Диана Логунова - Просто друзья?

Всё действительно происходило слишком быстро, резко, пугающе, с теми же виражами, взлетами и падениями, спиралями и петлями, обрывами.

Всю дорогу до дома я наблюдала, как Тимофей ехал рядом, словно провожая меня. Вот она — романтика золотой молодежи.

А дома, когда я только вошла на порог квартиры, мой телефон пополнился ещё одной смс, исходящей от Дианы.

«Ты хотела поговорить?»

«Да, хотела».

«Можем встретить?»

«Да, только где?»

Ответ не приходил, и я решила, что Диане, скорее всего, сейчас не до меня. И я, посмотрев на время, решила, что лучше отправлюсь спать.

«Позже отвечу» — получила я сообщение спустя полчаса, как только уснула. Нет, всё же подруга как-то мне незримо мстит.

Почему человек поддается своим глупым предрассудкам, ломая свое настоящее и будущее? Я часто задавалась этим вопросом в школьные годы на уроках литературы, разбирая содержания произведений. Я злилась, что предрассудки заставляют человека ломать жизни. Я недоумевала, считая все эти рассказы и повести лживыми, выдуманными, но в реальной жизни сама недалеко от этого ушла. На самом деле всё основывается на реальных событиях.

Предрассудки человека, как инстинкт или плохая привычка. Серьезно, мы все поддаемся своим предрассудкам, не замечая этого. Я тоже не замечала, пока не осознала.

Почему из-за предрассудков человек может потерять любовь? Потому что мы, люди, так запрограммированы на ожидание измены и лжи со стороны других, что каждый человек для нас вестник предательства. Мы постоянно ждем нож в спину.

Я оттолкнула любовь Тимофея, боясь быть им преданной. Я боялась, что он поступит со мной так же, как поступил со своей сестрой, поэтому не думая, отстранилась от него.

В нашей жизни ничего так не страшит, как чужая боль.

Выходя из детского возраста, девочки забирают с собой мысль, что все парни принцы. Наверное, так все девчонки и взрослеют, понимая, что принцы и сказки — синонимы, а принцы и реальные парни — антонимы. И после уже не переубедишь девчонку, разочаровавшуюся в прекрасных принцах, поверить, что все парни хорошие. Девочка продолжает жить, веря, что парни — зло и опасность. Из-за этих предрассудков она может оттолкнуть по-настоящему хорошего человека.

Предрассудки — хорошо это или плохо? В большей части, конечно, плохо. Но эти самые предрассудки могли спасти жизнь несколько раз.

Устав размышлять на эту тему, я прислонила голову к прохладному зеркалу в танцевальном зале академии.

У нас был свободный урок, точнее, подготовка к экзамену, и мы все, разделившись, усердно готовились к нему. Все, кроме меня.

Нужная мелодия звучала в наушниках, но я никак не могла настроиться, поймать ритм и волну. Меня раздражала одежда, обтягивающая тело, волосы, собранные в пучок, наушники, постоянно путающиеся, и взгляды тех, с кем я учусь.

Было невозможно сосредоточиться, когда каждый раз ловила на себя разные заинтересованные взгляды, пытающихся что-то выловить из твоего номера и забрать себе. Одна Вероника не позволяла себе и косо посмотреть в мою сторону.

О Тимофее, Диане, работе, родителях и прочих я старалась не думать, но мои мысли не хотели сосредотачиваться на танце. Я даже не помню, как начала думать о предрассудках.

Заправив за ухо выпавшую серую прядь, я вставала в первую позицию и стала просто дышать, стараясь ни о чем не думать. Просто чернота перед глазами, чернота в мыслях, в голове, внутри тебя. Я стояла и представляла черный цвет не в вещах, а простой сплошной картиной, заслонившей весь мой обзор.

Это звучит так легко, что хочется истерично засмеяться, ведь на самом деле это совсем не просто.

Я подумала, что представить другой цвет выйдет легче и выбрала зелёный, но в скорее поняла, что оптимальный цвет именно черный. Во-первых, его нет в оттенках Тимофея, во-вторых, черный тот цвет, который мы видим, закрывая глаза, в-третьих, ЭТОГО ЦВЕТА ТОЧНО НЕТ В ТИМОФЕЕ.

Успокоившись, я открыла глаза, взглянув на себя в зеркало. Кажется, когда ты смотришь на себя в зеркало, ты видишь не свою внешность, а свою душу.

И если внешность мне нравилась, то душа мне была просто омерзительна. Настолько омерзительна мне была душа, что я едва не разбила зеркало.

Меня все бесило, раздражало, я практически ненавидела всё, что меня окружало. С Тимофеем не клеилось, с Дианой не клеилось, с родителями не клеилось. Почему же нельзя взять гвозди и забить на это всё?

Шутка, я понимаю, так себе, но я не способна уже на более весёлый юмор, которым гордилась раньше.

— Урок окончен, все свободны, — провозгласила учительница так громко, заставив меня вздрогнуть и придти в себя.

К счастью, эта была уже последняя на сегодня пара, поэтому я, заскочив первой в раздевалку и натянув на себя штаны, не снимая танцевального костюма, и кофту, выбежала из учебного учреждения.

Я спешила домой, чтобы быстро переодеться, покушать, принять душ и отправиться на работу, надеясь, что подруге не приспичит написать о встрече именно сейчас.

Тимофей, к слову, признаков жизни тоже не подавал, и я не знала, придет ли он сегодня в клуб, отсиживать всю мою смену, чтобы после проводить домой. Я не хотела ехать на своей машине, но понимала, что Тимофей может не появиться сегодня, а ехать в общественном транспорте, который ночью почти не ходит, я не хотела.

Написать или позвонить ему первой я отчего-то не решалась, боясь, что парень занят. Я отчего-то тешила себя надеждой, что парень сорвет все свои планы, узнав, что у меня сегодня смена до поздней ночи. Нет, я не могла так поступить. А если наоборот он ждал от меня первого шага? Нет, я так точно сведу себя с ума.

Схватив телефон и зайдя в социальные сети, я убедилась, что Тимофея нет в сети, и только тогда осмелилась написать ему сообщение в одно слово.

«Привет».

Спокойно, Таня, спокойно, он не может ответить тебе через секунду, не может. Спустя полчаса ожидания, я поняла, если не потороплюсь, то точно опоздаю на работу.

Быстро перекусив, приняв душ и переодевшись, я выскочила из дома и отправилась на работу, отмечая, что необходимо заправить бак. Слава Богу, у меня были деньги на карте, иначе бы я точно отправилась бы домой пешком.

Провозившись на заправке минут десять, я помчалась на работу, первый раз придя в пустую гримерную комнату, раньше Инги.

Девушка появилась на работе тогда, когда я доделывала себе макияж, облаченная в «рабочую» форму, заключавшую в себе короткую кожаную юбку, туфли на умопомрачительном каблуке и едва ли не просвечивающий короткий кружевной топ.

— Извини, что припозднилась, — отдышавшись, сказала Инга, кидая свои вещи на диван. — Я повздорила вчера с Ринатом, и сегодня до работы шла пешком, забыв деньги дома.

— Ринат тебя не отвез? — хмуро поинтересовалась я, припоминая, что Тимофей пришел ко мне, находясь в ссоре.

— Дело не в этом, — отмахнулась Инга, старясь и переодеться и накраситься. — Я сама не захотела с ним ехать, поэтому вышла раньше и ушла пешком.

— Из-за чего хоть поругались? — со вздохом спросила я, расчесывая свои серые волосы, оставляя их в этот раз распущенными.

— А из-за чего могут поругаться бармен и танцовщица? — с грустным смешком поинтересовалась Инга, взглянув на меня. — Из-за внимания конечно.

— Девочки, — в нашу комнату вошла Катерина, сестра Инги и наша начальница. — Поторапливайтесь, вам прямо сейчас нужно быть на сцене.

Мы не стали спрашивать к чему вся эта спешка, а просто быстро довели свой «рабочий» вид до совершенства и отправились к клеткам.

Едва нам стоило подняться, я обвела взглядом весь зал и с разочарованием поняла, что Тимофея в клубе нет.

Едва ли не впервые в жизни я танцевала для себя. Ни для Тимофея, ни для родителей, не для учителей, ни для Льва Александровича, что следил за каждой своей «танцевальной девочкой», ни для Катерины, которая поддерживала нас, ни для толпы, что окружала. Для себя, только для себя. И я получила от этого такое наслаждение, что я отстранилась от всего мира, от всех своих проблем, выпала из реальности.

Но стоило нашей смене закончиться, настоящая жизнь ударила меня по голове, как только Инга зло прошептала «Ненавижу», устремив взгляд на барную стойку, где её парень, а точнее, уже бывший парень, находящийся вне смены, активно целовался с другой девушкой.

Мы успели только выйти из клеток, как Инга, не сдерживая эмоций, заревела, яростно стирая соленые капли со щек.

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу, — как молитву повторяла девушка, содрогаясь от слез.

У неё выходили тщетные попытки переодеться и смыть косметику, поэтому я самостоятельно умыла и переодела девушку, попросив дождаться меня.

— Я довезу тебя до дома, — сказала я, переодеваясь в свою повседневную одежду, стараясь сделать это как можно быстрее.

— Я с ним вместе жила, — сквозь зубы прорычала Инга и разревелась ещё горше, закрыв свое красное от слез лицо ладонями.

— Хочешь, я тебя к Кате отвезу? У тебя есть ключи от её квартиры? — спрашивала я, на что девушка лишь положительно кивала головой.

Взяв свою коллегу по работе и несчастью за руку, захватив наши вещи, я вышла на улицу через черный вход, направляясь к машине. Инга, не возражая, тащилась следом, забрав свои вещи.

— Куда ехать? — спросила я, посмотрев на девушку, заводя машину и выезжая с парковочного места.

Еле выговорив адрес сестры, Инга попыталась взять себя в руки, но все попытки не увенчались успехом, поэтому танцовщица тихо сидела и всхлипывала.

— Извини за это, — прошептала девушка, как только мы подъехали к дому её сестры. — Спасибо за то, что подвезла.

— Не за что, — попыталась улыбнуться я, наблюдая за тем, как Инга вылавливает ключи из своей сумки.