– О, я так не думаю, тетя Мэри, – возразила леди Эйдан. – Несмотря на мягкие манеры, у этого человека стальной стержень. Полагаю, он смог бы преодолеть любые несчастья, даже нищету.

Энн поняла, что они говорили о мистере Батлере, перед которым она весь вечер чувствовала ужасную вину, вследствие чего избегала даже смотреть на него, хотя каждую минуту ощущала его присутствие.

– А что с ним случилось? – спросила она.

– Война, – сказал леди Эйдан. – Он последовал за своим братом, виконтом Рейвенсбергом на Полуостров, пойдя против желания всех своих близких. А вскоре брат привез его обратно домой, скорее мертвого, чем живого. Но он оправился и в итоге, предложив свои услуги Вулфрику, приехал сюда. Все это случилось до того, как я встретила Эйдана, который в то время служил полковником кавалерии на Полуострове. Он был начальником моего брата. Брат погиб. Как же я рада, что войны, наконец, закончились.

Спустя некоторое время, Энн заметила, что после того, как вокруг карточных столов образовались группы, мистер Батлер остался в одиночестве в дальнем углу комнаты. Она же сидела вместе с мисс Томпсон и графом и графиней Росторн, которые отказались занять места за карточными столами. Прежде чем растерять всю свою храбрость, Энн встала и извинилась. Она не могла упустить возможность поговорить с мистером Батлером до окончания вечера, хотя и сомневалась, что он захочет с ней беседовать.

Увидев, что Энн приближается, мистер Батлер сердито взглянул на нее и встал.

– Мисс Джуэлл, – произнес он.

Что-то в его манерах и голосе подсказало Энн, что он действительно предпочел бы и дальше оставаться в одиночестве, что она не нравится ему. Но едва ли Энн могла его винить за это, не так ли?

Энн посмотрела на него и сознательно сфокусировала свой взгляд так, чтобы видеть его лицо целиком. Он носил черную повязку на правом глазу, или, возможно, на том месте, где раньше был правый глаз. Остальная часть этой стороны лица – от брови до нижней челюсти и далее до шеи – была покрыта багровыми шрамами от ожогов. Пустой правый рукав был пристегнут к боку вечернего сюртука.

Энн обратила внимание, что Сиднем Батлер был на полголовы выше ее, и она не ошиблась, считая широкими его плечи и грудь. Определенно он не был человеком, погрязшим в собственной беспомощности.

– Вчера я вернулась через несколько минут после того, как убежала, – сказала Энн. – Но вас уже не было.

Сиднем некоторое время молча смотрел на нее.

– Я прошу прощения, – внезапно произнес он, – за то, что напугал вас. У меня не было подобного намерения.

Учтивые слова, весьма вежливо произнесенные. И все же Энн явно чувствовала его неприязнь и нежелание говорить с нею.

– Нет, вы меня неправильно поняли, – сказала Энн. – Это я прошу прощения. Я для того и возвращалась. Честно. Простите меня.

Что она могла еще сказать? Попытавшись объяснить свое поведение, она бы только ухудшила ситуацию.

И вновь между ними воцарилась тишина, достаточно надолго, чтобы стать неловкой. Энн уже собралась повернуться и уйти. Она сказала все, что считала необходимым. Ничего другого не оставалось.

– Вернуться назад было смелым поступком, – произнес Сиднем Батлер. – Уже темнело, а ночью вершина утеса – уединенное и опасное место. И я был для вас незнакомцем. Спасибо, за то, что вернулись, хоть к тому времени я уже и ушел домой.

Энн решила, что прощена. Она не знала, продолжает ли этот мужчина испытывать к ней антипатию, но, на самом деле, это не имело значения. Она улыбнулась и кивнула, снова собираясь уйти.

– Может, присядете, мисс Джуэлл? – он указал на стул рядом с собой.

Она слишком долго медлила, подумала Энн, и вежливость вынудила мистера Батлера предложить ей продолжить их общение. Она бы охотнее ушла куда угодно. Ей не нравилось находиться в подобной близости к этому человеку. И, к своему стыду, Энн была вынуждена признать, что ей не нравится смотреть на него.

Как же трудно было смотреть на него, как на любого нормального мужчину, не сосредоточивая своего внимания только на левой половине его лица, и не отводя взгляда, чтобы он не подумал, что на него пялятся. Неужели другим людям, тем, кто знал ее историю, также трудно смотреть на нее и относиться к ней как к нормальной женщине? Но она слишком хорошо знала, что такие люди все же существуют.

Энн села, выпрямив спину, на край стула и сложила руки на коленях.

– Вы приходитесь братом виконту Рейвенсбергу, мистер Батлер?- вежливо поинтересовалась она. Ее разум словно ослеп и не находил из множества тем ничего интересного и подходящего для обсуждения.

– Да, – ответил он.

Дальше развивать эту тему было некуда. Энн даже не знала, кто такой виконт Рейвенсберг. Но Сиднем сжалился над ней.

– Я также сын графа Редфилда из Элвесли-Парка в Хэмпшире, – сказал Сид Батлер. – Поместье граничит с Линдсей-Холлом, родовым гнездом Бьюкасла. Мои братья и я выросли вместе с Бедвинами. Все мы были ужасными проказниками.

– Братьями? – в удивлении приподняла брови Энн.

– Мой старший брат Джером умер от лихорадки, полученной во время спасения арендаторов и их семей из затопленных домов, – пояснил Сиднем Батлер. – Остались только мы с Китом.

Должно быть, его лицевые нервы с правой стороны были очень сильно повреждены, подумала она. Правая сторона его лица оставалась неподвижной, а рот заметно кривился при разговоре.

– Наверное, очень тяжело было потерять брата, – сказала Энн.

– Да.

Обычно Энн без особых трудностей могла поддерживать беседу, но все, что она произнесла в течение нескольких предыдущих минут, было явной глупостью. В то же время, в ее голове непрерывно проносились вопросы, которые, как она понимала, не могли быть заданы.

Что случилось там, на Полуострове?

В какой битве это произошло?

Вы иногда жалели, что не умерли?

А сейчас, временами, все еще желаете смерти?

Он, наверное, был когда-то чрезвычайно, невероятно красив.

– Как глупо было спрашивать об этом, – сказала Энн. – Будто бы вы могли ответить: «Нет, это было совсем не трудно».

Взгляд его единственного темного глаза на мгновение встретился с ее, грустным и внимательным взглядом, словно он готовился дать резкий ответ. А затем Сиднем Батлер подмигнул, и неожиданно они оба рассмеялись. Левый уголок его рта поднялся выше правого в кривобокой усмешке, которая оказалась странно притягательной.

– Мисс Джуэлл, – предложил Сиднем, – не могли бы мы с вами притвориться, ради нас обоих, что вчерашнего вечера не было, и что мы впервые встретились только сейчас?

– Ах, – Энн расслабилась и откинулась немного назад на своем стуле. – Мне бы этого хотелось.

Его левая рука покоилась на бедре. Энн подумала, что это рука с длинными пальцами – рука художника. Ей очень хотелось надеяться, что это не так, или, что Сиднем Батлер – левша. Она прямо взглянула ему в лицо.

– Я весь вечер чувствовала себя ужасно напуганной, – к собственному удивлению, услышала Энн свой голос, произносящий это признание.

– Неужели? – спросил он. – Почему?

Хотела бы она не произносить этих слов. Но теперь мистер Батлер ждал ее ответа.

– Джошуа, лорд Холлмер, предложил привезти моего сына на лето сюда, чтобы ему было с кем поиграть, – объяснила Энн. – Но ему только девять лет, и раньше я никогда не разлучалась с ним. И когда я засомневалась, маркиза пригласила и меня, а я приняла приглашение, так как не хотела разочаровывать сына. Но не ожидала, что ко мне отнесутся как к гостье.

Из его непродолжительного молчания, Энн поняла, что только что рассказала ему о себе очень многое. И возможно теперь его очередь бежать от нее или выказать несомненную неприязнь.

– Я преподаю и живу в школе для девочек в Бате, – сказала Энн. – Я в высшей степени довольна своей жизнью, и Дэвид тоже всегда был счастлив там. Но он становится старше. Полагаю, мне следовало отпустить его с Джошуа. Дэвид боготворит его.

– Детям необходимо общество других детей, – заметил Сид Батлер. – Также им нужен отец, – мальчикам, пожалуй, особенно. Но больше всего, мисс Джуэлл, им нужна мать. Я считаю, вы правильно поступили, приехав сюда с ним.

– О! – Его слова неожиданно принесли ей утешение. – Это очень любезно с вашей стороны.

– Я надеюсь, – ответил он, – что Бьюкасл не запугал вас. Но если так случилось, утешьтесь тем, что он пугает почти всех. Когда его отец узнал, что умирает, герцога внезапно вырвали из беспечного детства, и начали весьма тщательно, даже безжалостно, обучать множеству обязанностей, связанных с герцогством, которое он унаследовал в возрасте всего лишь семнадцати или восемнадцати лет. Он идеально усвоил эти уроки, кто-то может сказать, что слишком идеально. Но он не бесчувственный. Он был необыкновенно добр ко мне.

– Сегодня я встретилась с ним впервые, – сказала Энн. – Он был очень любезен, хотя, должна признаться, я была готова от страха провалиться сквозь землю.

Они снова вместе рассмеялись.

– Герцогиня весьма привлекательна, – заметила Энн.

– Если верить Лорен, моей невестке, – сказал Сиднем, – это был брак по любви. Он стал сенсацией прошлого года. Никто и предположить не мог, что Бьюкасл женится по любви. Но он, похоже, так и сделал.

Принесли поднос с чаем. Две карточные игры подходили к концу.

– Я должен возвращаться домой, – сказал мистер Батлер. – Мне было приятно познакомиться с вами, мисс Джуэлл.

Опершись руками на подлокотники своего стула, Энн встала. Она заметила, что Сиднем Батлер поднялся со своего низкого сиденья немного медленнее, и ей пришло в голову, что с потерей одной руки и одного глаза у него, вероятно, нарушилось естественное равновесие тела, которое Энн принимала как должное. Как долго он приспосабливался к изменившимся обстоятельствам? Привыкнет ли он когда-нибудь к этому полностью?