– Да, сейчас, – выдавила Вера.

Сполоснула лицо под краном, спрятала в карман телефон и вышла в коридор.

– Выглядишь ужасно, – сказала Маринка и сочувственно покачала головой. – Совсем тебя заездили в этой Казани. Хоть результативно?

– Вполне. – Вера постаралась приободриться, чтобы не вызывать к себе столь явного сострадания.

Митя, стоя за спиной у Маринки, тщательно протирал очки.

Они пили чай в кухне, Маринка без умолку тараторила, поглощая пироги Гузель в неимоверных количествах, Митя больше отмалчивался, Вера видела, что ему неловко и стыдно. Знал бы он правду о ней!

Сама она неотступно думала о Рустаме. Неужели он сам так и не позвонит? Нет, не может быть. Не чурбан же он бесчувственный, не бревно. Как он обнимал ее вчера на этом стареньком диване, каким был его взгляд – полным восхищения и нежности. Такое не забывается.

Ей удалось немножко успокоить себя и даже вклиниться в Маринкин монолог. Они беседовали как ни в чем не бывало – о Казани, об институте, о заключенных Верой договорах, о Маринкином сыне, словом, обо всем на свете. Под конец даже Митя освоился, перестал хмуриться и отважился пару раз пошутить.

Они просидели час или чуть больше, и Вера занервничала. Маринка не уходила, а ей нужно было срочно звонить Кобзе и, вероятно, ехать в лабораторию. На неделе в Москву должен был прибыть контейнер с материалами, предстояла куча дел и хлопот. Кроме того Динара в Казани ждала ее звонка относительно приезда в столицу и начала сотрудничества.

Дождавшись очередной кратковременной паузы в Маринкином неиссякаемом потоке слов, Вера решительно встала.

– Все, друзья. Мне пора. Чаепитие считаю оконченным. Вы, впрочем, можете его продолжить, но без меня.

– Нет, нет, – поспешно проговорил Митя. – У меня тоже дела. Я должен закончить статью.

– И только я свободна, как ветер в поле, – весело заявила Маринка и сладко потянулась, поводя пышными плечами. – Сенечка дома с бабушкой, на работе сегодня выходной. Ну, что поделать, не буду вам мешать.

Она ушла в прихожую одеваться.

Вера принялась собирать со стола посуду.

– Оставь, я вымою. – Митя подошел к раковине.

Вера молча пожала плечами и вышла из кухни. Взяла телефон с журнального столика, набрала служебный номер Кобзи.

– Вера, наконец-то! – загремел в трубке его бас. – Хватай все бумаги и дуй сюда, немедленно.

– Вы бы хоть спросили, выспалась ли я в поезде! – укорила Кобзю Вера.

– Не до сна сейчас, милая, не до сна. Ты молодая, оклемаешься. Я тут заказчиков нашел, выгода невероятная! Дело только за растворителем. Так что приезжай!

– Ладно, еду.

Вера положила трубку и вспомнила, что из-за звонка Рустаму не успела принять душ. Маринка, слава Богу, ушла, и Вера, не церемонясь, скинула с себя дорожную одежду.

В кухне гремел чашками Митя, он даже не вышел проводить Маринку. Вера проскользнула мимо и скрылась в ванной.

Она терла себя губкой и навсегда прощалась со своим мимолетным, головокружительным романом. Отныне она снова Митина жена, все же она нужна ему, раз он так юлил перед ней, стыдился Маринки. Будут они жить-поживать, склеивать то, что дало трещину, врать друг другу и мечтать, каждый о своем.

Вымывшись, Вера надела деловой костюм, тщательно накрасилась, замазала синяки под глазами и, сдержанно простившись с Митей, уехала в институт.

16

Кобзя ликовал. Его и без того свекольное лицо полыхало багровым пламенем. Один за другим он просматривал договора с казанской кафедрой и смачно потирал ладонью о ладонь.

– Верунчик, это прорыв! Победа! Ты молодчина, я знал, что ты не подведешь.

– Петр Петрович, это не все, – сказала Вера.

– Не все? – Он удивленно поднял кустистые брови. – Что же еще?

– Там, на кафедре, есть одна девушка. Ей совсем немного лет, но она настоящий ученый. Я смотрела ее работы, за ними будущее. Она предлагала воспользоваться своими наработками на условиях сотрудничества.

– Что же она хочет? – насторожился Кобзя. – Небось, переехать в Москву? Эти провинциалы все одинаковы, с ними держи ухо востро.

– Напрасно вы так, – возразила Вера. – Это особый случай. Динара бессребреница и начисто лишена корыстолюбия. Я повторяю, она ученый, в самом лучшем смысле этого слова. Вовсе не обязательно сразу селить ее в Москве, можно только попробовать заняться ее проектами, а она поживет здесь пару месяцев.

– Верунчик, ты сама еще человек не слишком зрелый, ты можешь ошибаться в своих предположениях. Это все романтика, а у нас намечаются большие дела. Стоит ли отвлекаться на проекты какой-то, пусть и гениальной Динары?

– Стоит, – горячо ответила Вера. – Вот увидите, это принесет значительно большие результаты, нежели растворитель.

Кобзя смотрел на нее пристально и молча, кончик его мясистого носа слегка подрагивал.

– Ну хорошо, ладно. Ты можешь связаться с этой своей Динарой?

– Конечно.

– Позвони ей, пусть берет командировку и едет сюда. Устроим ее в гостиницу.

– Спасибо, Петр Петрович! – Вере захотелось расцеловать шефа, но она постеснялась сделать это и лишь с благодарностью пожала его руку.

– Чего уж, – растрогался Кобзя. – Но гляди, я сам лично буду контролировать все ваши переговоры. Если меня не затронет ее тематика, то извини, подвинься.

– Хорошо, хорошо.

Вера убежала звонить.

Динара точно дежурила у телефона, сразу схватила трубку.

– Ну что, как?

– Проси у Гузель командировку и выезжай. Срочно.

– Да ты что?! – ахнула Динара. – Не врешь?

– Зачем мне врать?

– Верка! Молодчина! Теперь бы только отвертеться от Гузель. Наверняка она захочет со мной в Москву.

– Пусть приезжает.

– Как бы не так, – жестко проговорила Динара. – У нее теперь другие заботы. Она за Рубинчика замуж собралась.

– Ничего себе! – не поверила Вера.

– Вот так. Пусть займется личной жизнью, а наука и без нее обойдется. Я попробую взять билет на сегодня. Ты встретишь меня?

– Разумеется.

– Спасибо.

Вера попрощалась с Динарой и вернулась к Кобзе. Тот вкратце поведал ей о том, как связался с крупной парфюмерной компанией, обещая в ближайшие сроки наладить поставку дешевой отечественной продукции.

– Начнем с растворителя, а там будет видно. Может, и твоя Динара со своими опытами пригодится.

– Она сегодня же выезжает, – сообщила Вера.

– Добро, – задумчиво проговорил Кобзя и глянул на нее повнимательней. – Ты что-то с лица спала, Веруня. И верно, что ли, не выспалась в поезде?

– Не выспалась, – соврала Вера.

– Я б тебя отпустил, но не могу, – виновато произнес Петр Петрович. – Сейчас надо вкалывать, как папа Карло. Заказчики – люди серьезные, разочаруются в нас, найдут других поставщиков. Плакали тогда наши грандиозные планы. Ясно, Верунчик?

– Куда уж яснее, – вздохнула Вера.

Она с горечью думала о том, что еще неделю назад чувствовала бы себя на седьмом небе от счастья: работа сдвинулась с мертвой точки, впереди интересные проекты, возможно, приличные доходы. Но теперь ее ничего не трогало, кроме Рустама. Что б ему провалиться! Он и не думает звонить, хотя прошло уже больше суток, как они расстались.

– Иди тогда, раз тебе все ясно, – велел Кобзя. – Проверь составы, тут без тебя за три дня черт знает что успели натворить.

Вера кивнула и пошла разбираться с колбами и пробирками.

Домой она вернулась поздно вечером, падая с ног от усталости. Митя против обыкновения не сидел за компьютером, а смотрел телевизор.

– Наконец-то, – произнес он делано веселым тоном. – Ужинать будешь? Я картошку сварил.

– Да ну? – не поверила Вера.

Готовить Митя категорически не умел и не любил. Единственным блюдом, более или менее сносным в его исполнении, была яичница-глазунья. «Неужели на него так действует чувство раскаяния за Маринку?» – подумала она.

Картошка оказалась недоваренной и жесткой, но Вера не подала виду и съела целую тарелку. Митя молча и требовательно смотрел ей в рот. Когда она закончила, он тут же спросил:

– Ну, как?

– Вкусно. – Вера почувствовала, что у нее слипаются глаза.

В это время пискнул мобильник – пришло сообщение от Динары, что она уже в поезде, приедет завтра рано утром.

«Выспаться не удастся, – обреченно подумала Вера. – Придется бежать на вокзал, а оттуда на работу».

– Я соскучился. – Митя, встав за ее спиной, положил руки ей на грудь.

Только не это. Вера ощутила волну тошноты, поднявшуюся откуда-то из желудка к самому горлу. Она не хотела его, не просто не хотела, а испытывала настоящее отвращение от его прикосновений, от горячего дыхания у себя на шее.

– Надо вымыть посуду, – отрывисто проговорила она и попыталась подняться с табурета, но Митя удержал ее.

– Черт с ней, с посудой. Потом вымоем. Давай я отнесу тебя в постель.

– Митенька, я устала. Меня Кобзя замотал до смерти. И завтра чуть свет надо бежать на вокзал, поезд встречать.

Он посмотрел на нее с непониманием. Раньше Вера никогда не отказывала ему в плотской любви.

– Ты действительно неважно себя чувствуешь? – в голосе его слышалось недоверие и скрытое раздражение.

– Да. – Вера чувствовала, что еще чуть-чуть, и у нее хлынут слезы.

– Ну хорошо. Иди спи. Я все уберу.

Вера кивнула и ушла к себе. Села на постель, тупо уставилась на экран телефона. Где же ты? Где? Почему не звонишь? Как можно быть таким бессердечным, бесчувственным? Ведь она умрет без него, как пить дать умрет. И с Митей спать больше не сможет. Что же делать? Не на развод же подавать?

Она еще немного посидела, затем разделась и легла. У нее вдруг тупо заныл низ живота. «Месячные должны начаться, – машинально отметила Вера. – Вроде бы еще не время. Сдвинулись от переезда?»

Она свернулась клубком под одеялом, положила обе руки на живот, чтобы унять боль, закрыла глаза. Интересно, понравится ли Кобзе Динара? И как той удалось обхитрить Гузель? Завтра она все узнает. Завтра будет новый день, полный забот и хлопот, и она попробует забыть Рустама, раз он такой подлец и предатель. Она забудет его, и точка! Пусть катится куда подальше!