— У меня есть знакомый, который придет от этой картины в восторг. Думаешь, художник не будет возражать, если я ее сфотографирую?

— Вовсе нет. На табличке у двери написано, что он ценит обмен впечатлениями, но не копирование.

Я достала из сумочки телефон и сделала несколько фото с намерением позднее отправить их Хантеру. Все это время на моем лице блуждала неосознанная улыбка, но потом Маркус вернул меня с небес на землю.

— У тебя такая заразительная улыбка. Картина о чем-то тебе напоминает?

— У моего друга Х... — Я вовремя осеклась, вспомнив, что Маркус подметил, как я на прошлом и позапрошлом свиданиях часто упоминала о нем. И в итоге сказала: — У моего друга богатый опыт в строительстве скворечников.

После этого я бродила по выставке с поникшими плечами. Стоило признать свое поражение: как я ни старалась, увлечься Маркусом не получилось. Кое-кто разрушил все мои попытки. Плюс Маркус был слишком хорошим, чтобы не уважать его. Поэтому я дождалась конца выставки. Он предложил проводить меня до дома, зная, что я собираюсь на еженедельный ужин к маме.

— Маркус, ты очень хороший… — начала я, и он перестал улыбаться.

— Ой-ой. Как бы сильно это ни напоминало комплимент, на свиданиях такие фразы хорошо не заканчиваются.

Меня терзало чувство неловкости, но я знала, что поступаю правильно.

— Мне жаль. Правда. Ты замечательный парень и заслуживаешь женщину, которая будет рада быть вместе с тобой.

— Но эта женщина не ты?

Я покачала головой.

— Нет. Прости. Но это не я.

— У тебя есть кто-то еще?

По крайней мере, хотя бы тут можно было не врать. Ведь в физическом плане у нас с Хантером ничего не было.

— Нет.

Маркус провел рукой по волосам.

— Ладно. — Он уставился в землю. — Значит, остаемся друзьями?

— Да.

Мы обнялись и попрощались. Погода стояла отличная, поэтому, чтобы проветрить голову, я решила прогуляться пешком. У меня не было секса почти два года, и только что я отвергла потенциального партнера, потому что поняла, что ему нужно от меня нечто большее, чем просто секс. Второго потенциального партнера — Хантера — я отшила из-за страха возжелать это самое большее. То есть, по сути, отказалась от двух шансов удовлетворить свое либидо из-за боязни отношений. Наверное, на данном этапе мне следовало просто отправиться в бар, подцепить там красивого незнакомца и пуститься с ним во все тяжкие, сведя к минимуму разговоры, которые только все портят.


***


Когда моя мать выходила на след одинокого холостяка, который мог подарить ей еще больше внуков, ее настырность становилось сложно терпеть. Но когда к ней присоединялись и сестры… После воскресного ужина я выскользнула на террасу и села на качели. Мама, что было неудивительно, последовала за мной.

— Эй. Ты сегодня сама на своя.

— Ну, с вами не так уж и легко.

— Мы хотим для тебя только лучшего.

Я глубоко вдохнула и выдохнула.

— Знаю, мам.

Несколько минут мы сидели в тишине.

— Я вот жалею, что не вышла замуж во второй раз, — наконец произнесла она, и голос ее звучал мягче обычного.

Ее слова застали меня врасплох.

— Правда?

Мама кивнула.

— Так почему ты не сделала это?

— Боялась снова кому-то довериться. Знаешь поговорку «Задним умом все крепки»?

— Угу.

— Так вот, это не про меня. Я годами оглядывалась на жизнь с твоим отцом и пыталась найти знаки измены. Но ничего не нашла. То же самое касается моей дружбы с Марджи. Я и сейчас не понимаю, как у нее получалось смотреть мне в лицо и не выдавать, что она спит с моим мужем. Наверное, если бы я смогла разглядеть в прошлом признаки лжи, мне было проще снова научиться доверять. Но я не смогла и потому боялась, что меня опять обведут вокруг пальца.

Я понимала ее. Я сама миллион раз оглядывалась назад в поисках признаков того, что Гаррету нельзя доверять. Не говоря уже о том, что я не заметила происходящее у родителей.

— Сложно жить дальше после ошибки, когда ты даже не знаешь, в чем она заключалась.

Мама покачала головой.

— Во-первых, Наталия, не надо думать, будто ошибку сделала ты. Мне потребовались годы, чтобы избавиться от мысли, что будь я стройнее, ухоженней или раскованнее в постели, то он не стал бы мне изменять. Но знаешь, что?

— Что?

— Это ничего не изменило бы. Потому что дело было не во мне, а в нем. В его собственных недостатках, которые заставили его доказывать что-то самому себе. Я была хорошей женой.

На мою грудь словно легла груда камней.

— Мам, мне ужасно жаль, что он так с тобой обошелся.

Она печально улыбнулась.

— Взаимно. Мне тоже ненавистно, как Гаррет поступил с тобой. Но лучший подарок, который мать может сделать ребенку — это передать свой опыт. Я хочу, чтобы ты училась на моих ошибках, милая. Двигайся вперед. Вот почему я не отстаю от тебя с просьбами начать с кем-то встречаться. Когда слишком часто оглядываешься назад, пытаясь понять, что было не так, то упускаешь шанс двигаться вперед.

— Прямо сейчас я хочу сосредоточиться на Иззи и своей карьере,

Она улыбнулась.

— Как скажешь, милая. Но если тебе интересно мое мнение, с этим у тебя и так все хорошо.

На террасу, успешно положив конец нашему разговору, ворвались мои сестры. Но мама уже дала мне много пищи для размышлений.

Она попала в точку. Я слишком часто оглядывалась назад, пытаясь понять, как умудрилась не разглядеть, что Гаррет не тот человек, за которого я его принимала. Возможно, наступила пора отпустить это и жить дальше.

Однако признать, что я держу людей на расстоянии из страха, что они не причинят мне боль тем же орудием, что и Гаррет, было проще, чем признать свой страх перед тем, что мне просто сделают больно.


ГЛАВА 18

Наталия


Хантер Делучия.

Вот, что было указано в строчке отправителя на посылке, на которую я неотрывно смотрела с момента, как ее принес почтальон. От одного только вида его имени, написанного размашистым, угловатым почерком, мне стало радостнее, чем за все прошедшие десять дней.

Хантер сдержал слово и не связывался со мной, передав право на следующий ход мне. Но я пока что им не воспользовалась, хотя вспоминала о Хантере гораздо чаще пары раз в день.

Я сидела за столом у себя в кабинете и печатала заметки о Минни Фальк, пациентке с тяжелым обсессивно-компульсивным расстройством, которое проявлялось в навязчивом счете определенных действий. У нее, в отличие от других пациентов, отсутствовал страх перед последствиями незавершенного акта, однако ее все равно терзало сильное чувство неудовлетворенности, если она четырежды не повторяла свой ритуал.

С посылкой в руках я откинулась в кресле и сделала долгий вдох. Мой страх перед Хантером мало отличался от страхов Минни. Ежедневно меня преследовали навязчивые мысли об этом мужчине и изводило глубокое чувство незавершенности, поскольку я подавляла желание поговорить с ним.

Какой совет я дала Минни на этой неделе?

Мы пытались прервать паттерн ее поведения. Несколько лет назад Минни бросила курить, но после смерти сестры опять начала. Хоть мне и хотелось, чтобы она окончательно отказалась от сигарет, в первую очередь нужно было работать с ее нервозом, поэтому я сосредоточилась на ее привычке выкуривать четыре сигареты подряд. Сегодня мы пытались внести изменения в ее модель поведения, что послужило бы первым шагом к изменению компульсии. Я велела ей делать минутный перерыв между сигаретами и не выкуривать все четыре раковые палочки сразу, а после третьей — чем-нибудь перекусывать, хотя бы кусочком сыра, чтобы еще немного нарушить эту модель поведения.

Возможно, этот контакт в виде посылки мог облегчить мое душевное беспокойство, развившееся в последнее время, но сохранив дистанцию между мною и Хантером. Стремясь побыстрее обрести покой, я разорвала упаковку, ощущая себя ребенком в Рождество.

Внутри лежало нечто, похожее на черный напульсник. «Кинг врэп стреп». Под названием было описание. Комфортно фиксирует запястье и большой палец во избежание неправильной траектории броска. Еще там нашелся листок с логотипом «Хайл Джерджин» — фирмы, где работал Хантер. Почерк был под стать ему самому: крупным, резким и очень мужественным. Нормально ли возбуждаться от почерка? Записка на листке была короткой и милой, но своим содержанием попадала прямо в яблочко.


Теперь у тебя есть причина подумать обо мне .


Я заулыбалась, как идиотка. С его стороны было так мило отправить Иззи фиксатор, о котором они говорили. Вообще, Хантер со дня нашего знакомства был очень милым. А еще, конечно, излишне настырным, прямолинейным и грубым, но даже это было по-своему мило.

Рабочий настрой исчез напрочь. Порываясь ему позвонить, я раз десять брала и откладывала телефон.

Надо все-таки поблагодарить его.

Нет, позвонить должна Иззи.

Но не позвонить ему будет невежливо с моей стороны. Как-никак, посылка была отправлена мне.

Однако ее содержимое предназначается Иззи.

Все, я звоню ему.

Я взяла телефон… и опять положила.

Бред. Где мои манеры? Я обязана позвонить.