Хотя Франческе было пятьдесят четыре, почти на пятнадцать лет больше, чем Эмме, ее красота по-прежнему сияла. Их дружба уходила корнями в общность судеб. Обе англичанки, обе замужем за прославленными игроками в гольф, обе куда больше любят почитать хорошую книгу, чем отираться у площадки для гольфа. И что важнее всего, обе любили Теда Бодина: Франческа — свирепой материнской любовью, Эмма — с неуклонной преданностью, возникшей в тот день, когда они встретились.

— Эта чертова Мег Коранда сотворила с Люси что-то кошмарное. Я это знаю. — Франческа невидящими глазами уставилась на бабочку, порхавшую над лилиями. — У меня было дурное предчувствие еще до того, как я ее увидела, несмотря на все дифирамбы Люси в ее адрес. Если она такая близкая подруга, почему мы встретились только за день до свадьбы? Что это за подруга, которая не могла найти времени посетить девичник?

Эмма задавалась теми же вопросами. Благодаря волшебной силе Гугла неприятные сплетни о бесцельной жизни Мег Коранды распространились по всему миру, как только был обнародован список подружек. Все же Эмма не любила судить людей без достаточно веских доказательств и отказывалась принимать участие во всеобщем злословии. К сожалению, на этот раз сплетники, похоже, оказались правы.

Кении, муж Эммы, лучший друг Теда, не мог понять, почему люди злятся на Мег куда сильнее, чем на сбежавшую невесту. Но Эмме все было ясно. Местным нравилась Люси, насколько может нравиться чужачка, поймавшая в сети их Теда, и они были готовы ее принять, до того самого вечера, когда она изменилась прямо на глазах. Она проводила больше времени с Мег Корандой, чем с собственным женихом! Держалась отрешенно, почти не разговаривала с гостями и едва улыбалась даже самым веселым тостам.

Франческа вытащила скомканную бумажную салфетку из кармана белых капри.

— В свое время я повидала слишком много избалованных голливудских отпрысков, чтобы не распознать, кто передо мной. Мег Коранда не пришлось работать ни дня в своей жизни. Такие, как она, воображают, будто знаменитая фамилия дает им право делать все, что в голову взбредет. Именно поэтому мы с Далли постарались, чтобы Тед знал, каково это — работать ради куска хлеба. — Она ожесточенно высморкалась. — Я скажу тебе, в чем дело! Думаю, стоило ей взглянуть на моего Тедди, как она захотела его заполучить.

Хотя женщины действительно теряли разум при встрече с Тедом Бодином, Эмма не верила, что даже такая, как Мег Коранда, способна расстроить свадьбу Теда, посчитав, что это поможет ей увести его от Люси. Скорее уж она позавидовала счастью подруги, добившейся такого успеха в жизни. Но Эмма не могла взять в толк, как быстро Мег это удалось.

— Люси уже была мне как дочь, — призналась Франческа, ломая руки. — Я уже потеряла надежду, что он встретит кого-то, достойного себя. Но она была идеальной парой Теду. Все, кто видел их вместе, это знают. Ах, если бы он поехал за Люси! Но он этого не сделал. Я понимаю, что такое гордость. Видит Бог, в нас с его отцом этой гордости более чем достаточно. — Из глаз снова хлынул поток слез. — Видела бы ты Тедди в детстве! Такой спокойный и серьезный! Такой милый. Поразительный ребенок. В жизни подобного ему не видела!

Втайне Эмма считала самыми поразительными на свете детьми своих трех ребятишек. Но она не спорила с Франческой.

— Он был таким неуклюжим! Не мог перейти комнату, чтобы не споткнуться. Только когда стал старше, начал заниматься спортом. И, слава Богу, перерос свою аллергию. Он был ужасно некрасивым. Только с годами изменился. Зато умнее его никого не было. И при этом ни малейшего высокомерия. — Она улыбнулась, и эта улыбка сквозь слезы едва не разбила сердце Эммы. — Он всегда считал, что ему есть чему поучиться. У каждого человека.

Эмма радовалась тому, что Франческа скоро уезжает в Нью-Йорк. Франческа обожала свою работу, и запись новых выпусков ток-шоу — прекрасное средство отвлечься.

Франческа поднялась со скамьи и потерла щеку.

— Люси была ответом на все мои молитвы. Я думала, что Тедди наконец встретил достойную женщину. Умную и порядочную, понимающую, что это такое — расти в мире богатых и знаменитых, но не превратившуюся в избалованную бездельницу. Считала, что у нее есть характер.

Лицо ее мгновенно стало жестким.

— Значит, я ошибалась, не так ли?

— Мы все ошибались.

Салфетка расползлась под пальцами Франчески.

— Я отчаянно хочу внуков, Эмма, — призналась она едва слышным шепотом. — Я… вижу их во сне. Держу их, прижимаю к себе, чувствую их запах. Малыши Тедди…

Эмма знала историю Франчески и Далли. Первые девять лет жизни Тедди они жили врозь. Пока Далли не узнал, что у него есть сын.

Словно прочитав ее мысли, Франческа с горечью сказала:

— Далли не видел его первых шагов. Не слышал первых слов. Тогда мы жили порознь. Мег Коранда украла у нас детей Теда. Украла Люси и украла наших внуков.

Эмма не смогла вынести печали, звучавшей в ее голосе. Поднявшись, она обняла подругу.

— У тебя еще будут внуки, дорогая. Найдется другая женщина для Теда. Куда лучше, чем Люси Джорик.

Франческа ей не поверила. Эмма это видела. И сразу же решила не сообщать Франческе самого худшего. Что Мег Коранда по-прежнему в городе.


— У вас нет другой кредитки, миз Коранда? — спросила красивая блондинка за стойкой. — Эту, похоже, не принимают.

— Не принимают? — эхом откликнулась Мег, словно не поняла сказанного. Ее последняя кредитка с мягким шорохом исчезла в среднем ящике стойки портье, которая даже не пыталась скрыть злорадной радости. Мег стала врагом народа номер один в Уайнете. Искаженная версия ее роли в свадебном скандале, подвергшем святого мэра городка всемирному унижению, распространилась, подобно воздушно-капельной инфекции, по маленькому городку, где еще задержалось несколько репортеров. Сильно преувеличенный отчет о перепалке Мег и Берди Киттл тоже стал всеобщим достоянием. Если бы только Мег сумела сразу же покинуть Уайнет, всего этого можно было бы избежать, но побег оказался невозможным.

Джорики уехали в воскресенье, через двадцать четыре часа после бегства Люси. Мег подозревала, что они остались бы здесь в надежде на возвращение Люси, но президенту предстояло посетить международную конференцию Всемирной организации здравоохранения в Барселоне. Она вылетела туда вместе с мужем, который должен был председательствовать на симпозиуме журналистов — сотрудников медицинских изданий. Мег была единственной, кто поговорил с Люси после бегства.

Та позвонила ей в субботу вечером. Сигнал был слабым. И она едва узнала голос Люси, звучавший словно откуда-то издалека.

— Мег, это я.

— Люс! Как ты?

Раздался сдавленный всхлип.

— Это с какой стороны посмотреть. Знаешь ту буйную сторону моего характера, о которой ты столько толковала? Похоже, я вновь ее обрела.

— О, солнышко…

— Я… я трусиха, Мег. Не могу встретиться лицом к лицу с родными.

— Люси, они любят тебя. И все поймут.

— Скажи им, что я прошу прощения…

Ее голос прервался.

— Скажи, что я их люблю. Конечно, я сотворила ужасную вещь, но вернусь и все исправлю и… но не сейчас. Я не могу заставить себя…

— Хорошо. Я скажу. Но…

Люси отключилась, прежде чем Мег успела что-то ответить.

Мег долго набиралась мужества, прежде чем сказать родителям Люси о звонке.

— Она делает это по собственной воле, — заметила президент, возможно, вспомнив свой давний мятежный побег. — А пока мы должны дать ей пространство для маневра.

Она взяла с Мег слово остаться в Уайнете на несколько дней. На случай возвращения Люси.

— Это меньшее, что ты можешь сделать после всего.

Мег так терзалась своей виной, что не подумала отказаться. К несчастью, ни президент, ни ее муж не подумали оплатить расходы по проживанию Мег в гостинице.

— Странно, — пробормотала портье. Кроме природной красоты, девушку отличали идеальная прическа, искусно наложенный макияж, ослепительно белые зубы и множество браслетов и колец. Очевидно, она тратила на свою внешность куда больше времени и денег, чем Мег.

— К сожалению, со мной нет другой карты. Я выпишу чек.

И это невозможно, поскольку она опустошила свой чековый счет три месяца назад и с тех пор жила на жалкие гроши, оставшиеся на драгоценной кредитной карточке. Последней.

Она для виду порылась в сумочке.

— О нет! Я забыла чековую книжку!

— Без проблем. Банкомат за углом.

— Превосходно!

Мег схватила чемодан.

— По пути положу в багажник.

Но портье метнулась к ней и вырвала чемодан.

— Пусть подождет, пока вы не вернетесь.

Мег пронзила девушку уничтожающим взглядом и выпалила то, что раньше никогда не сорвалось бы с языка:

— Да вы знаете, кто я?

«Я ничтожество. Абсолютное ничтожество»

— О да. Все знают, кто вы. Но у нас своя политика.

— Прекрасно!

Она подхватила потертую сумочку от Прада, великодушный дар матери, и величественно выплыла из вестибюля. Добравшись до парковки, она поняла, что покрыта холодным потом.

Пожиратель бензина, пятнадцатилетний «бьюик-сенчури» сидел, подобно проржавевшему прыщу, между сверкающим новым «лексусом» и «кадиллаком». Несмотря на постоянные чистки пылесосом, развалюха воняла сигаретами, потом, фаст-фудом и торфяным мхом.

Она опустила стекла, чтобы впустить немного воздуха. Пленка пота уже покрывала ее тело под прозрачным топом, который Мег носила с джинсами, парой чеканных серебряных серег, сделанных из найденных в Лаосе пряжек, и винтажной темно-красной шляпой-колпаком, купленной в ее любимом лос-анджелесском магазинчике секонд-хэнд. Если верить объявлению, шляпа когда-то принадлежала Джинджер Роджерс.

Мег прислонилась лбом к рулевому колесу. Но сколько бы она ни размышляла, выхода нет.