— Так вот, Лизе надо помочь. Она сейчас жизнь словно с нуля начинает. Как в темноте на ощупь бредет. И если ты и я не вернем ее себе, этого не сделает никто. А лучше тебя, того, кто ее всем сердцем любит, никто с этим не справится. И лучшего мужа для своей внучки, чем ты, я не желаю. Ближайшие пару месяцев нам придется несладко. Поэтому прошу тебя: не обижайся на нее понапрасну. Просто завоюй ее любовь снова. Если это у тебя один раз уже получилось, получится и второй. Вот удивишь: она снова все вспомнит. Обязательно вспомнит.

— Как же сложно все это, — покачал головой Леша.

— Ну, а кто говорил «мы не ищем легких путей»? — лукаво ухмыльнулся дед.

— Ну, я, — подтвердил Леша. — Ладно, не переживайте. Я Лизоньку больше никому в обиду не дам. Честное слово. Только… Можно вас об одной вещи попросить?

— О какой же это? — прищурился Матвей Яковлевич.

— Если Лиза будет спрашивать у вас, кто я такой, не говорите ей ничего, ладно? Особенно про жениха. Хочу, чтобы она сама все для себя заново решила. А то еще почувствует себя виноватой передо мной или обязанной… Ну, раз мол обещала выйти замуж, значит, должна это сделать, и так далее. Не хочу такого «счастья». Обещаете?

— Ну, так и быть. Но с одним условием.

— С каким же?

— Ты появляешься у Лизы так часто, как только можешь. И без всяких вопросов остаешься ночевать, если дело к тому идет. Не бегай от нее, не играй в оскорбленного и покинутого парня. А то она тебя не поймет, а уж я — тем более. Обещаешь?

— Ну, хорошо. Попробую, — отозвался изрядно озадаченный Алексей.

* * *

Ух, как же сладко я выспалась! Проснулась только, когда в Москву въехали, и сразу же пересела к окну — смотреть на город. Боже мой, как здорово возвращаться домой! Первым делом приму душ и переоденусь. Вторым — съем чего-нибудь вкусного и много: колбасы, йогуртов, мороженого. Третьим делом — до одури буду смотреть телевизор, пока не начну засыпать прямо перед ним. Потом…

— Сначала надо с оккупантами разобраться, — мягко напомнил дед.

Я что — вслух все это сказала? Ой…

По поводу оккупантов дед уже мне рассказал, пока мы до машины шли. Парочка авантюристов, выдавших себя за наших родственников, меня взбесила до глубины души. Чего бы с ними этакого сделать?

— Слушайте, ну давайте только без самодеятельности, а? Напишите заявление, и этих субчиков за решетку определят, — сразу подключился к разговору Васильич. Тот самый милиционер, который до последнего пытался спасти Прасковью, а потом долго ругал Сергея на чем свет стоит.

— И когда произойдет сей знаменательный факт? — поинтересовалась я, прикинув, что при таком раскладе заночевать в собственной квартире мне сегодня не удастся.

— Ну, думаю, завтра — точно.

— Не подходит.

— А что: лучше их отшлепать и домой отпустить? — ехидно спросил Васильич. — Чтобы они там свои раны зализали и за очередные пакости взялись?

— Ну, дома у них спокойной жизни не будет, ручаюсь, — сказал дед. — Настоящий Семен Стригин не потерпит того, чтобы эти засранцы с ним по одной улице ходили. Минимум — ославит их на весь поселок. А то и с соседями Борису ребра пересчитают. Там нравы простые: сделал гадость — получи за это по первое число.

— А если они туда не поедут? — спросил Тема, тот самый парень, который отобрал у меня дробовик.

— А им кроме поселка возвращаться некуда.

— Ладно, народ, — вмешалась я в обсуждение будущей судьбы «оккупантов», как называл их дед. — Мы уже решили, что с милицией, — простите, Васильич, это не про вас, — мы не связываемся. Тогда что: просто в торжественной обстановке даем им пинка под зад и все? Извините, можете считать меня жестокой и злобной врединой, но мне этого мало. Мне тут успели рассказать, что эти мерзавцы на мои средства себе гардеробчик обновили и к нотариусу ходили, чтоб квартиру оттяпать. Ну, а уж какую они надзирательницу мне подобрали — все успели налюбоваться. Так что «кипит мой разум возмущенный»! Требую полной сатисфакции!

— И чего ты предлагаешь? — спросил Тема.

— Я — ничего. Жду ваших идей. Устроим, так сказать, конкурс: кто придумает лучшую месть для парочки, претендующей на мою квартиру.

Тут в «Газели» разгорелся такой ожесточенный спор, что я даже слегка пожалела, что это предложила. Но как ни странно, в итоге самый лучший вариант оказался придуман дядей Сашей — нашим водителем. Когда он просто и спокойно поведал нам, что надо сделать, мы просто умерли со смеха. Месть была предельна проста и изящна, как удар сапога. Думаю, после такого приключения эта парочка надолго, если не навсегда, заречется претендовать на чужое.

Ну, вот и мой двор. Странно, я почти не помню его. Хотя подъезд угадала сразу. Только, если так можно сказать, не головой, а ногами. Они сами меня туда понесли. Спасателей моих этот факт явно порадовал, потому что кто-то из них произнес за моей спиной: «Отрадный знак». В лифте вышла маленькая заминка, поскольку номер этажа я угадать не смогла. Но тут на выручку пришел дед, и мы поехали.

Оккупантов пока решили не тревожить. Пусть еще с полчасика порадуются жизни. А мы тем временем отправились к соседке напротив, которую народ звал Катерина Ивановна. Хм, милая бабушка. С Прасковьей и не сравнить. И так тепло на меня смотрит. Кажется, я ее уже люблю.

Помимо Катерины нас встретила еще Машка — девчонка примерно моих лет. Она завизжала от радости, попыталась броситься мне на шею и задушить в объятьях, но в полете ее перехватил Леша — тот самый грустный гигант. Он объяснил ей, что колебать и сотрясать мое бренное тело пока что никому не рекомендуется. Молодец, запомнил. После этого Машку все-таки допустили ко мне, она благоразумно ограничилась деликатным поцелуем в щечку, после чего… повисла на Теме. И как они начали целоваться…

Бр-р, кажется, я ревную. Ну-ка, сделай морду тяпкой, а то людей ни за что обидишь. Ну и что, что тебе Тема понравился? А ему вон, Машка эта нравится. Так что расслабься и переключайся на Лешу. Тем более что он вроде как не против. Совсем наоборот. Просто грустит много, а так вроде нормальный парень.

Первым делом я, как и обещала, отправилась в ванную, откуда с превеликим сожалением вылезла через двадцать минут, хотя просидела бы там и час, и два. Катерина выделила мне халат с полотенцем, и в таком вот домашнем виде я присоединилась к остальной команде, поглощающей великолепный ужин из трех блюд и торта на десерт. Как ни странно, к тушеному мясу я отнеслась более чем равнодушно. Пару кусочков съела, и все. Зато вот торт вызвал во мне настоящий приступ жадности: мне, мне, и только мне! Никому не отдам! Взбитые сливки, сметана и клубника да на нежнейших, будто пуховых коржах… М-мм, пальчики оближешь!

Впрочем, на торт никто претендовать не стал. Вот и молодцы, все мне достанется. Правда, Машка как-то хитро на меня поглядывала. Ну да кто ее разберет, чего у нее на уме.

Когда все поели, попили кто чаю, кто кофе, пришла пора финального акта нашей пьесы. На всякий случай, меня первой в квартиру решили не пускать. Говорят — в целях безопасности. Я, правда, не поняла: чьей именно? Моей или оккупантов? Ну да ладно: я ж не возражаю. Тем более ну куда мне в халате и тюрбане из полотенца впереди полка топать? Я уж как-нибудь сзади, пока в нормальную одежду не облачусь.

И вот началось. Дед достал ключ и открыл дверь. Наша команда неторопливо стала заходить внутрь.

— А?! Кто здесь?! — раздался истошный мужской вопль откуда-то из глубины квартиры.

— Боря, Боря, что это? — вторил ему перепуганный женский голос.

Дед зажег свет в коридоре, прошел в большую комнату. Мы топали следом.

— Это ты? — удивлению лже-Семена не было предела. Моему тоже, ведь уставился он не на меня, а на деда. Хотя вроде как именно я гвоздь сегодняшней программы. Ну-ка, интересно послушать…

— Я, — подтвердил дед, глядя ему прямо в глаза.

— Ты — тот старпер, который дверью ошибся! Но ты же… Я же видел твою морду, еще где-то видел!…

Тут Борис перевел взгляд на стену, где в простой деревянной рамке висела фотография молодого дедушки: в погонах, в орденах. Потом снова посмотрел на дедушку. Потом на фотографию.

— Разве ты не подох? — изумленно спросил он деда. Мне сразу же захотелось вцепиться когтями в его холеную морду и располосовать ее в клеточку. Да как он смеет!

— Как видишь, пока живой — пожал плечами дед. — Ну ладно, хватит огород городить. Документы моей внучки, живо!

— И телефон, — подсказала я, вдруг вспомнив, что когда-то у меня был мобильный. Я не была уверена, что он в руках этих ребят, но почему бы и не проверить?

Только тут Борис заметил меня. Оп-па! Давно не видела столь качественно отпавшей челюсти. Картина «с приплыздом». Ладно, хорош на меня пялиться, паспорт и телефон гони!

— Наташа, — дрожащим голосом крикнул Борис. — Достань, пожалуйста, паспорт Лизы и ее телефон.

Ага. Бинго — как говорят на загнивающем Западе. Все-таки они его прихватизировали. Вовремя это я о нем вспомнила, а то бы так и унесли с собой.

Появилась его боевая подруга. При виде меня точь-в-точь как муж уронила челюсть. Но потом увидела Лешку и заголосила, тыча в него пальцем:

— А-аа! Маньяк, вот он! Это он меня в лифте прижал!

Леха кровожадно ухмыльнулся и демонстративно погладил меня по руке так, чтобы противной бабе было видно кольцо на моем большом пальце. Она тут же заткнулась. М-да, чувствую, я еще долгое время буду вытягивать из своих спасателей все подробности этой истории. Надо же — маньяк! А по нему и не скажешь.

Весь этот фарс начинал меня утомлять. Глядя на отчаянно трусивших Бориса и Наталью, я не чувствовала к ним ненависти или злости. То, насколько жалкими они оказались, начисто сбило меня с боевого настроя. Драться приятно с противником, равным тебе по силам. А этих… Вышвырнуть отсюда побыстрее, чтоб духу их не было, и вся недолга.

Но Алексей, да и другие ребята отступать от принятых планов были не намерены. Пока дед, Васильич и дядя Саша, усевшись кто куда, терроризировали своим присутствием преступную парочку, остальные принялись перетряхивать чемоданы оккупантов.