Я с чертовским трудом могу сосредоточить мысли в голове, так быстро они крутятся. И да, все, что я хочу сделать, это бежать туда впереди них и найти ее.

— Уилл, ты меня понял?

— Да, да, я, блядь, понял! Теперь идите и делайте свою работу, — перебиваю я.

Он выходит из машины и смотрит на меня через окно, потом открывает заднюю дверь. Инстинкт толкает меня бежать туда, но я понимаю, что для Кэт безопаснее, если полиция пойдет первой.

Полицейские достают оружие и медленно и осторожно идут к двери дома. Она открыта, и над входом висит приветственный баннер. Я иду за офицером, который подает мне сигнал, чтобы я молчал. По моим венам бежит адреналин, но не в хорошем смысле. Я прохожу дверной проем после примерно восьми полицейских. Внезапно слышится шум и очень много криков.

— Ложись на землю... немедленно, на землю, — выкрикивают полицейские передо мной, и моя паника начинает зашкаливать. Я бегу мимо них в большую комнату и вижу двух полицейских, удерживающих женщину, полностью одетую в хирургический костюм, весь покрытый кровью. Я задерживаю дыхание, когда она смотрит на меня.

— Уилл, как ты мог? — кричит она, когда полицейские снимают хирургической колпак и маску, открывая ее лицо.

Глава 23

— Кира, какого хрена? — кричу я в недоумении.

— Уилл, я сделала это для тебя, для нас, — говорит она.

Я пробегаю мимо нее в соседнюю комнату и вижу картину, которую никогда не забуду. Кэт без сознания лежит на операционном столе с разрезанным животом, и повсюду кровь.

— О, Боже, Кэт, что она с тобой сделала, — кричу я, приближаясь. Ужас наполняет меня, пока я лихорадочно проверяю пульс. Я целую ее в щеку и вынимаю кляп изо рта.

— О, Боже... О, Боже, малыш, держись. Пожалуйста, не оставляй меня. Я так сильно люблю тебя.

Я хватаю салфетку и закрываю разрез на ее животе.

— Пожалуйста, помогите мне, она срочно нуждается в помощи, — кричу я медикам из скорой, когда они входят внутрь.

— О, Господи, пожалуйста, помоги ей... пожалуйста, умоляю тебя. Ты не можешь позволить ей умереть, — повторяю я.

— Сэр... сэр... сэр, отодвиньтесь, — кричит врач. — Сэр, нам нужно, чтобы вы подвинулись, чтобы мы могли помочь ей. Пожалуйста, отойдите немедленно.

— Ключ? Надеюсь, у этой тупой суки есть ключ? — кричу я полицейским, взявшим Киру под стражу. Они странно смотрят на меня.

— Для наручников, — указываю я на руки Кэт, после чего они начинают искать ключ.

— Нашли. Вот, попробуй этот, — отвечает один и бросает его мне. Я вставляю и поворачиваю ключ, и замок открывается.

— О, слава Богу.

Я снимаю наручники и растираю запястья своей любимой, на которых остался кроваво-красный след.

— О, нет, что она с тобой сделала? — я поочередно освобождаю ей ноги, пока врач продолжает работать, пытаясь остановить кровотечение. Закончив, я одной рукой беру Кэт за руку, а другой ласково глажу ее по лицу. По моей щеке бежит слеза и капает прямо на нее, такую бледную и без сознания.

— Уилл, как ты мог? Я люблю тебя. Этот день должен был стать нашим, вместе с нашим новым ребенком. Как ты мог так поступить со мной? С нами? Уилл... Уилл... Уиииилл, — кричит Кира, когда ее уводит полиция. Я даже не смотрю на нее, я, блин, не могу смотреть на нее. Если я это сделаю, то уже за себя не ручаюсь.

— Сэр, мы должны отвезти ее в больницу как можно скорее.

Я киваю, и они перекладывают ее на каталку и везут к машине скорой помощи. Я вытираю нос рукавом и следом забираюсь в скорую. Никогда, ни в коем случае я больше не оставлю ее одну… никогда. Я сажусь на сиденье рядом с Кэт, один врач залезает следом, а другой закрывает дверь.

— Вы думаете, она поправится? — спрашиваю я, все еще продолжая крепко сжимать руку Кэт.

— Она потеряла много крови, и у нее чрезвычайно низкое кровяное давление. Мы должны доставить ее в операционную как можно раньше.

— Ее зовут Кэт.

— Я знаю, кто она. Моя дочь — большая поклонница ваших фильмов, — говорит врач и сочувственно улыбается.

— А мой мальчик?

— Сердцебиение есть, но нерегулярное. Ребенок испытал огромный стресс из-за волнений матери и уровня боли. Разрез был глубоким, но недостаточным, чтобы проникнуть в амниотическую оболочку. И это хорошая новость. Какой срок у Кэт? — спрашивает она.

— Семь с половиной месяцев, — отвечаю я.

— Понятно. Ну что ж, думаю, нужно как можно скорее сделать кесарево сечение, чтобы достать вашего малыша.

— С ним все будет в порядке? Это не опасно для него?

— У него могут возникнуть некоторые трудности с дыханием. Но главная проблема заключается в том, что он будет недоношенный. Но я почти уверена, что спустя несколько недель, заполненных любовью и заботой, с ним все будет в порядке. К сожалению, у Кэт останется некрасивый рубец, но уверена, она поправится. Предполагаю, что ей тоже понадобится много нежности, заботы и любви после тяжелых испытаний, через которые она прошла.

— Даже не представляю, что будет со мной, если я потеряю хоть одного из них, — говорю откровенно.

Кэт начинает стонать, и я сразу же переключаю все свое внимание на нее.


~ K Э T ~


Я слышу, как разговаривают люди, и чувствую, что кто-то держит мою руку. Я моргаю, открывая и закрывая глаза. Мое тело онемело. Я пытаюсь поднять голову, но она не двигается. Вдруг пронзительная боль охватывает мой живот, появляясь снова и снова. Я не могу сдержать стон.

О, черт, это так дьявольски больно. Дерьмо, все тело горит.

— Аааа! — говорю я, и чья-то рука сжимает мою ладонь крепче.

— Все в порядке, детка, я здесь.

Я слышу голос Уилла. Это меня мгновенно успокаивает.

Мне это снится? Он действительно здесь? Какого черта со мной произошло?

— Кэт, я собираюсь дать вам обезболивающее, — сообщает женский голос, но я все еще не могу открыть глаза. Я чувствую маску на своем лице, и в панике пытаюсь сбросить ее. Я не хочу быть снова под наркозом. Я стону и шевелю руками, пытаясь убрать маску.

— Нет, только не снова. Оставьте меня в покое. Пожалуйста, просто отпустите меня домой, — прошу я, чувствуя, как маска вновь опускается на мое лицо.

— Кэт, это просто кислородная маска. Меня зовут Мэгги, я — врач. Тебе больно? — спрашивает она.

— Ммм… да, очень. Ааа, блин, — бормочу я. — Уилл?

— Я здесь детка, я здесь, — говорит он, успокаивая меня.

— Коэн? — спрашиваю я, пытаясь наклониться и посмотреть на свой большой живот, сдерживая рыдания.

— С ним все будет в порядке. Мы собираемся встретиться с ним, когда стабилизируем тебя в больнице, детка.

— Нет, еще слишком рано. Он не будет готов. Аааа... — задыхаюсь я, когда говорю.

— Ребенок не шевелится, — говорит он, убирая волосы с моего лица.

— Я люблю тебя, — Уилл наклоняется и целует меня в лоб, и я сразу начинаю рыдать.

— Приехали.

— Куда? — спрашиваю я.

— В больницу Cedars-Sinai. Это ближайшая к нам, и у них есть отделение интенсивной терапии для новорожденных.

О, Боже, боль невыносимая.

Фельдшер открывает заднюю дверь и вытаскивает каталку из машины скорой помощи. Движение каталки отдается чистой агонией. Такое чувство, будто мои внутренности разорваны.

— Oooo! — кричу я.

— Поаккуратнее с ней, — слышу я голос Уилла.

Меня быстро везут по коридору больницы. Я все время теряю сознание. Я смотрю на мелькающие на потолке лампы. Меня везут в экстренную операционную. Уилл рядом, он постоянно говорит мне о своей любви, поддерживает меня.

Передо мной все исчезает.


УИЛЛ


Я смотрю на лицо Кэт, она снова теряет сознание. Я бегу рядом с каталкой, пока ее везут в экстренную операционную. Ко мне подходит медсестра:

— Сэр, если вы хотите здесь остаться, то должны надеть вот это.

Она протягивает мне медицинский халат и сетку для волос. Я ненадолго отпускаю руку Кэт, чтобы надеть костюм и шапочку. На это у меня уходит рекордно короткое время.

— Уилл… Уилл, — зовет она снова и снова с закрытыми глазами.

Все так громко разговаривают, что-то кричат друг другу, используя медицинские термины. Я вижу, как врачи прикрепляют датчики и ставят капельницы в неподвижное тело Кэт.

Черт, она через такое прошла, а они ранят ее еще больше. Это чертовски убивает меня. Дерьмо!

— Я здесь и никуда не уйду, — успокаиваю я ее.

Мне приносят стул, чтобы я сел у ее изголовья, натягивают и поднимают полотно перед ее животом. А затем хирурги и медсестры приступают к работе. В операционную принесли подготовленный для Коэна инкубатор. Я держу руку Кэт, а другой рукой глажу ее лицо. Я вытираю слезинку на ее щеке. Эмоции переполняют меня. Кэт вздрагивает, когда хирург что-то делает, и я вижу, что ей некомфортно.

— Малыш, я здесь, с тобой. Просто слушай мой голос. Я люблю тебя... я люблю тебя очень сильно, — шепчу я ей на ухо. Она поворачивает ко мне лицо.

— Я тоже люблю тебя, — шепчет она, а затем снова теряет сознание.

Я вздыхаю и прислоняюсь лбом к ее голове, даже не пытаясь сдерживать слезы.

— Щипцы, — говорит хирург, отвлекая мое внимание от прекрасного лица Кэт.