Мэри Бэлоу - Просто незабываемая

Неужели даже судьба не понимает?

«Но один важный вопрос остается без ответа. Кто будет невестой?»

Значит, он все еще хочет жениться на ней? Значит, это не был просто необдуманный порыв, когда он сделал ей предложение в Сидней-Гарденс, пока вокруг них хлестал дождь?

Лусиус ее любит?

Любит?

Фрэнсис согласилась петь в Маршалл-Хаусе, хотя выставила определенное условие.

«Прекрасно, я приду и спою, милорд, только для вас и моих бабушек».

Эти слова эхом отдавались в голове Лусиуса в течение следующих дней, когда он упрямо пытался придумать, как заставить Фрэнсис отказаться от своей скромности, поскольку было что-то странное, почти неестественное в ее отношении к собственному таланту. Обладатель такого голоса должен был мечтать о миллионной аудитории, если только такое количество слушателей могло бы уместиться в одном зале. Было преступным расточительством позволить ей петь только для дедушки и бабушек – и предположительно для его матери, сестер и для него самого.

Слишком долго Фрэнсис Аллард скрывалась – прятала свое тело, свои мысли и свою душу – за стенами школы для девочек, принадлежащей мисс Мартин; теперь для нее настало время выйти наружу и взглянуть в лицо реальности. И если она не сделает этого добровольно, то, честное слово, решил Лусиус, он возьмет все в свои руки и вытащит ее на свет божий. Быть может, Фрэнсис никогда не даст ему возможности подарить ей счастье в личной жизни – хотя в борьбе за это он еще не считал себя окончательно побежденным. Но Лусиус не оставлял намерения заставить Фрэнсис понять, что ее ждет блистательное будущее певицы, и собирался сделать все, что было в его силах, чтобы помочь ей добиться этого будущего.

Он был знаком кое с кем – этот человек был его другом и только недавно женился. Он слыл известным знатоком искусств, в первую очередь музыки, и особенно славился концертами, которые ежегодно устраивал в своем особняке. На этих концертах собиралось избранное общество и приезжали выдающиеся исполнители со всего континента, и там же он представлял свои собственные открытия. Как раз в этом году после Рождества его звездным исполнителем стал маленький мальчик-сопрано, которого он нашел в группе младших церковных певчих, певших на Бонд-стрит, а в январе он женился на матери этого мальчика.

Лусиусу странно было думать о бароне Хите как о женатом человеке, имевшем двух приемных детей. «Но этот брак, очевидно, оказался счастливым для них всех», – уныло заключил он. Во всяком случае, Хит был доволен своим выбором и браком по любви.

Лусиус пригласил его посетить концерт в Маршалл-Хаусе и пообещал музыкальное угощение, от которого у него волосы станут дыбом.

– Она обладает исключительно приятным голосом, – объяснил он, – но у нее нет никого, кто помог бы ей сделать карьеру.

– И, как полагаю, вскоре будет сказано, что этим спонсором должен стать я, – сказал лорд Хит. – Я уже устал выслушивать такие предложения, Синклер, но я доверяю твоему вкусу, то есть при условии, что мы говорим о голосах, а не о женщинах.

– Приходи и приводи леди Хит, – сказал Лусиус, подавив вспыхнувшее возмущение. – Ты сможешь послушать и сам судить, равен ли ее талант ее красоте.

Лусиус был уверен, что певцу необходимы слушатели. Разве сможет Фрэнсис петь так, как она пела в Бате, если будут присутствовать только его семья, ее родственники и Хиты? И даже в Бате была слишком скромная аудитория.

В музыкальном зале Маршалл-Хауса могли с относительным комфортом разместиться тридцать человек. Если убрать перегородки между ним и бальным залом, то места будет больше и размер объединенных помещений усилит звучание мощного голоса.

И для концерта нужен не один исполнитель...

С каждым часом его планы становились все грандиознее.

– Я решил пригласить несколько человек присоединиться к нам в музыкальном зале после обеда в тот вечер, когда мисс Аллард и ее бабушки придут к нам, – сообщил Лусиус дедушке во время чаепития за три дня до того, как должен был состояться этот обед. – И в их числе барон Хит с супругой.

– Хорошая идея, Лусиус, – поддержал его дедушка. – Мне следовало самому догадаться и вспомнить о Хите. Он мог бы что-нибудь сделать для нее. Не думаю, что у мисс Аллард будут какие-нибудь возражения.

Зная ее лучше своего дедушки, Лусиус подозревал, что, возможно, все-таки будут, но промолчал.

– У меня такое ощущение, – сказала виконтесса, – что именно мисс Аллард, а не миссис Мелфорд или мисс Дрисколл, будет почетным гостем за нашим столом. Непохоже, чтобы кто-то помнил, что она школьная учительница.

– Вы увидите, Луиза, что она действительно необыкновенный человек, – ответил ей граф.

– И я должна аккомпанировать мисс Аллард перед слушателями, включая барона Хита?! – воскликнула Кэролайн. – Когда она придет сюда репетировать, Лус?

– Послезавтра днем, – ответил он. – Но тебе, Кэролайн, лучше не говорить при ней о лорде Хите и других гостях. Ты только взволнуешь ее.

– Взволную ее? – Голос Кэролайн готов был сорваться на визг. – А как же я?

– Когда она начнет петь, никто даже не заметит твоей игры, Кэролайн, – сказала Эйми, чтобы успокоить сестру.

– Ну что ж, спасибо тебе за это, – ответила Кэролайн, а потом неожиданно рассмеялась.

– Я не хотела, чтобы это прозвучало так, как получилось, – засмеялась вместе с ней Эйми. – Ты играешь великолепно – гораздо лучше, чем я.

– Если вдуматься, Эйми, это не очень-то похоже на комплимент, – сухо заметила сестре Эмили.

– Вы выглядите усталым, папа, – твердо сказала виконтесса. – Лусиус проводит вас в спальню, чтобы вы смогли отдохнуть до обеда.

– Хорошо, мадам, – согласился граф; его глаза блестели, но лицо было немного бледным.

«Никто не высказал возражений против того, чтобы превратить музыкальную часть вечера в настоящий концерт», – отметил про себя Лусиус, медленно поднимаясь по лестнице вместе с дедушкой, тяжело опиравшимся на его руку. Правда, говоря о своих планах, Лусиус не употребил именно эти слова, но когда любая – маленькая или большая – группа людей собирается, чтобы послушать нескольких исполнителей, это вполне можно назвать концертом.

У Лусиуса оставалось три дня на то, чтобы собрать достойную аудиторию, способную оценить талант Фрэнсис Аллард, – и это в разгар сезона, когда каждый день приносит поток приглашений на великосветские приемы. Но это нужно сделать, и он во что бы то ни стало это сделает. В этот вечер Фрэнсис должна уверенно стать на дорогу к успеху и к своей судьбе – в этом у Лусиуса не было сомнений.

И он всем этим займется.

Конечно, в предстоящие годы это, возможно, послужит ему некоторым утешением.

Но и наличном фронте у Лусиуса еще не все проиграно, он еще не женат и даже не помолвлен – во всяком случае, официально. Балдерстоны вернулись в город, но он умудрялся избегать их все двадцать четыре часа.

Лусиус был не из тех людей, которые легко отказываются от того, чего им очень хочется. И за прошедшее время он нисколько не изменился.

Он безумно хотел Фрэнсис Аллард.

Маршалл-Хаус оказался огромным особняком на Кавендиш-сквер, в самом сердце Мейфэра, как обнаружила Фрэнсис за день до того, как должна была обедать там. Конечно, для нее это не должно было явиться неожиданностью, так как это был городской дом графа Эджкома. Но Фрэнсис решила, что она слишком бросается в глаза, и, почувствовав странную тревогу, нагнув голову, быстро прошла мимо Томаса, помогавшего ей выйти из допотопного экипажа.

Фрэнсис полностью осознала, что действительно вернулась в Лондон.

Внутри она не встретила никого, кроме двух слуг и молодой леди, которая ожидала ее в комнате, куда проводили Фрэнсис, и которая представилась как мисс Кэролайн Маршалл. Девушка была высокой, стройной, красивой и мало походила на брата.

Его самого не было видно.

Комната оказалась огромной и роскошно обставленной, с высоким потолком, расписанным сценами из мифологии, и позолоченными фризами, с хрустальными люстрами, зеркальными стенами и блестящим деревянным полом. От ее вида у Фрэнсис захватило дух. Это здесь завтра вечером она будет петь для графа и бабушек?

Совершенно очевидно, что это не семейная гостиная.

Однако мисс Маршалл предложила объяснение, которое частично успокоило Фрэнсис:

– Фортепьяно здесь гораздо лучше, чем в гостиной, а дедушка утверждает, что ничто, кроме самого лучшего, для вас, мисс Аллард, не подходит. Правда, я не понимаю, почему убрали перегородки. Сейчас музыкальный и бальный залы объединены, но, не сомневаюсь, завтра вечером перегородки поставят на место, и вашему голосу не потребуется заполнять такое огромное пространство. Но все равно это нехорошо. Вы должны репетировать в том же помещении, где будете петь.

«Как было бы замечательно, – с тоской подумала Фрэнсис, оглядываясь по сторонам, – если бы этот зал был заполнен слушателями». Когда-то она мечтала выступать именно в таком зале.

Пока она распевалась, исполняя гаммы и упражнения, которые выучила еще в юности, она подстроила голос к размеру комнаты, хотя была совершенно уверена, что завтра вечером ей придется приспосабливаться к меньшему пространству.

– Теперь я понимаю, что имела в виду Эйми, говоря, что никто не станет обращать внимания на мой аккомпанемент, когда вы начнете петь, – сказала мисс Маршалл, аккуратно складывая нотные листы на пюпитр, после того как они закончили. – Мисс Аллард, я никогда не слышала более чудесного голоса.

– О, благодарю вас! – Фрэнсис тепло улыбнулась ей. – Но, знаете, вы отличный пианист, и никогда не нужно бояться слушателей. У вас нет причин волноваться по поводу завтрашнего вечера, когда нас будут слушать только ваша семья и мои бабушки. И уверяю вас, мои бабушки совсем не страшные. – Надев шляпу и завязав под подбородком ленты, Фрэнсис напоследок еще раз окинула взглядом бальный зал, который следующим вечером будет скрыт перегородкой.