— Поверь мне, Вера вполне настоящая, — не согласился ни с чем из ее пламенной речи Больших.

Анька махнула на него безнадежно и расстроенно рукой и даже поморщилась, осознав тщетность попыток вразумить брата.

— Настоящая-то она настоящая, да только это не твой коржик!

Все еще кипя, но спокойнее, без надрыва, спустив пары, высказала свое отношение к Вере Анна:

— Этот ее характер евангелистского свойства: терпение, смирение, прощение! Хорошо, конечно, но до тошноты чувствуешь себя грешным и постоянно виноватым не пойми в чем! А ты у нас другой, настоящий, живой и грешный!

Она еще долго что-то втолковывала ему, рассказывала о том, что такое истинные отношения между мужчиной и женщиной. Степан почти не слушал — смотрел на сестру и тихо радовался, что она такая замечательная у него, что она-то точно со своим Юрой нашла то самое, настоящее, что так хотела для него, своего непутевого старшего братца.

— Эй! — затряс его за плечо Лев Гурьевич. — Думай не думай, Сергеич, от дум ничего не изменится! Подъем! Прибыли, снижаемся!


За месяц, прошедший с исторического дня ухода из ее жизни Степана Больших, Стаська довела себя переживаниями до предела.

Она засыпала, думала о нем, просыпалась с первой мыслью о нем, жила, работала, встречалась с друзьями, с княгинюшкой, ходила в кино, театры с постоянными думами все о том же предмете ее горькой любви.

Она и во сне о нем думала!

Позвонили из университета, предложили посетить очередные новые курсы повышения. Она было встрепенулась — может, это ее отвлечет — учеба, экзамены, новые люди, знакомства, но тут же передумала: «Нет, не хочу!»

У Стаськи и так уже различными дипломами, сертификатами, лицензиями был забит ящик письменного стола. Это ее личный вид спорта. Княгинюшка именовала данное Стаськино увлечение не иначе как «дурь от чрезмерности ума!».

Станислава окончила иняз, хотя совершенно откровенно не понимала, на кой ляд ей это надо.

— Для диплому! — смеялся дядя Женя над ее возмущениями о необходимости учебы.

Академик!

На английском Стаська начала разговаривать одновременно с родным русским. Бабушка преподавала английский в институте, дед владел языком в совершенстве, хотя где и по какой причине он его изучил, Стаська не знала и как-то не спрашивала никогда, родители и Сима не выпадали из коллектива знаниями, поэтому в доме говорили всегда на двух языках. Порой доходило до смешного, когда все собирались за семейным столом, рассказывали о своих делах, говоря на двух языках одновременно, и хохотали, когда смешивали слова. Так что английский был вторым родным языком для ребенка.

К семнадцати годам Станислава в совершенстве владела и французским и приступила к немецкому. Но дядя Женя был прав: в то время в стране еще оставались анахронизмы, и, как бы ты хорошо ни владел языком, без диплома никто не брал на работу по специальности переводчика, это сейчас проще — знаешь, вперед, работай! Пришлось смириться с необходимостью.

Закончив университет, Стаська повадилась на всякие курсы при МГУ и иных организациях повышения, улучшения, квалификации получать специальные лицензии, разрешения и допуски к спецпереводам.

А потому что не хухры-мухры, а чтобы иметь право, например, переводить техническую документацию, или юридическую, или дипломатическую тем паче, надо сдать специальные экзамены, получить допуск, разрешение и лицензию с множеством печатей голографического свойства. А в некоторых случаях и специальный диплом, при не менее красивых печатях.

Стаська постоянно где-то училась и специализировалась в квалификации, сдавала экзамены, получала государственные бумажки.

Мест работы, освоенных ею, тоже имелось немало. Она проработала переводчиком не где-то, а в МИДе, ушла — слишком ответственно, секретно и невероятно много работы. Устроилась в крупную нефтяную российскую компанию — не понравилось: сплошная нефть и промышленная документация. В американском представительстве известной фирмы Стаська продержалась дольше всего, но для нее и эта работа не стала интересной — в основном один язык, английский, а остальные куда девать? Забыть? И Стаська устроилась на другую работу — княгинюшка подогнала. Она оформляла документы в австрийском посольстве для выезда в Вену и познакомилась с работником посольства, который принялся за Симой ухаживать. Тетушка как-то в разговоре упомянула Стаську и ее знание языков, поклонник предложил прийти к ним на собеседование.

И Стаська начала работать в австрийском посольстве — ну хоть здесь стало повеселее и требовались знания трех языков. К тому времени Стаська овладела и испанским. А что? Почему нет?

И наступил неизбежный момент, когда все это ей осточертело — бе-бе-бе да бла-бла-бла, с одного языка на другой и обратно, с девяти утра до шести вечера! Свободолюбивая Стаськина натура взбунтовалась!

А тут как раз подвернулось знакомство с главным редактором издательства — произошли какие-то накладки с документами при оформлении его документов на поездку в Австрию, и Стаську попросили переводить, вот волею случая и познакомилась. В благодарность за оперативную помощь он пригласил ее на кофе в кафе, где Станислава без зазрения совести пожаловалась на рабочую рутину. Мужик мимоходом предложил попробовать перевести некий текст с французского и переслать ему электронной почтой.

Самой большой заманухой проходило то, что можно переводить дома, без непосредственного посещения места работы.

Стаська перевела и отправила, они друг другу понравились — ей сама работа, работодателям — ее художественный перевод.

Обнаружив, что у нее образовалось достаточно свободного времени, Станислава предложила свои услуги переводчика документации двум фирмам — одной французской, второй русской, но работающей с немцами. Сотрудничать с ней пожелали обе. Ей присылали на домашний компьютер тексты, она переводила и отсылала — быстро и весело! В особых случаях распечатывала сама, ставила подпись и личную печать переводчика с номером лицензии и ее фамилией — имелись у нее и такие — и собственноручно отвозила в офис.

Не самая пыльная работа, но вот теперь ее оказалось много.

Княгинюшка ворчала: во-первых, Стаська перетруждается, во-вторых, что это она выдумала — домашняя работа! Молодой женщине надо находиться среди людей, в коллективе, знакомиться, дружить, общаться, а она, как бабка старая, в четырех стенах отсиживается! И в-третьих: зачем ей это надо?

— Чтобы языки не забывать! — приводила единственный аргумент, который могла придумать, Стаська.

Ну, не объяснять же княгинюшке, что ей до смерти надоели все эти коллективы, с их интригами, флиртами, подковерными карьерными играми, новой модой на обязательное участие в корпоративных развлекухах.

— Ты захочешь — не забудешь! — не сдавалась тетка, чувствуя, что не все так прямолинейно, как Стаська преподносит. — Твои родители были правы, когда заподозрили у тебя абсолютный слух. Ошиблись в одном — в направлении. Он не столько музыкальный, сколько языковый. У тебя исключительное слышание языков, ты их внутренне чувствуешь — ритмику, музыку, звучание. Если бы мне так легко давались языки, как тебе, я их десяток выучила! А сидеть зубрить слова возраст не тот и желания нет.

— Спасибо за лестную оценку моих способностей! — смеялась Стаська.

— Не лестную, а правдивую! — строго поправляла тетка.

На этот раз Стаську не увлекло участие в любимом «виде спорта», ничего ее не увлекало!

Все было неинтересно, ничего не хотелось, кроме одного…

Само собой, недоступного. Вне зоны ее доступа!

Княгинюшка старалась чаще встречаться с племянницей, вытаскивала ее на прогулки по паркам Москвы, в новые открывшиеся ресторанчики, в театры, на концерты — за этот месяц Стаська под теткиным руководством провела в жизнь такую обширную культурную программу, какой не бывало раньше и за год.

Она покорно шла, куда бы тетка ее ни вытаскивала — а попробуй не пойди!

Это с Симой-то!

Но ныла, капризничала, пребывала в постоянной меланхолии, о которой так любят упоминать переводимые ею французские писательницы. Княгинюшка ей сочувствовала, понимала, старалась утешить, подбодрить, но чаще принималась ругаться:

— Слава, так нельзя, ей-богу! Что ты нюни распустила! Как ни странно, но жизнь продолжается! Соберись, наконец, встряхнись! Сходи на свидание, что ли!

— Куда-куда? — ехидно спросила Стаська.

— Да уж, — посмотрев на нее, отменила последнее распоряжение княгинюшка, — на свидание, пожалуй, не надо! Это я погорячилась! Ну, с подругами в кино, в театр!

Стаськины свидания — тема особая.

У нее образовался ухажер-поклонник, учившийся вместе с ней на языковых курсах повышения, и пригласил на первое в ее жизни свидание, Стаська, сообщив Симе о грядущем масштабном событии, напричипурилась под руководством княгинюшки и в полной боевой готовности прибыла на место встречи — в кафе.

И так все замечательно начиналось, согласно традициям — он преподнес цветочки, отодвинул стул, когда она усаживалась, живенько обсудил заказ, они обменялись незначащими фразами, но, когда молодой человек несколько раз спросил ее о чем-то и, не выслушав ответа, принимался с упоением рассказывать о себе, Стаська напряглась.

— …Сейчас вот курсы прохожу, мне для бизнеса надо, я, знаешь, сам его строю, без чьей-то помощи…

«Читай — молодец!» — подумалось Стаське.

— …Кредит так не просто взять! Но у меня знакомые, друзья помогли. А риск какой! Каждый день как на войне…

«Да к тому же герой невидимого фронта», — продолжила Стаська про себя. И попыталась вставить слово:

— А чем конкретно, каким бизнесом ты занимаешься?

Он сбился, замялся, похлопал веками, но быстро справился с неловкостью прямолинейного вопроса: