– Видишь рядом две цепочки следов? Это я шел рядом с тобой, когда тебе было плохо. «Но, господи, – сказал путник, – в самые трудные моменты моей жизни тут только одна цепочка следов. Значит ты покинул меня?». «Нет, – ответил господь, – в эти дни я нес тебя на руках».

Детей очень впечатлила притча, и, когда поход закончился, и они вернулись в детдом, то первым делом кинулись к Аллочке рассказывать, какие приключения с ними случились. И помимо прочего, рассказали про переправу.

– Не поверишь, что они мне сообщили, – говорила Аллочка позже, найдя Леку в учительской и хохоча без остановки, – по сути, из их сообщения следовало, что они не могли перейти ручей, и боженька перенес их прямо на закорках.

С тех пор шутка про «закорки» стала одной из любимых. И всякий раз, таская Аллочку на себе, Лека напоминала, что сегодня она – за боженьку.

Они ввалились в здание, чуть не падая, быстро разделись и пошли в столовую за чаем. По пути встретили Игоря из старшей группы.

– Стоять, – скомандовала Лека, хватая его за руку и поворачивая к себе лицом, – это еще что за украшение?

Игорь попытался вырваться, но не тут-то было.

– Аллочка, иди, я догоню, – велела Лека, увлекая мальчика к подоконнику, – ну?

– Что «ну»? – Огрызнулся Игорь.

– Откуда фонарь? И давай сразу без художественного свиста.

– Больно надо…

На самом деле, упоминать об этом было лишним – дети Леке не лгали никогда. Знали: что бы они ни натворили, она всегда поможет решить проблему, а вот за вранье вполне можно было лишиться ее дружбы. Дружбу же Лекину ценили все – от самых маленьких до самых взрослых.

– Так откуда? – Спросила она еще раз, рассматривая синяк на скуле. Похоже, били кулаком, да сильно.

– С местными подрались, – сквозь зубы ответил Игорь, – они опять на нашу территорию залезли.

Лека вздохнула и потрепала Игоря по стриженной макушке. С этими «местными» вечно были проблемы – поселковых мальчишек как магнитом притягивал детдом, но вместо того, чтобы подружиться, они нападали на «детдомовских», портили их уличные поделки, и всячески пакостили.

– Что сделали? – Поинтересовалась Лека.

– Крепость сломали. Видела, мы вчера построили? Такая классная была, с горкой и с пещерой.

Лека крепость не видела. Но глубину мальчишеской обиды понимала хорошо.

– Дальше что было?

– Ну я дал в ухо этому, рыжему… А он мне. Сама видишь.

Игорь вздохнул и опустил глаза. Ему, такому смелому и задиристому, невыносимо было признаваться в поражении.

Лека все поняла, и, похлопав его по плечу, сказала:

– Проигранное сражение не означает, что война тоже проиграна. Уверена, мы им еще покажем.

Игорь поднял на нее глаза и Лекино сердце дрогнуло, когда она увидела, как дергается вверх уголок его рта. Улыбка почти расплылась на губах, но все же он ее спрятал.

– Иди, – улыбнулась Лека, – я попозже к вам зайду.

Она проводила взглядом убегающего мальчика, и продолжила свой путь в столовую. Аллочка была уже там – сидела за столом перед двумя дымящимися кружками и тарелкой с печеньем. Кроме нее в столовой никого не было – время обеда давно прошло, а полдник еще не наступил.

– Что случилось? – Спросила Аллочка, когда Лека уселась напротив нее и с удовольствием сделала глоток чая.

– С местными опять подрались. Надо что-то делать, мне уже начинают надоедать эти постоянные войны.

Аллочка захлопала глазами от расстройства.

– Может быть, поговорить с их родителями? Пусть объяснят своим детям, что нельзя выяснять отношения кулаками.

– Отношения выяснять можно как угодно, – возразила Лека, – но бить человека только за то, что у него нет родителей – это уже перебор. Не думаю, что разговоры помогут, тут нужно что-то другое. И, кажется, я знаю, что.

Она подмигнула Аллочке, одним глотком допила чай, и встала из-за стола.

– Ты куда? – Возмутилась та. – Я хотела еще с тобой поговорить.

Лека послушно села обратно.

– Теть Кать, сделай мне еще чаю, – попросила она, повернувшись в сторону раздаточного окошка.

– Хорошо, Леночка, сейчас налью, – донеслось оттуда.

Дождавшись, пока Лека заберет свой чай, и вернется за стол, Аллочка взяла ее за руку и пощекотала ногтями ладонь.

– Ты чего подлизываешься? – Хмыкнула Лека. – Тоже чего-нибудь натворила?

Аллочка захихикала, но щекотать не перестала.

– Я хочу тебя спросить.

Удивительно было видеть Аллочку настолько смущенной – она вся порозовела, даже кончики ушей, выглядывающие из-под светлых прядей волос, стали красными. Пальцы, продолжающие щекотать Лекину руку, дрожали.

Лека молча повернула руку и взяла Аллочкину ладонь в свою, стараясь вложить в это пожатие всю нежность и тепло, что чувствовала к подруге. Взгляд синих глаз встретился со взглядом зеленых, и что-то было в этой встрече, от чего у Леки сильнее обычного застучало сердце.

– У тебя было много мужчин?

Вот так-так. От неожиданности из Леки сам собой вырвался нервный смешок. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Аллочка, как и все остальные в детском доме, ровным счетом ничего не знала о Лекином прошлом, и рассказывать им истории своего падения в Лекины планы никак не входило.

До сих пор никто просто не задавал вопросов – с пониманием относились к нежеланию Леки говорить о прошлом, и сами для себя сделали совершенно справедливые выводы, что видимо было что-то травмирующее в этом прошлом, о чем ни в коем случае не стоит вспоминать.

И вот теперь этот вопрос… Лека не знала, что на него ответить. Сказать правду, как и всегда? Но неизвестно, как Аллочка к этому отнесется, а терять ее дружбу Леке не хотелось совершенно. Солгать? Но одна ложь безусловно потянет за собой другую, а другая – третью, и не успеешь оглянуться, как придется придумывать себе новую, совсем другую, жизнь, которая, может быть, и позволит сохранить дружбу, но при этом камня на камне не оставит от прежней Леки.

– Нет, – ответила она, решившись, – в моей жизни было немного мужчин.

Полуправда, полуложь… Какой наивной она была, когда думала, что это сработает.

– А был тот, о котором ты до сих пор вспоминаешь? Ну тот, которого ты любила по-настоящему? – Взволнованно спросила Аллочка.

Не сработало. Лека отвела взгляд, не отпуская Аллочкиной руки.

– Нет, такого мужчины в моей жизни не было, – сказала она, – а почему ты спрашиваешь? – Синие глаза снова встретились с зелеными, улыбка расплылась на Лекином лице, и симметрично улыбке она прищурилась. – Аллочка! Ты влюбилась?

Теперь Аллочка уже была красной как помидор. Лека чуть не расхохоталась, глядя как трогательно по-детски надуваются ее губы, прячется взгляд, начинают трястись плечи.

– Правда? Влюбилась? Это же прекрасно! – Она подскочила, одним прыжком перемахнула через стол, и, присев на его краешек, крепко обняла Аллочку и прижала к себе. – Рассказывай немедленно, кто он? Как это произошло?

Аллочка неразборчиво бурчала что-то, уткнувшись носом в Лекин живот, и пришлось разомкнуть объятия, чтобы хоть что-то услышать.

– Его зовут Миша, он продавец в салоне связи – в том, который через два дома от нас, знаешь?

Лека напрягла память. Она не один раз заходила в этот салон, но никакого Миши, конечно, не помнила.

– Он такой высокий, рыжий и замечательно улыбается.

Вот теперь она вспомнила. Высокий и рыжий, с постоянной улыбкой на круглом лице. Точно. Почему-то вместе с воспоминанием пришла и тревога, но Лека не стала обращать на нее внимания.

– Так, – сказала она, – значит, ты в него влюбилась. А он в тебя?

– Я не знаю! То есть он, конечно, мне всегда улыбается, и позвал в кино, но я про это и хотела спросить – как понять, влюбился он в меня тоже или нет?

– Аллочка… – Лека поцеловала подружку в лоб, – просто сходи с ним в кино и посмотри, что будет дальше. Какая тебе разница сейчас, влюбился он или нет? Ты хочешь проводить с ним время – у тебя есть такая возможность. По-моему, для начала более чем достаточно.

По лицу Аллы она поняла, что это еще не все. Что дальше будет следующая просьба, и она не замедлила последовать.

– Я просто подумала… Может быть, ты сходишь с нами?

О, Господи. Ну просто восьмой класс средней школы. Последний раз именно в этом возрасте подруга просила Леку сходить с ней и ее парнем на свидание, чтобы посмотреть со стороны, любит он ее или нет. Тогда это кончилось не очень удачно, и у Леки были большие подозрения, что и в этот раз ничего хорошего не выйдет.

– Аллочка, но это же глупо, – вырвалось из нее, – он позвал тебя, чтобы вдвоем побыть, провести время, поболтать, а ты собираешься притащить меня с собой. Он точно этому не обрадуется.

– А я ему скажу! – Аллочка вся подалась к Леке, схватила ее за руки и посмотрела умоляющим взглядом. – Он точно не откажет! Леночка, пожалуйста! Я не ходила на свидания триста лет, и без тебя я… просто не пойду.

Лека чуть не расхохоталась. Господи, ну что же это такое. Милая юная девочка не может пойти без тебя на свидание. Цирк, да и только.

– Ладно, – кивнула она, – только при одном условии.

– Каком? – Радостно закивала Аллочка.

– Пусть возьмет с собой какого-нибудь друга, чтобы мы пошли вчетвером.

Пережидая последовавшие за этим восторги, Лека подумала вдруг, что все это правда напоминает школу, и школьные шалости. А еще она подумала, что уже очень давно, а может быть и никогда, ни для кого такого не делала.

Аллочка долго благодарила, радовалась, и снова благодарила, а когда она убежала звонить Мише и договариваться о друге, фильме и времени встречи, Лека подошла к окну столовой, посмотрела вниз, на покрытые снегом кусты, и вдруг поняла, что ее зацепило в Аллочкиной просьбе больше всего.

Не сама просьба, нет – это было пустяком, и даже не ее собственная реакция на эту просьбу.

Просто в момент, когда Аллочка спросила, был ли кто-то, о ком она до сих пор вспоминает, кого она по-настоящему любила, она почему-то подумала не о Саше, а о Жене.