Татьяна Бочарова - Прости за все

– Погоди, я сам. – Его руки легко, как пушинку, подхватили ее и понесли. Рустам опустил Веру на кровать, снял один за другим оба сапога, кинул их в сторону, сел рядом. Они не мигая, глядели друг на друга, каждый слышал, как громко и неровно дышит другой.

Рустам не шевелился, и Вера, повинуясь какому-то неодолимому внутреннему импульсу, подняла руку и осторожно дотронулась до его щеки. Он прижал ее ладонь к лицу, затем поднес к губам и поцеловал. И тут их точно током ударило.

Они обнимались с такой неистовой, ненасытной страстью, словно желая уничтожить друг друга. Вера что-то лепетала, и ее бессвязные слова тонули в его поцелуях. Кремовое покрывало сползло на пол, вслед за ним полетела наспех сорванная одежда. Все тело Веры трепетало и горело, ей хотелось кричать от охватившего ее невероятного, головокружительного ощущения восторга. Митя поблек, умер, обратился в прах, обратилась в прах и прежняя жизнь, в которой она была скромной и примерной женой литературного критика, готовящая мужу завтраки и терпеливо дожидающаяся воскресного секса. Она стонала и смеялась, ее пальцы были опутаны его волосами, жесткими, прямыми, как китовый ус, ее губы распухли и почти кровоточили.

– …Еще, еще, еще…

…Над головой тихо покачивалась круглая люстра в форме летающей тарелки. Вера лежала, уткнувшись щекой в плечо Рустама.

– Ты любишь свою жену? – Она произнесла это одними губами, беззвучно, но он услышал. Погладил ее по волосам.

– Конечно, люблю.

– Понятно. – Она сползла с его плеча, отвернулась, сжалась на боку, как ребенок.

– Что тебе понятно, дурочка? – Рустам обнял ее сзади, притянул к себе. В его объятиях было тепло и уютно.

– Оставь меня. – Вера дернула плечом. По ее лицу текли слезы.

– Да почему? Нам так хорошо вместе. – Он осторожно поцеловал ее в макушку. Слезы высохли сами собой.

– Тебе с каждой хорошо. И как не совестно!

– Нет, не с каждой. Ты особенная.

– Ты это всем говоришь? – Вера обернулась, прижалась к нему совсем тесно.

– Ну вот, я тебя опять хочу! Что ты со мной делаешь!

– Это ты делаешь!

– Нет, ты. Мы оба…

… Он снова целовал ее, она чувствовала, как тело содрогается от желания.

– Мы увидимся завтра? – Рустам наклонился над вериным лицом, требовательно заглянул в глаза.

– Да, конечно.

– И послезавтра?

– Да, да. До самого отъезда.

Он начал одеваться.

– Пора. Тебя, наверное, уже ждут.

– А тебя?

– Разумеется, и меня ждут.

– Что ты скажешь жене?

Он перестал застегивать рубашку, повернулся к ней.

– Послушай, давай не будем об этом. Почему тебя так волнует жена? Ты и она – это совершенно разное.

– Конечно, разное, – с горечью проговорила Вера, нагибаясь, чтобы поднять с полу вещи. – Она – это она, а я так, на пару дней.

– Иногда пара дней имеет огромное значение, – серьезно произнес Рустам. – Прости, Верочка, не обижайся. Мне, правда, было с тобой очень хорошо.

Вера молча принялась натягивать одежду. Она понимала, что споры бесполезны – Рустам обрел над ней почти абсолютную власть и волен поступать так, как ему заблагорассудится. Ей, однако, было все равно, ее влекло к нему настолько сильно, что она готова была закрыть глаза на любые обстоятельства. В сущности, то, что с ней происходило, вполне можно было назвать болезнью: налетела откуда ни возьмись, и вот уже в голове ничего нет, кроме горячечных, бредовых мыслей, кроме надежды на то, что они увидятся еще – хотя бы три раза, хотя бы два, хоть раз!

– Ты готова? – спросил Рустам.

– Да.

– Я отвезу тебя домой. Ты знаешь адрес?

– Понятия не имею.

– Как же ты собиралась добираться?

– Я должна была позвонить, за мной бы приехали.

Он немного поколебался, затем произнес:

– Ладно. Отвезу тебя туда, откуда забрал. Ни к чему тебе компромат, да еще в первый же день работы.

Вера кивнула. Она уже ждала завтрашнего дня, точнее вечера, торопя предстоящие события.

…На улице мела пурга. «Форд» стоял, запорошенный снегом, похожий на поросший мхом гриб-боровик. Пока Рустам отряхивал стекла, Вера забралась в салон. Достала мобильный, набрала номер Гузель. Та отозвалась сразу же.

– Вера, мы вас потеряли! Такая метель, ветер, вы не замерзли?

– Нет, все в порядке. – Вера постаралась придать голосу беспечность, но Гузель все-таки что-то уловила, какое-то явное несоответствие.

– Вы где? Вы…одна? – в тоне ее чувствовалось напряжение.

– Я через минут двадцать буду возле института.

– Хорошо. Я сейчас занята. Динара подъедет. Стойте на крыльце, а лучше, зайдите внутрь, не то заметет.

– Спасибо. – Вера выключила телефон.

Рустам сел за руль.

– Я сказала, через двадцать минут. – Вера глянула на него вопросительно. – Правильно?

– Так и есть. – Он кивнул. Наклонился и поцеловал ее в щеку. – Какая ты красивая. Глаза такие светлые.

– Ты тоже красивый.

Рустам усмехнулся.

– Я! Скажешь тоже. Мне отец в юности все твердил, что я похож на орангутанга.

Вера улыбнулась.

– Вот-вот, – лукаво проговорил Рустам. – На большую такую обезьяну. А ты говоришь, красивый.

– Для меня, – тихо произнесла она и опустила глаза.

Он обнял ее, притянул к себе.

– Хорошая ты моя девочка! Вера-кызым. Ну, ладно, пора ехать.

Она послушно отстранилась, уставилась в окно. Рустам завел мотор.

Дорогой оба молчали. Вера уже стала волноваться, что их встреча окажется последней. Спросить же у Рустама самой, где и как они завтра увидятся, ей не позволяла гордость.

– Приехали.

Вера увидела освещенное крыльцо института.

– Тебя точно заберут? – поинтересовался Рустам.

– Точно.

– Ну тогда беги. Завтра в то же время я буду тебя ждать здесь. Пока.

– Пока. – Она распахнула дверку. В лицо ей дохнул ледяной ветер.

Под ногами хрустко поскрипывал снег. «Форд» мигнул огнями и утонул во мгле.

Вера с трудом доковыляла до крыльца. Ей казалось, что ее оглушили. Она не понимала, что произошло. Что это – наивысшее счастье, свалившееся нежданно-негаданно или великая беда, от которой нет спасенья? Ей смутно вспомнилась Москва, Митя. Ведь она должна будет вернуться туда, вернуться к нему, жить с ним, спать в одной постели. Как такое возможно после всего, что сейчас было?

«Потом, потом, – вертелось у нее в мозгу. – Все потом».

Она заметила, что дрожит, зубы ее выбивали дробь. Заверещал мобильник. Вера окоченевшими пальцами выхватила трубку.

– Да!

– Вера, это Динара. Я в пяти минутах от вас. Зайдите в помещение.

– Мне не холодно.

– Зайдите. Замерзнете!

Телефон замолчал. Вера толкнула дверь, та поддалась с трудом. Она зашла в темный предбанник. Нос и щеки онемели, и Вера принялась растирать их. Вскоре с улицы донесся сигнал автомобиля. «Динара», – подумала Вера. Она продолжала стоять, приложив к лицу ладони.

Снаружи послышались шаги. Дверь распахнулась.

– Вот и я. – Нос и подбородок Динары были обмотаны шарфом. – Скорее, идемте. – Она взяла Веру под руку и почти что потащила за собой.

У крыльца стоял «жигуленок» пятой модели.

– Ну и намело! – Динара включила зажигание. – Если так будет всю ночь, завтра утром не проедешь. Гузель нас ждет с чаем, она треугольников напекла. Вы где пропадали-то? Все в кремле? – Она говорила коротко, отрывистыми фразами, сильно упирая на «о».

– Да, там, и не только, – уклончиво ответила Вера.

Динара искоса глянула на нее, но ничего больше не сказала. Жигуленок взревел и тронулся с места.

– Ну, слава Богу, наконец-то! – Гузель смотрела на обсыпанных с ног до головы снегом девушек. – Однако, и гулена вы, Верочка. Понравился город?

– Понравился. – Вера потопала ногами и вошла в чистенькую прихожую.

Динара позади нее стояла неподвижно и молча.

– Динарка, а ты что же? – спросила ее Гузель. – Оставайся у нас, чай будем пить.

– Нет, я поеду. У меня дел много.

Гузель покачала головой.

– Знаем мы твои дела. Опять всю ночь за компьютером просидишь. Пожалела бы себя, одни глаза остались.

Динара упрямо дернула плечом.

– Что ты с ней будешь делать, – пожаловалась Вере Гузель Кабировна. – Смотри хоть, осторожно в дороге. На дворе такая круговерть, дальше полуметра от себя ничего не видать. Въехать в кого-нибудь – раз плюнуть.

– Типун вам на язык, – сухо проговорила Динара. – Ладно, я пойду. Спокойной ночи.

Она побежала вниз по лестнице. Вера принялась снимать пальто. Только сейчас она вспомнила о том, что хотела позвонить Кобзе. Самое время, пока он спать не лег.

– Дайте, пожалуйста, телефон, – попросила Вера Гузель.

Та принесла ей трубку.

– Вы идите к себе, вам там будет удобней. А как поговорите, приходите на кухню, ужинать.

Вера кивнула и ушла в свою комнату. Голова у нее слегка кружилась, тело было невесомым и легким, казалось, подпрыгни она и тут же взлетит. Вера набрала столичный код и номер начальника. Раздались долгие гудки. Трубку никто не брал. «Неужели спит?» – не поверила Вера. Она глянула на часы – половина одиннадцатого. Рановато даже для такого ярого блюстителя режима как Кобзя. Вера сделала еще пару попыток, и все без результата. «Ладно, позвоню завтра», – решила она. Ее мучила жажда, хотелось обещанного Динарой чаю. Она переоделась в домашнее и выглянула в кухню.

Гузель и ее муж сидели за столом и мирно беседовали. На холодильнике в углу дремал пушистый кот, которого утром Вера не заметила.

– Как его зовут? – поинтересовалась она.

– Батыр. – Гузель пододвинула Вере табурет. – Садитесь, мы вас заждались. Дозвонились в Москву?

– Нет, к сожалению. Дома никого нет. Попробую завтра.

– Что ж, завтра, так завтра, – согласилась Гузель.

Она налила Вере чаю, положила на тарелку пирогов и горячей картошки с растопленным сливочным маслом. Вера ела и впервые за долгие годы испытывала огромное наслаждение от еды. Она по-волчьи проголодалась, несмотря на ужин в ресторане. Гузель смотрела на нее пристально и внимательно, слегка наклонив голову.