.

— М-м... потому и прошу: предохраняйся!

— Люблю тебя. Позвоню, когда вернемся.

— Тоже люблю тебя, Анна Б. Уинер.


***


— Миссис Локвуд? — окликнул меня тюремный охранник, не отрывая глаз от планшетки.

Я повернулась к Иззи.

— Готова?

Она вытащила из ушей наушники и пошла забросить их в шкафчик. Если я всегда оставляла запрещенные предметы в машине, то Иззи не могла обойтись без наушников даже то короткое время, пока мы ждали, когда нас пустят к ее отцу. И не дай бог мне было хотя бы заикнуться об этом. Как и большинство ее сверстников, она не вынимала эти штуковины из ушей двадцать четыре часа семь дней в неделю.

Я подошла к сержанту, которого прежде не видела.

— Я Наталия Росси, навещаю Гаррета Локвуда. Вы называете меня миссис Локвуд, но теперь моя фамилия — Росси.

Он просмотрел бумаги.

— В списке одобренных посетителей указано: Наталия Локвуд, жена. Вы не она?

— Да. Ну… нет. Была женой в первые визиты, но сейчас мы в разводе, и теперь меня зовут Наталия Росси — как на правах, которые я вам показала.

— Вам стоит попросить заключенного обновить список имен.

Я уже просила. Всякий раз, когда приходила. Но придурок отказывался вписывать меня с девичьей фамилией.

— Может, я могу заполнить какую-нибудь форму сама?

— Только заключенный может запросить обновление списка.

Просто замечательно. Ладно, плевать.

— Я бы все равно оставила фамилию Локвуд, — раздался из-за спины голос Иззи. Я не заметила, что она вернулась от шкафчика. — Уж получше, чем Росси.

Я прикусила язык, чтобы не возразить, что даже фамилия Уинер намного лучше фамилии этого лживого вора. Мы с Иззи прошли в помещение, где находилось еще несколько посетителей, и вскоре нас отвели в комнату для свиданий. Гаррет уже сидел за столом. Увидев нас, он поднялся и улыбнулся ослепительной улыбкой, которая лишила его инвесторов миллионов, а меня — трусиков и достоинства.

Пока мы шли, его взгляд был прикован ко мне, хотя его дочь чуть ли не бежала ему навстречу. Она коротко обняла его, что разрешалось делать в начале и в конце посещения. В этот момент в ней проявилась та уязвимая девочка, которой она в действительности и являлась. Иззи изо всех сил старалась казаться сильной и вести себя так, будто ей на все наплевать, но внутри нее по-прежнему жила маленькая девочка, потерявшая и мать, и отца. Она боготворила Гаррета даже с учетом всего, что он сделал.

Когда Иззи выпустила его из объятий, он потянулся ко мне. Я отступила назад и кивнула.

— Здравствуй, Гаррет.

Он нахмурился.

— Привет, Нат. Выглядишь роскошно.

— Схожу за водой. Иззи, тебе что-нибудь принести?

Отвечая, она даже не удосужилась взглянуть на меня.

— Нет.

По правилам несовершеннолетнего должен был сопровождать опекун, однако от меня не требовалось сидеть за одним столом с бывшим мужем. Я находилось здесь ради его дочери, пусть она и не ценила моих ежемесячных жертв. Подойдя к торговому автомату, я купила бутылку воды и села за свободный столик в другом конце помещения.

В течение часа я несколько раз косилась в их сторону, проверяя, как Иззи. Меня раздражало, что мой взгляд на мгновение задерживался на лице Гарретта. Даже после двух лет тюрьмы, с бледной кожей и темными кругами под глазами, он по-прежнему оставался невероятно красивым мужчиной. Но на своем горьком опыте я усвоила, что красивое лицо ничего не стоит, если у человека безобразное сердце.

Когда охранник объявил, что время посещения подходит к концу, я подошла к Иззи. Я могла бы подождать ее у двери, но мне не хотелось, чтобы она уходила в одиночку.

Гаррет использовал каждое приветствие и прощание для манипуляции мной.

— Иззи, могу я поговорить с Нат наедине? Нужно обсудить один финансовый вопрос.

Я подождала, когда его дочь отойдет.

— Ты рассказал ей?

— Сейчас не самое подходящее время.

Я уставилась на него.

— У тебя есть один час в месяц. Ты не обладаешь роскошью выбирать время.

Гаррет опустил взгляд на мою ключицу.

— Помнишь, когда у нас был медовый месяц, ты...

Я перебила его:

— Давай не будем предаваться воспоминаниям и вернемся в реальность? Тебя вот-вот уведут. А ты еще не рассказал своей дочери о том, что потратил все отложенные на ее образование деньги. В следующем году я не смогу заплатить двадцать пять тысяч долларов за ее частную школу.

— Я кое над чем работаю.

Я нахмурилась.

— В тюрьме? Не заставляй рассказывать ей меня. Она и без того меня ненавидит. Разберись с этим самостоятельно.

Он потянулся ко мне, но я предостерегающе выставила ладонь.

— Нет. Господи, ты даже этой малости не смог для меня сделать.

— Я скучаю по тебе, Нат.

Блин, да он меня вообще слышит?

Я всплеснула руками.

— С тобой просто бессмысленно разговаривать.

А потом развернулась и увела свою падчерицу из тюрьмы, поклявшись, что никогда сюда не вернусь... как клялась, черт побери, каждый раз.


ГЛАВА 6

Наталия


Девять месяцев спустя


— Ну и во сколько завтра мне одеваться?

Анна даже не сказала «привет», когда в субботу в восемь утра я взяла трубку.

Я покачала головой и перекатилась с телефоном на спину.

— Когда пожелаешь. Я сплю.

— Это будет в «Сахарной магнолии», да?

— Иногда мне кажется, что беременность отрицательно повлияла на твои умственные способности. Что ты несешь?

— Не прикидывайся дурочкой. Я видела запись в ежедневнике мамы, который лежит в ее сумке. И знаю, что ты не лишишь меня своего присутствия на празднике в честь моего будущего малыша. Я не видела тебя целую вечность, а ты меня очень любишь.

Я села и протерла глаза.

— Что ты забыла в сумке своей матери и в ее ежедневнике?

— Боже. Я искала информацию о вечеринке!

— Ты ужасна. Можно хоть что-нибудь будет сюрпризом?

— Ну, я не знаю, в каком ресторане состоится сие мероприятие. Мама это не написала. Поэтому и звоню тебе.

Я встала с постели и пошла включать кофеварку.

— Анна... Прости. Но в воскресенье Иззи навещает отца, и у просто меня не получится вырваться. — Я разыграла искренность с таким мастерством, как будто за мной наблюдала академия кинокритиков.

— Бог ты мой. И как у моей сестры не получилось согласовать с тобой дату, чтобы не попасть на день посещений тюрьмы?

На самом деле получилось.

— Мир не может вращаться вокруг Гаррета. Милая, ну прости. Я тоже ужасно расстроилась. У меня завал на работе, но я обещаю взять отпуск, чтобы навестить вас, когда маленький кабанчик родится на свет.

— Но я соскучилась по тебе, — пробормотала Анна таким расстроенным голосом, что мне стало немного стыдно за ложь. — И я не могу проводить вечеринку без тебя. Однажды я уже пробовала. Помнишь, в восьмом классе, когда я нацепила ужаснейшие афгани, а волосы завязала огромным бантом? В итоге я зачем-то поцеловала Роджера Банья, и меня стали называть «Анна Бант Банья», что было, в общем-то, не обидно... пока я не сказала Роджеру, что не пойду с ним гулять. Он разозлился и пустил сплетню, будто на вечеринке я сделала ему минет. Тогда мои прозвищем стало «Анна Болт Банья». Господи, ты просто обязана приехать. Без тебя мне нельзя проводить вечеринку!

Я с трудом сдержала смешок, поскольку она запаниковала по-настоящему — пусть и по нелепой причине. Чем ближе подходил срок, тем острее она на все реагировала. Хотя я никогда не была беременна, на меня серьезные жизненные перемены влияли так же.

— Отправь мне фото выбранного наряда на одобрение. И еще я уверена, что на этой вечернике ты никого, кроме своего мужа, не поцелуешь. Все будет хорошо. Мы устроим видеочат, чтобы я хоть как-то была с тобой.