Барбара Картленд - Просто будь рядом

– Помните, леди Новелла, ваш отец был моим близким другом и клиентом. И я не солгу, если скажу, что то же самое относится и к вам. Вы не одиноки, моя дорогая. Не одиноки!

Прежде чем попрощаться, Новелла попросила на месте выдать ей определенную сумму, чтобы она могла сразу приступить к ремонту Холла.

Еще она попросила мистера Лонгриджа отправить Салли с посыльным пять фунтов. Новелла понимала, что, если попытается сама дать ей деньги, та откажется их брать.

Новелла вышла из банка в гораздо более бодром расположении духа, чем входила в него.

«Как будто огромная ноша свалилась с плеч, – сказала она сама себе, гладя шелковистую гриву. – Сначала заедем к каменщикам, а после наведаемся к Гроссам, нашим строителям».

Новелла вернулась домой после вечернего чая. Подъезжая к конюшне, она увидела, что семейная карета стоит на своем месте.

«Это означает, что отчим тоже дома, – заключила она. – Но мне нечего бояться. Он может говорить все, что угодно. Его слова не причинят мне вреда».

Осознание того, что она получила финансовую независимость, придало Новелле храбрости. Отчиму ее не сломать. Она обязательно выстоит.

Едва Новелла переступила порог, к ней бросилась горничная.

– Миледи, лорд Бактон хочет видеть вас в гостиной.

– Хорошо, сейчас приду, – ответила Новелла, решив, если уж без неприятной сцены не обойтись, покончить с ней как можно раньше.

– Где это вы были весь день, леди? – загремел он, как только она вошла в комнату. Стало очевидно, что лорд Бактон не в духе.

– У меня были дела в Стокингтоне, – спокойно ответила она.

– И какие же? – выпалил он.

Новелле показалось, что от него пахнет спиртным, но и это не испугало ее.

– То, чем я занималась, мое личное дело и никого не касается.

– Касается, пока вы живете под моей крышей.

– Сэр, это не ваша крыша. Холл принадлежит мне и маме.

Лорд Бактон ринулся к ней, но резко остановился.

– Я – муж вашей матери, поэтому дом по умолчанию принадлежит мне. Повторяю вопрос: чем вы занимались?

Новелла внутренне собралась, а потом, поглядывая на дверь, произнесла:

– Я тоже повторяю, сэр, что не должна перед вами отчитываться. Вы мне не отец. Теперь, если позволите, я только что с дороги и хочу переодеться.

С этими словами она вышла из комнаты. За спиной она услышала гневные крики отчима и приказания вернуться, но мужественно продолжила путь к спальне матери.

«Надеюсь, мама не спит, – подумала Новелла. – Сомневаюсь, что лорд Бактон наведался к ней сегодня хоть раз».

Отворив дверь спальни, она почувствовала запах примочки миссис Армитадж, в воздухе стоял тяжелый острый аромат эвкалипта и камфары. Миссис Армитадж сидела с вязанием рядом с кроватью.

– Миледи, – зашептала она, когда Новелла на цыпочках вошла в комнату, – она только что заснула, простите, что не бужу ее.

– Как она?

– Кашель ужасный, миледи.

– Утром напишу доктору фон Гайдну, попрошу приехать, – сказала Новелла. – Еще поищу сиделку. Вы прекрасно справляетесь, но у вас наверняка есть другие обязанности.

– Не знаю, что на это скажет лорд Бактон. Это недешево обойдется. Но вы правы, миледи, за этой лентяйкой Лили все переделывать приходится. А я не могу этим заниматься, когда по полдня здесь провожу. Устраиваясь в Краунли-холл, я не подписывалась с больными сидеть. Я экономка, а не сиделка.

Миссис Армитадж встала и вышла из комнаты.

Новелла села рядом с матерью и прислушалась к ее тяжелому дыханию. У нее сердце разрывалось, когда она видела мать такой беспомощной.

– Ох, мама, – прошептала она, – пожалуйста, постарайтесь поправиться скорее. Я обещаю сделать все, чтобы помочь вам, и я это могу благодаря папе. Я нашла письмо у него в столе, в котором было сказано, что у нас еще есть деньги. Но об этом никто не должен знать.

Веки графини затрепетали, Новелла вздрогнула, решив, что мать сейчас проснется, но она не проснулась.

Новелла долго сидела рядом с матерью. Гонг к обеду она слышала, но не пошла. Где-то через час Лили принесла ей на подносе холодного мяса и хлеба.

– Ваш отчим спрашивал, где вы, миледи, но миссис Армитадж сказала ему, что устала быть сиделкой и что нужно взять настоящую сиделку, а иначе она уволится. Он страшно рассердился, но ничего не смог сказать. Вам повезло, что вас там не было.

– Да, Лили. Сегодня вечером у отчима особенно плохое настроение, и я хотела побыть с мамой.

– Тогда я оставлю вас, миледи. Вам принести еще что-нибудь поесть?

– Нет, спасибо. Я скоро буду ложиться, потому что сама очень устала.

Когда горничная ушла, Новелла съела скудный ужин, потом села у материнской кровати и вскоре незаметно заснула.

Новелла так и просидела всю ночь в кресле. Проснулась она в половине седьмого, когда Лили пришла почистить камин и разжечь огонь.

– Боже, – зевнула она, потягиваясь, – все тело затекло.

Встав с кресла, Новелла пошла вниз. Чтобы не встречаться с отчимом, она спустилась не по главной лестнице, а шмыгнула по черной, в кухню.

Не увидев миссис Армитадж, Новелла сама отрезала себе толстый кусок хлеба и намазала его маслом. Походив по кухне, она нашла поднос с чаем, приготовленный для столовой.

«Ничего не случится, если я выпью чай здесь, а не там», – решила она и налила себе чашку чаю.

Посмотрев в окно, в утреннем свете она увидела разрушенную башню и улыбнулась, подумав о деньгах, полученных благодаря предусмотрительности отца.

– Уже недолго осталось… Скоро ты станешь такой же величественной, как раньше, – прошептала она, словно башня была живой и могла ее услышать.

Покончив с бутербродом и чаем, Новелла вернулась наверх.

«Нужно написать письмо доктору фон Гайдну», – напомнила она себе, направляясь к отцовскому кабинету.

Ее всегда охватывало чувство облегчения, как только она закрывала за собой дверь и погружалась в знакомый запах книг и кожи.

После ночи, проведенной в кресле, Новелла чувствовала себя разбитой, все суставы болели, но она внутренне собралась и села за стол писать письмо.

Когда письмо было готово наполовину, раздался стук в дверь.

– Кто там? – спросила Новелла, пряча листок в ящик стола.

– Миссис Армитадж, миледи.

Не дожидаясь разрешения, миссис Армитадж открыла дверь и с недовольной миной встала перед Новеллой.

– К вам джентльмен, миледи… Сэр Эдвард Мортон.

«О боже! Я не успею привести себя в порядок, – подумала Новелла, заметив свое отражение в стеклянной дверце книжного шкафа. – Придется сэру Эдварду принимать меня такой, какая я есть».

По дороге в гостиную Новелла задумалась о том, что могло привести его в Краунли-холл, и только сейчас вспомнила, что обещала написать ему и сообщить, придет ли к нему в гости на следующий день.

«Совсем из головы вылетело», – подумала она, остановившись на секунду перед дверью.

Войдя в комнату, она вдруг почувствовала себя очень неловко и пожалела, что не сбегала наверх умыться или переодеться.

– Ах, леди Новелла. Надеюсь, я не помешал вам, явившись в столь ранний час?

– Я, наверное, выгляжу как пугало, – промолвила Новелла, стараясь не избегать пристального взора сэра Эдварда.

И только когда их взгляды встретились, она заметила, что у него глаза очень необычного зеленовато-серого цвета. Она так в них засмотрелась, что даже не услышала, что он ей говорил.

– Леди Новелла? – окликнул он ее.

– О, простите, сэр Эдвард. Что вы сказали?

– Я сказал, что после нашей встречи я не мог думать ни о чем, кроме ваших слов о том, как вам хочется снова увидеть Саламандера, поэтому я пришел сюда убедиться, что вы верите в искренность моего приглашения. Мы, кажется, договорились на среду? Это завтра. Не соблаговолите ли ответить согласием? Прошу вас, леди Новелла. Я чувствую, что должен искупить вину перед вами.

От его взгляда – такого глубокого, такого выразительного – у нее по коже пробежали мурашки.

«Я не могу завязывать теплые отношения с человеком, который является другом отчима и который без зазрения совести купил папиных лошадей. Принять приглашение было бы предательством», – рассудила она, но вслух, к своему великому изумлению, произнесла:

– С удовольствием, спасибо, сэр Эдвард.

– В таком случае жду вас после обеда. Всего доброго, леди Новелла.

Он надел шляпу и поцеловал руку Новеллы, продолжая всматриваться ей в глаза.

Когда его губы прикоснулись к ее коже, у Новеллы внутри как будто все встрепенулось. Словно ее вдруг оживил сильнейший удар молнии. Нечто подобное она испытывала, когда прыгала с Саламандером через препятствия на всем скаку. Но нет, это было нечто большее…

Отдернув руку, как от огня, Новелла с удивлением почувствовала, что ее сердце забилось, как сумасшедшее.

«Что это со мной?» – пронеслось у нее в голове, пока они стояли молча.

– Я вас проведу до двери, – торопливо произнесла Новелла. Ей хотелось поскорее восстановить покой в некстати разволновавшемся сердце.

«Просто я обрадовалась, что увижу Саламандера… Да, все из-за этого», – сказала она себе, когда они вышли на крыльцо.

– Значит, до среды?

– Да, до среды…

Быстро развернувшись, она поспешила обратно. Первым ее желанием было подняться наверх, помыться и переодеться.

«Нужно немного полежать. Это меня успокоит», – сказала она себе.

Но, если бы Новелла остановилась на пороге и повернулась, она бы увидела, как сэр Эдвард, отъезжая от дома, вытягивает шею, чтобы посмотреть на нее в последний раз.

Остаток дня прошел для Новеллы как в тумане. Когда сэр Эдвард ушел, она поднялась наверх, чтобы вымыться и переодеться, но вместо этого прямо в одежде повалилась на кровать и заснула.

– Письмо доктору фон Гайдну! – воскликнула она, когда проснулась и вдруг вспомнила, что письмо еще нужно дописать и отправить.