Робин Сисман - Просто друзья

— Он опаздывает, — сообщила она.

— Джек всегда опаздывает.

— Вы давно с ним знакомы?

— Десять лет. А вы?

Кэндис благоговейно закатила глаза:

— Разве можно измерить отношения временем? Я хочу сказать, хронологическая последовательность событий не дает должного представления о сути отношений.

— Возможно. Но если уж вы заговорили о хронологии…

— Я хотела сказать, что у нас с Джеком это — куп де фут.

— Что, простите?

— Куп де фут. Любовь с первого взгляда. По-французски.

— Ах да, понятно. Как мудро с вашей стороны не пытаться воспроизвести акцент!

Кэндис не уловила сарказма. Она уже не слушала. Ее губы приоткрылись, слегка обнажив крепкие белоснежные зубки.

— Когда он вошел в аудиторию, я едва не умерла.

— Едва? Это обнадеживает.

— Разве он не самый красивый мужчина в мире? Эти голубые глаза… — Кэндис вздрогнула, как в экстазе. — К тому же я преклоняюсь перед его талантом.

Фрея раскусила кубик льда.

— Вначале я не была уверена, что он заметил меня, как женщину, я хочу сказать. Но когда после семинара мы случайно столкнулись, я почувствовала эту необыкновенную искру, это короткое замыкание…

— О Боже. Надеюсь, вам не было больно?

— …Несмотря на то что он выше меня во многих областях. Умнее, глубже и…

— Старше?

Кэндис стала суровой, как оракул.

— Возраст — всего лишь количество лет, прожитых на планете, и к эмоциям отношения не имеет.

— Как это верно.

В это время в замке повернулся ключ. Женщины обернулись к двери и молча ждали, пока Джек затащит велосипед в коридор. Кэндис увлажнила языком губы и откинула назад волосы.

Дверь распахнулась, и в комнату, поправляя очки в тонкой металлической оправе, вошел Джек. Словно в фотографической вспышке Фрея вдруг увидела его глазами Кэндис: мужественный, слегка растрепанный, что ничуть его не портило, а лишь создавало ощущение вальяжной раскованности, умный, но без заносчивости. Можно даже потешить себя мыслью, что такого мужчину легко прибрать к рукам. Фрея с трудом сдержала смех — Джек наконец увидел их и замер в шоке, словно застал у себя в гостиной Сталина и Гитлера, сидевших рядом.

— Отлично, славненько! — вдруг оживился он, неуклюже разыгрывая Санта-Клауса. — Две мои любимые женщины. Вместе. Как замечательно!

— Я знаю. Ну разве не чудо? — в тон ему ответила Фрея.

Джек бросил на нее косой взгляд и с чахоточным возбуждением плохого клоуна принялся потирать руки.

— Ну, — восторженно проговорил он, — я вижу, девочки, вы уже успели познакомиться!

— Совершенно верно. Успели.

Кэндис, не в силах сдерживать чувства, с робким и трепетным «Ах!» вскочила с дивана и бросилась к Джеку, раскрыв ему объятия. Фрея с каменным лицом наблюдала эту трогательную сцену.

Джек по-отечески ласково потрепал Кэндис по голове, высвобождаясь из ее цепких объятий.

— Все прекрасно, девочки! — тем же напряженно-веселым голосом сообщил он. — Я только… э… возьму бумаги, и мы пойдем.

— Мы? — с запинкой переспросила Кэндис, в ужасе уставившись на Фрею.

— Нет, нет, — поспешила успокоить ее Фрея, небрежно махнув рукой. — Вы, детки, идите развлекайтесь. А я останусь дома — пусть вставные челюсти хорошенько отмокнут.

Джек и Кэндис поспешили к выходу. Фрея слышала, как они ворковали. Потом наступила тишина. Фрее предстояло провести вечер в гордом одиночестве.

Она взяла стакан с бурбоном, вставила в магнитофон кассету и плюхнулась на диван. На полу валялась стопка журналов. Она подобрала несколько, бросила рядом с собой на диван и от нечего делать стала просматривать. Билли Холидей пела что-то нежно-меланхолическое: «Не знаю, отчего мне так печально нынче…» Страницы журналов пестрели именами — Апдайк, Рот, Исаак Берлин Нижинский, Джеймс, Веласкес. Как мог человек, привыкший к пиршеству духа, проводить время с Кэндис и ей подобными? Неужто не мог найти что-нибудь получше?

Такое поведение Джека Фрея объясняла его непреодолимой ленью. Было в Джеке нечто такое, отчего женщины сами падали ему в руки, как созревшие яблоки с дерева. Ему даже не приходилось утруждать себя съемом. Она вспомнила, как впервые увидела его, — он только что сошел с самолета, доставившего его в Нью-Йорк из Северной Каролины. Был август — невыносимая жара, когда глаза щиплет от текущей туши, а от мусорных баков несет спекшимся на солнце дерьмом. В то время она вела богемный образ жизни — богатой лишь духовно. Мужчины, с которыми она общалась тогда, были дружелюбны, талантливы, достойны любви, но от них плохо пахло, а длинные волосы редко видели воду. И тут в их компании появился Джек с красивым кожаным чемоданом и старой пишущей машинкой, которой очень гордился. Он напоминал Роберта Редфорда в фильме «Босиком по парку». Такой юный. Такой чистый. Такой вежливый! Одна девчонка из бруклинского пансиона клялась, что от него пахнет свежескошенной травой. Он сказал, что собирается стать писателем.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы он уподобился остальным, — лоска как не бывало. Его дразнили по поводу и без повода — за красивые рубашки и богатого папочку, за южный акцент, за то, что привез с собой «В поисках утраченного времени» Пруста в твердом переплете — цикл романов, из которых он так ни одного и не прочел. Джек принимал все с благородным добродушием. Он был из богатой семьи, но денег не имел, поскольку не ладил с отцом, и стал своим в этой богемной нищей команде. Фрея взяла его под свое крыло. Джек оказался забавным парнем — щедрым, когда было чем поделиться, полным энтузиазма и очень серьезным, когда дело касалось работы. Он нравился Фрее. И она ему нравилась. Дальше этого дело не шло. Он был для нее слишком молод. К тому же девушки буквально липли к нему. В общем, по обоюдному молчаливому согласию они оставались просто друзьями.

Фрея лениво листала журналы. Хорошо, что у них с Джеком так ничего и не получилось. С ним было весело и легко, но его отношения с умными женщинами — те немногие связи, которые были на ее памяти, — быстро кончались. Возможно, потому, что Джек не выносил соревнования. Он часто вспоминал Фейетт, они вместе учились в университете в Северной Каролине. Она, по его словам, была превосходной во всех отношениях и разбила его сердце, однако Фрея догадывалась, что это лишь предлог не связывать себя брачными узами — даже гражданским браком. Гораздо проще дрейфовать по жизни, ничему и никому не отдавая себя целиком. Мужчинам нравится, когда их интеллекту бросают вызов, им также нравятся привлекательные женщины, а вот сочетание первого и второго им не нравится.

Или нравится? Внимание Фреи привлекли личные послания на последней странице журнала. Раздел «Знакомства».

«Выпускник Йельского университета, РВАЧ, ищет привлекательную культурную компаньонку для походов в театр, на выставки, за город, а там кто знает?»

Ну-ну.

«Богарт в поисках Бергман[18]. Давай сыграем еще раз».

Фрея рывком села и огляделась в поисках ручки. Вот решение ее проблемы!

«Любимый, где тебя искать?» — надрывалась Билли. Фрее на самом деле не так уж был нужен герой-любовник, но она отчаянно нуждалась в мужчине, причем срочно — найти его надо было в ближайшие две недели. Подошел бы кто угодно, лишь бы выглядел импозантно. Читатели «Нью-Йорк тайме бук ревью» вне всяких сомнений выше среднего уровня членов общества «одиноких сердец»; мужчины, читающие и печатающиеся там, наверняка умны, образованны, респектабельны, словом, не примитивны…

«Я недавно овдовел, мужчина почти без возраста, которого часто принимают за Эйнштейна».

«Мудрая сова с гнездом и перьями ищет голубку для периодических миграций».

А может, они чокнутые?

И все же стоило попытаться. Фрея нашла три последних объявления и приступила к компиляции. Аббревиатуры создавали большие проблемы. РВАЧ — следует понимать буквально или это респектабельный военный, американец, черный? А как насчет УСС — удачливый степенный собственник или убийца со стажем? А может, усталый старый слон? Фрея в задумчивости постукивала ручкой.

Вначале она вычеркнула тех, кто не дал свой электронный адрес. Для контакта через абонентский ящик нет времени, а звонить напрямую — слишком опасно.

Вначале она исключила всех, кто сообщал о себе, что бородат, подтянут, старше сорока пяти, женат, а также тех, кто пользовался такими словами, как «интим», «удовольствие» или «втроем». Осталось совсем немного, но ей нужен был всего один.

Губы Фреи тронула загадочная улыбка — она начала сочинять ответ. Забавно. Примерно то же, что шопинг по Интернету.

Фрея решительно поднялась с дивана, прихватив с собой пачку журналов, и пошла к себе, в кабинет Джека, который сняла у него на время. Там стоял компьютер. Едва ли Джек станет возражать, если она им воспользуется, чтобы отправить пару сообщений. В этом нет ничего криминального, не так ли?

«Корабль зашел в гавань».

Не очень.

«Корабль вошел в гавань».

Лучше, но…

«Входя в гавань, корабль…»

Джек нервно забарабанил по клавиатуре компьютера, хмуро взирая на плоды своих творческих потуг.

«Корабль — пыхтя?.. скользя?.. на всех парусах?.. на крейсерской скорости?»

Нет. Думай. Корабль, рожденный его воображением, был старой здоровенной посудиной, пробивающей путь сквозь высокие волны. Как насчет этого?

«Корабль, вспахивая море килем, вошел в гавань».

О да! Блестяще. Джек опустил палец на кнопку Delete и с силой нажал.

Теперь ему светил лишь белый значок курсора — солнечный зайчик на плоском голубом поле экрана. Он закрыл глаза, стараясь настроиться на работу.

«Громоздкое судно, неуклюже переваливаясь, зашло в гавань промозглой февральской ночью. Ржавый металл потрескивал от холода».