Александра Соколова - Просто мы научились жить

– Госпожа Рубина, – засмеялась Ольга, – вам не кажется, что допрос затянулся? Ответь мне лучше – ты скучала по мне?

Вопрос поставил Инну в тупик. Она вздохнула, посмотрела на потолок, скользнула взглядом к холодильнику, и только тогда ответила:

– Да.

Теперь замолчала Ольга. И в их молчании было больше слов, чем в самом длинном диалоге. Инна слушала дыхание, представляла Ольгины губы, и наслаждалась каждой секундой происходящего.

– Я могу приехать к тебе прямо сейчас, – сказала Ольга, а Инна отметила, что, кажется, знает, какие сейчас у нее глаза – глубокие и пьяные.

Ей хотелось сказать «да». Очень хотелось. Так просто – «Да», и так сильно изменится жизнь.

– Нет, – сказала она, успокаиваясь, – извини.

Ольга долго молчала, переваривая ответ.

– Я подожду. Я терпеливая, знаешь?

Инна улыбнулась, выключая в кухне свет. И уже в темноте ответила:

– Извини, но… Я тебе не верю.

И повесила трубку.

Вот уже несколько часов Инна не могла найти себе места. Она ходила туда-сюда по залитому солнечным светом кабинету, заламывала руки, пила воду, но успокоиться никак не получалось.

День выдался совершенно безумный. Все утро она успокаивала Лешу, который от Жениной новости под заглавием «ищи Леку на Бали» сначала взбесился, потом расстроился, а потом просто с лица спал. Затем пришлось выдержать получасовую телефонную атаку от Кристины, которая, не особенно выбирая выражения, комментировала ту же новость. После этого пришел мэйл от Ольги, которая сообщила, что понимает, что у «госпожи Рубиной» длительный отпуск по семейным обстоятельствам, но рабочие обстоятельства настоятельно требуют сегодня присутствия вышеупомянутой госпожи Рубиной в офисе.

Дальше события понеслись одно за другим – Леша не смог посидеть с Дашей, и пришлось брать ее с собой на работу. На работе она категорически отказалась посидеть у мамы в кабинете, и отправилась бегать по коридору, где была немедленно отловлена Славиком Шукшиным, который тут же клятвенно пообещал подбежавшей запыхавшейся Инне не рассказывать об их визите Лизе, но надежды на его слово было, честно говоря, маловато.

И – как будто мало было всего этого – Инна совершенно не могла взять себя в руки и заставить зайти к Ольге в кабинет. Предательское тело несколько дней кряду выполняло такие фортеля, что хоть волком вой. Стоило Будиной так или иначе показаться в поле зрения, как ноги сами собой сжимались, а соски становились неприлично твердыми.

Для Инны Рубиной все это было в новинку – до сих пор единственной женщиной, к которой она испытывала сексуальное желание, была Лиза. И она совершенно не понимала, как же теперь быть с этими предательскими чувствами.

А Будина – как назло – то писала, то звонила, то вот теперь велела приехать в офис.

– Мама! – Даша влезла в Иннино кресло и крутилась на нем туда-сюда. – А когда мы пойдем есть?

– Зайка, я сейчас схожу к своей начальнице, с тобой посидит Алла, ладно? А потом мы поедем в кафе.

Сообщение об Алле Даша проигнорировала напрочь, зато идею с кафе восприняла с бешеным энтузиазмом – слезла с кресла и принялась туда-сюда скакать по кабинету. И, конечно, чуть не сбила с ног вошедшую секретаршу.

– Будина звонила, просила вас зайти чуть позже, – сказала Алла, поймав Дашу за талию и с трудом поднимая над полом.

– Чуть позже меня здесь уже не будет, – ответила Инна, – Аллочка, посидите с Дашкой, пожалуйста. Это максимум на полчаса.

Под Дашины вопли, она покинула кабинет и быстрым шагом пошла по коридору.

– Просто обсудишь с ней рабочие вопросы, и отправишься с ребенком обедать, – думала она, минуя одну за другой двери, – можешь же ты тридцать минут просто держать себя в руках, никак не показывая своих желаний. Это просто влечение, и оно пройдет.

Пройдя мимо стойки, где обычно сидела секретарша Ольги, Инна успела подумать – странно, обычно она всегда на месте, постучала в дверь, и тут же ее распахнула.

– Привет!

Она стояла в дверном проеме – улыбающаяся, собранная, а мир вокруг стремительно сужался до одной маленькой-маленькой точки.

Оглушительная тишина проникла в уши, разрывая их изнутри грохотом и воем. Где-то вдали было слышно, как капает вода из неплотно закрытого крана.

Кап-кап-кап.

– Прошу прощения, – сказала Инна, – я не хотела мешать.

Ей не было видно ни стен кабинета, ни окна, ни пола – только огромный стол, уставленный аккуратными папками, на краю которого полуголая Ольга Будина обнимала ее жену.

На Лизе одежды было побольше – Инна узнала голубые джинсы, они вместе покупали их прошлой осенью. И эта блузка… Лиза называла ее парадно-выходной, и хвасталась, что она выгодно подчеркивает грудь. Сейчас блузка была расстегнута, джинсы тоже, и внизу, в разрезе молнии, все еще оставалась Ольгина рука.

Лизино лицо застыло ужасной маской. Волосы растрепались, и часть из них – потных – прилипла к щекам. Ольга переводила взгляд с Лизы на Инну, но Инна вдруг поняла, что не верит этому взгляду.

– Я зайду позже, – сказала она, и аккуратно прикрыла за собой дверь.

От кабинета до кабинета, наверное, сотня шагов. Но сотен нет больше, и десятков не бывает тоже. У нее остались только самые маленькие, простые числа. Один-два. Один-два.

Шаг, второй. Здравствуй, Игорь. Нет, я в отпуске – заехала по просьбе Будиной. Привет семье. Один-два. Один-два.

Автомат для кофе дрожит, пытаясь кинуться ей под ноги, но пока есть цифры – этого не случится, и она огибает автомат.

Мир по-прежнему сужен, она не видит стен, дверей – только узкое окошко где-то посередине, в которое попадают не лица, а туловища людей, и она узнает их – по туловищам.

Где-то вдалеке слышны звуки – кто-то что-то говорит, другие отвечают. Вот заскрипел копир, зажужжал принтер. Телефонные звонки – от обычного офисного до настойчивых мобильных трелей.

Один-два. Один-два.

Перед дверью в свой кабинет Инна глубоко вдохнула, усилием расширяя окно обзора. И мир послушался – раздвинул границы чуть шире.

Один – и она опускает ручку двери.

Два – улыбаясь, входит внутрь.

Алла с Дашей сидят на полу и рисуют что-то на листах офисной бумаги.

– Будина занята, – говорит Инна в ответ на удивленный взгляд, – но я не могу ждать. Дарья, мы едем обедать.

Взгляд из удивленного становится обеспокоенным. И Даша почему-то притихла. Инна расширила мир еще немного. Вот. Так, пожалуй, годится.

Она покидала в сумку какие-то вещи, взяла Дашу за руку и еще раз улыбнулась Алле. Обеспокоенность пропала, сменившись чем-то другим, не поддающимся разгадке.

– Мама, а куда мы поедем? – Дашу не узнать, так тихо она никогда не говорила.

– Сюрприз, – улыбнулась Инна, – попрощайся с тетей Аллой и поехали.

– Пока, тетя Алла.

Один-два. Вышли из кабинета и пошли по коридору. Дашина ручка в ладони – как последний якорь, прочнее которого нет ничего на свете.

– Инна!

Чей-то громкий крик сзади не остановил ее ни на секунду. Нельзя прерывать счет. Если прервать счет – прервется и все остальное, а этого ну никак нельзя допускать. Один-два. Один-два.

Но не удалось, не вышло. И чьи-то руки схватили Инну за плечи, развернули под удивленными взглядами любопытных коллег, и Ольга – аккуратная, по виду и не скажешь, чем занималась несколько минут назад, встряхнула ее, приблизилась лицом, и сказала:

– Я не знала. Слышишь? Клянусь тебе, я не знала.

Инна улыбнулась, сжала слегка Дашину руку и ответила:

– Я тебе не верю.

Она повернулась, и пошла дальше по коридору, молясь про себя, чтобы Ольга не стала ее догонять. И бог услышал – она и правда не стала.

***

Самолет тряхнуло, и Марина снова вцепилась в Женину руку.

– Господи, – прошептала она, – почему ты не отговорила меня от этой затеи?

– Отговорила? – Хмыкнула Женя. – Хотела бы я посмотреть на человека, который бы смог тебя остановить.

С момента их отъезда из Сочи прошло всего три дня – события развивались стремительно и мгновенно сменяли друг друга.

В Москву они прилетели на самолете. Остановились в гостинице, и Марина исчезла куда-то на целые сутки. Вернулась она уже с деньгами, а на вопрос «откуда» только отмахнулась – «лучше тебе не знать». И Женя подумала, что, пожалуй, в этот раз она права.

Дальше были длинные переговоры по телефону с Лешей, Кристиной и снова Лешей. Чего только Женя не наслушалась о себе! «Мать-ехидна» было самым мягким определением из всех, что наградили ее друзья.

Затем они встречали поезд из Таганрога, и забирали у проводника Женин загранпаспорт (Передала его, конечно, Лиза – все остальные просто отказались помочь), оформляли билеты, заказывали отель.

Финалом истории стало путешествие на аэроэкспрессе от Павелецкого вокзала до аэропорта Домодедово, и посадка в самолет.

Москва-Денпасар. Женя то и дело доставала корешок билета и еще раз смотрела на сделанную латиницей надпись. И все равно не могла поверить. Москва-Денпасар. С ума сойти. Она летит на другой конец земного шара. Через реки и горы, моря и океаны.

– Женька, смотри, – возбужденно зашептала Марина, указывая на монитор, встроенный в спинку переднего кресла, – мы летим над океаном!

Женя тут же приникла к иллюминатору, но в него ничего не было видно, кроме облаков. Она повглядывалась в белое покрывало, укутывающее небо, и снова откинулась в кресле.

– Марусь, – сказала она, глядя на маленький самолетик на экране монитора, – когда мы прилетим… Что мы будем делать?

Она почувствовала, как Марина кладет руку на ее колено и легонько сжимает. Стало тепло.

– Нет, правда, – продолжила она, – мы сразу поедем в отель, да?

– Наверное…

– А потом бросим вещи и разделимся? Как ты думаешь, сколько серфинговых школ на Бали? Вряд ли больше десятка?

– Женька…