– Ну так что, Лёль? Дашь?

– Зачем, котик? Она ж у тебя всех клиентов отобьет, – мило улыбнулась Лёка.

– Кто сказал, что невозможно дотянуться до звезды? – пропела в ответ Ксения и засмеялась.

– Юль, ты мириться поедешь? – прервал их пикировку Денис.

– Смеешься? Ни за что. Я сказала: пусть чешет в Москву, работает кем хочет. Я насильно держать не буду. Блин, ну что им всем нужно, а? Три месяца на море, отдельный коттедж, песчаный пляж, рестораны-кабаки по высшему разряду. Даже порядок наводить не надо – уборщица приходит. Отдыхай – не хочу. Живи и радуйся. Так нет, блин, опять концерты.

– Может, ей внимания не хватает?

– Ооо, дааа… Внимания. Одной моей девушке не хватало любви. Второй не хватало секса. Теперь третьей не хватает внимания… Вот я и говорю – чего ж они хотят-то?

– А, может, нужно всё сразу? – робко спросила Мари и все повернули головы в её сторону.

– Деточка, – Лёка улыбнулась так, что девушка сразу почувствовала себя ребенком, вмешавшимся во «взрослый разговор», – Всё вместе – это, конечно, здорово. Но так бывает только в сказках.

Они смотрели друг другу прямо в глаза. Лёка – насмешливо, Марина – немного испуганно. И думали примерно об одном и том же.


Первой опустила взгляд Мари. А Лёка усмехнулась и, допив из бокала пиво, скомандовала:

– Всё, народ. Давайте прорепетируем, а то опять потом будем бегать как в одно место ужаленные.

– Хм… Как будто из-за нас репетиция задержалась, – пробормотала Ксения.

– Что? Я не расслышала.

– Ничего-ничего, – улыбнулась и изобразила реверанс, – Всё путем, Ваше величество. Можно начинать.

Сцена в клубе была очень удобная – располагалась у стены и освещалась сложной системой софитов. По краям стояли огромные колонки, выполняющие для ведущих иногда и роль стульев – Лёка обожала посреди программы вдруг забраться на динамик и говорить уже оттуда.

Посреди зала был традиционный шест, но им пользовались редко – сценарии шоу были оригинальны, и в них как-то не вписывался этот так называемый «фаллический символ».

– Так, и что же мы сегодня будем делать? – пробормотала Лёка, хватаясь рукой за шест и делая вокруг него несколько па, – Ксюха, давай новогоднюю программу?

– Которую? – девушка уже устроилась на стуле напротив сцены и расправляла на коленках короткое чёрное платье, – Где ты дед с красным носом, а я – ледяная идиотка на роликах?

– Нет, ту, где одна сплошная импровизация.

– А… Лёль, ты лентяйничать решила?

– Угу. Что-то не хочется сегодня особенно напрягаться.

Последний раз обернувшись вокруг шеста, Лёка с оглушительным грохотом подвинула стул и села между Ксенией и Дэном.

– Давайте танцы посмотрим, выберем на сегодня что-нибудь.

– Я уже придумал кое-что, – смущенно пробормотал Денис и крикнул куда-то в сторону: «Лиза, работаем!».

– Ты так выражаешься, как будто минет её зовешь делать, – ухмыльнулась Ксения и покосилась на Лёку. Та сидела спокойная и даже бровью не повела на упоминание знакомого имени.

– Валентин, давай музыку!, – в свою очередь заорала Лёка, – Славик, свет! Поехали!

По залу разлилась медленная мелодия. Из-за портьеры в глубине сцены появилась девушка, одетая в чёрный шифоновый костюм. Лицо её скрывала вуаль, но остальные части тела просвечивались вполне определенно.

Она танцевала так, словно оплакивала кого-то давно потерянного и только к концу песни ожила, задвигалась быстро, освобождаясь от одежды так, будто ласкала себя – исступленно, жарко.

И с последними звуками музыки мелькнула белыми ягодицами и скрылась, оставив на себе только чёрную вуаль.

– Потрясно, – прошептал Дэн.

Ксения издевательски хмыкнула, а Лёка закричала куда-то в сторону:

– Славик, ты сегодня не выспался? Я из первого ряда видела в основном только её шмотки. Дай побольше белого света и когда идёт перелом в музыке – полностью убери освещение, и через секунду дай яркий, лучше всего розовый свет.

– Понял, – донесся сверху голос.

– Так. Лиза, выйди сюда!, – снова закричала Лёка и девушка вернулась на сцену. Она абсолютно не стеснялась своей наготы, прикрытой лишь тонкими трусиками.

– Что? – спросила лениво.

– В целом нормально. Только когда пойдет к концу медленная часть, опусти голову, как будто плачешь. Славик потушит свет и надо, чтобы когда он его зажег – твоя голова вскинулась гордо и пошли уже дальше все движения. Андэстэнд?

– Ясен факинг, – засмеялась Лиза и спустилась вниз, – Дайте сигаретку кто-нибудь.

– Оооо… Лизонька, ты смущаешь своим обнаженным бюстом наших мальчиков, – пропела Ксения.

– А тебя я ничем не смущаю? – подмигнула девушка и скрылась за кулисами.

– Один-один, – усмехнулась Лёка, – Давайте следующую, что ли.

– Никита, готовимся! Валентин, фанерку!, – скомандовал Дэн.

– Поехали!

На этот раз на сцену вальяжной походной вышел высокий мускулистый парень, одетый в матросский костюм. Его выступление Лёка почти не смотрела – техника парня была настолько отработана, что никаких ошибок даже представить себе было нельзя.

В том же ритме были просмотрены выступления еще двух девушек. Одна танцевала в амплуа рабыни, обожающей своего господина. Другая – в роли маленькой стервозины, кусающей протянутые к ней руки.

Всё это было скучно и утомительно, но только для тех, кто имел несчастье наблюдать такие танцы каждый день. Плюс впечатление явно портила нерабочая освещенность клуба и скользящие туда-сюда официанты, которые накрывали столы скатертями и готовили приборы.

– Всё, еще одну и хватит, – решила Лёка после просмотра очередного номера.

– Кого? Остались Лайма, Вера и Марина.

– Машку давай, – протянула Ксения, – Лёлька на неё глаз положила.

– Ох, смотри, как бы я на тебя что-нибудь другое не положила, – засмеялась девушка, – Давай, Дэн, действительно, Мари посмотрим. Мы с ней новый номер на днях делали.

– Знаем, знаем, как называется этот номер. Тем более, жена в Москву усвистела, место в личном коттедже вакантно.

– А ты злишься, что я до сих пор тебе его не предложила?

– Ах, что вы? Что вы? Разве я достойна?

Денис не обратил никакого внимания на слова девушек – такие пикировки были неотъемлемой частью каждого клубного дня. Он дал команду Валентину и через секунду сладкий голос Уитни Хьюстон наполнил зал.

Ксения прервала свой монолог на полуслове, когда увидела Мари, выплывающую на сцену. Облако белых волос обрамляло светящееся лицо девушки, целомудренное платье шелком ласкало фигуру, и в каждом движении проскальзывала грация и нежность.

Этот танец был похож на лёгкое дуновение ветерка в жаркую погоду – невинный и в то же время безумно сексуальный. Девушка скользила по сцене, изгибаясь в немыслимых па, и улыбалась опьяненным глазам публики.

– Это что у нас – побег из института для благородных девиц? – проворчала Ксения, не в силах оторвать взгляд от красоты зрелища.

И тут как будто ответом на её вопрос Мари выгнулась, протянув руки к потолку. Музыка притихла, мягкий свет обтекал застывшую фигуру девушки.

Взрыв мелодии… Направленный луч выделил на бледном лице ярко накрашенные горящие глаза. И стало ясно, что невинность – всего лишь игра, недоступность – лишь маска, готовая в любую секунду быть сорванной под настойчивыми сильными руками.

Резкими движениями Мари скинула верхнюю часть платья, оставшись в блестящей сорочке и юбке, облегающей колени. Под музыку спустилась вниз, прикоснулась к шесту.

И тут со стула поднялась Лёка.

– Я тебе не верю, – почти прорычала, обхватывая девушку за талию и вместе с ней двигаясь круговыми мягкими движениями, – Я не верю, что ты меня хочешь. Докажи мне.

Мари вжалась спиной в Лёкин живот и опустилась на колени, одним рывком поднимая голову. Взметнулись волосы, еще ярче загорелись глаза. Лёка обошла девушку одним па и, взяв за руку, вынудила подняться. Прижала к себе в танце и, глядя прямо в глаза, ухмыльнулась:

– Ты дешевка. Всего лишь дешевка. Тебе никогда не стать моей. Ты недостойна этого.

Вскинулась, загорелась, в движения добавилась ярость – самая настоящая, животная.

Ксения и Дэн, разинув рты, наблюдали за представлением. Даже официанты застыли кто где, не отрывая глаз.

– Ты маленькая, серая дрянь, – шептала Лёка, поворачивая Мари к себе спиной, – Я не хочу тебя. Ты не возбуждаешь меня. Нисколечко.

А Марина выгибалась, скользя спиной по животу девушки, разворачивалась в попытке прикоснуться и – обходила стороной, ведомая сильными крепкими руками.

Они танцевали так, словно это был последний танец перед смертью – яростно, жестоко. Лёка снова и снова повторяла обидные, больные и грубые слова, но они лишь раззадоривали обеих – всё это не было сексуально, они показывали что-то гораздо более чувственное, чем обычный секс.

– Ты же хочешь меня, да, детка? Я вижу, что хочешь. Соблазни меня, заставь захотеть. Ты – ничтожество в этом мире, дешевая тварь, которая пожелала стать принцессой. Но ты ни на что не годна – ведь я не хочу тебя, не хочу…

Лёка то хватала Мари за волосы, заставляя опуститься на колени, то ладонями отводила в сторону, как будто отталкивая, но и не позволяя уйти совсем.

Она ни разу толком не прикоснулась к девушке руками – только телом, животом, грудью, щекой, скользнувшей по обнаженному уже бедру.

Марина раздевалась сама – скидывала одежду, надеясь своей наготой завести, покорить, обуздать.

Но всё тщетно. С последними звуками музыки Лёка рывком опустила девушку на колени, посмотрела презрительно на низко опущенную голову и вернулась на своё место.

Какое-то время в клубе стояла тишина. Такая, что даже было слышно, как орет на кого-то Славик в осветительской. А потом все вдруг разом выдохнули и ожили.