— Вот тебе и друзья! — выдохнул Леша.

— Что требуется, для того, чтобы захватить квартиру подобным образом? — спросил не отвлекающийся на сантименты Матвей Яковлевич.

— Ну, для начала прожить в ней не меньше года, а лучше двух. Заручиться свидетельством соседей, что именно ты живешь в этой квартире, а не дядя Вася, который в ней прописан. Заплатить долги по квартплате, если они были. Предоставить доказательства того, что именно ты вносишь квартплату, а не без вести пропавший Вася. Провести долгие переговоры с ЖЭКом, местной милицией, БТИ и прочими конторами. В общем, довольно тягомотная история. И опять же: тут очень тонкая грань. Если настоящий хозяин погиб, то об этом никоим образом не должно стать известно до того, как провернутся все до единой махинации. Иначе квартира без разговоров отходит городу.

— Хорошо, Маша, я понял, — произнес Матвей Яковлевич, на лице которого во время Машкиного доклада не отразилось ровным счетом никаких эмоций. Зато вот Алексей ими так и кипел:

— Они что, думают, что мы дадим им тут жить два года? И надеются, что соседи им помогут?!…

— Леша, я еще не закончила, — нетерпеливо дернула плечиком Маша. — Вот дослушай до конца, тогда и поговорим. А то ты меня с мысли сбиваешь.

— Хорошо, все понял, — поднял ладони вверх Алексей. — Уже молчу, как рыба.

— Что касается приватизированных квартир. Начнем с самых печальных вариаций, когда хозяина убирают. Вариант первый: хозяин отправился в мир иной недавно. Буквально месяц назад, не больше, иначе можно не успеть с оформлением. В таком случае при отсутствии других претендентов на имущество требуется доказать, что именно ты являешься законным наследником усопшего. Хорошо, если есть хоть какое-то кровное родство с покойником, а других родственников на горизонте вроде как не маячит. В противном случае придется с привлечением соседей, ЖЭКа и всех остальных вышеупомянутых организаций доказывать, что последние год, а лучше два ты жил под одной крышей с хозяином квартиры. Более того, ухаживал за ним, когда он уже не мог встать с постели. И опять же: этому должны быть надежные свидетельства.

— Ну, были бы деньги, а уж на бумаге нарисуют все, что нужно, — заметил Леша, нервно вышагивающий туда-сюда по небольшой беседке.

— Слушай, ты не можешь успокоиться хотя бы минут на двадцать? А то у меня голова кружится от твоих перемещений.

— Да, Лех, ты бы сел, что ли, — поддержал жену Тема.

Алексей нехотя примостился на лавочке и тут же принялся открывать и закрывать складной швейцарский нож. Маша продолжила:

— Чуть легче обстоят дела, если местонахождение хозяина неизвестно, никому до него дела нет, а вот паспорт этого господина находится в руках претендентов на его жилье. Тогда находится продажный нотариус, рисуется доверенность на продажу квартиры, после чего она плавно переходит в собственность оккупанта. Но опять же: квартира должна быть юридически чистой. То есть кроме хозяина в ней никто не должен быть прописан. Иначе возможны всяческие трудности.

— Подожди, Маша. Давай проясним: наличие в квартире и других прописанных лиц является непреодолимой преградой на пути перехода ее как собственности в другие руки, или нет?

— Вообще-то нет, — сникла Маша. — Вот если бы в квартире были прописаны несовершеннолетние, тогда да. В сделку сразу же вмешивается опекунский совет, и если не будет предоставлено доказательств того, что интересы несовершеннолетних не пострадают, сделка не состоится.

— Увы, не наш случай, — заметил Матвей Яковлевич. — Зато я более чем уверен, что паспорт Лизы в их руках. И вполне вероятно, вместе с документами на квартиру.

— Ой, как плохо, — застонал Алексей, обхватив руками голову. — Стоит им только найти подходящего нотариуса и все: пиши пропало!

— Без паники! Маша, это все?

— Ну, в принципе почти все. Можно еще просто прописать к себе посторонних людей, если метраж позволяет. Правда, московские власти этого очень не любят. Но тут хозяин квартиры должен лично оббивать пороги инстанций и умолять, просить, настаивать, поэтому точно не наш случай.

— А еще?

— Кажется, все. Хотя нет! Совсем забыла, — виновато улыбнулась Машка, сверившись с записями в блокноте. — Есть еще один довольно распространенный, но притом весьма экзотический способ завладеть чужой квартирой!…

* * *

Борис красовался в костюме перед огромным, почти в человеческий рост зеркалом.

— Ну, как я тебе? — в какой уж раз спрашивал он супругу.

— На штуку баксов, не меньше, — привычно отвечала та, а про себя думала: «Вот павлин!»

Позерство мужа почему-то ужасно раздражало Наталью. Сначала он умудрился достать ее в магазине, когда буквально загонял бедных продавщиц, требуя принести ему то одну, то другую, то третью модель костюма. Как бедные девушки их еще взашей из магазина не выгнали — непонятно. Еле-еле удалось ему, балбесу, растолковать, что здесь самообслуживание. Сам подходишь к полке, сам выбираешь, идешь примерять. Подошло — ура, не подошло — относишь на место и заново принимаешься искать. И никто тебе не нанимался туда-сюда носиться, одежду тебе подбирать. Поэтому и цены такие невысокие, почти такие же, как на их рынке. Только вот одежда на порядок лучше. Когда Наталья примерила на себя изумрудно-зеленое платье из стреч-бархата, то едва не застонала от восторга. Ну, прям оперная певица! Еще бы прическу к нему соответствующую, чтоб все волосы были подобраны в мягкий и пышный узел. Ну, как у Ларисы, продавщицы из продуктового, что через дорогу от дома. Вот ведь не лениво бабе каждое утро такую конструкцию у себя на голове изображать! Ой, а может, это парик?

Вдоволь обсмаковав догадку, Наталья решила, что да, скорее всего, парик. Ну, не может человек самостоятельно себе такое великолепие устраивать. А раз так, значит, пользуется уже готовым.

Совершенное ею открытие отчего-то безмерно порадовало Наталью. И она, значительно повеселев, продолжила разбор покупок.

Юбки. Целых три штуки. Как говорится, в пир, в мир и в добрые люди. Одна до пят, а две чуть ниже колена. Эх, жаль, ноги безобразно отекают, а то можно было бы похулиганить и купить еще одну: чуть-чуть выше коленок, чтоб они так аппетитно при ходьбе сверкали. Тем более что удалось даже колготы в сеточку достать, как раз для такого случая.

Блузки. Эх, жаль, Борис ее притормозил, а то бы она еще штук пять запросто прикупила. А пришло ограничиться всего четырьмя. Зато какими! На одной рюши такие, что сам король в завидках бы скончался. На второй рисунок диковинный, и не поймешь даже сходу, что нарисовано. Третья блузка жатая в гармошку. Ей всегда такую хотелось, только раньше нигде подобные на глаза не попадались. Четвертая блузка все из себя такая полупрозрачная, даже чуточку развратная. Но там, где надо, все плотной тканью прикрыто. Да что она, дура что ли, в такой штуке без лифчика ходить! Вдруг кто чего не надо углядит?

Так, бархатное платье в сторону. В нем она в гости ходить будет. Ну, и по театрам там разным, по приемам светским. А что: разве никто не может пригласить ее на прием? Ну да, уже не первой свежести барышня. Зато она в свои тридцать девять как хороший коньяк: чем больше выдержки, тем лучше. И как не крути, она в самом соку. А с таким платьем да еще бы и с бриллиантами, чтоб как подвески от люстры…

При мысли о бриллиантах мажорное настроение Натальи на ноту понизилось. А ведь у нее даже обручального колечка нету! Когда они с Борькой расписывались, денег на жратву-то не хватало, что уж о кольцах говорить. Из всех драгоценностей — мамины золотые сережки в ушах, и все. Да и те простые, без всяких там бриллиантов. Скромные золотые капельки на английской застежке. Чудо из чудес, как Борька на них свою лапу не наложил.

И тут Наталья вспомнила про кольцо, которое она, улучив момент, стащила с большого пальца Елизаветы. Интересно, а оно — драгоценное? Наверное, да. Чтобы такая мамзель да обычную сталь с цветными стеклышками таскала… Интересно, а из какого металла? С виду вроде на серебро похоже, но вдруг это платина? Или это самое, белое золото?! И камешки как на подбор: изумруды, сапфиры, рубины?…

Хорошо Борис этого не видел. А то непременно колечко себе отобрал бы. Мол, в резервный фонд, или еще как-нибудь хитро все обозвал. И осталась бы она с носом. Он ведь жадный просто до чертиков. А так вернется она королевой в поселок, и колечко на пальце блестит. Все, как полагается.

Не удержавшись, Наталья полезла в карман и, достав из него кольцо Лизаветы, примерила на безымянный палец. Сидит как влитое. И чего эта дура его на большом пальце носила? Не иначе, выпендривалась. И вообще, все у них в Москве не как у людей. Торопятся все куда-то, бегут. До других им и дела нет. А уж про то, чтоб по душам поговорить, можно и не мечтать…

— Эй, Натах, как думаешь, спрыснем обновки, чтоб носились хорошо? — спросил Борис, которому наконец-то надоело красоваться перед зеркалом.

Наталья, которую вопрос мужа вырвал из сладких раздумий на тему «все засранцы, кроме нас» кое-как стащила кольцо с пальца и от греха подальше спрятала обратно в карман.

— Спрыснем. От чего ж не спрыснуть? — отозвалась она и послушно побрела в кухню соображать на стол. Сегодня они и вправду с Борькой разухарились. Помимо шмоток еще «Столичной» водочки закупили, как водится, салатов готовых, колбаски-нарезочки, сырку там всякого. Можно ничего и не готовить при такой закуске-то. Кой веки раз у плиты не крутиться, отдохнуть по-человечески. Жаль только, что деньги так быстро летят. Может и не хватить на все, что они задумали. Ведь нотариусу платить надо, конторам всем этим жилищным — надо. Так и не останется ничего.

Через пять минут стол был накрыт, и Наталья позвала мужа. Он явился, облаченный в ярко-синий спортивный костюм с надписью Camel Team на груди и темно-коричневые клетчатые тапки. По-хозяйски расселся и, скрутив пробку у бутылки, разлил прозрачную жидкость по стопочкам.

— Ну, чтоб носить нам шмотки — не переносить! — сказал он первый тост и, запрокинув голову, лихо тяпнул порцию огненной воды да так, что звучно заходил кадык.